Война не складывается из одних героических поступков. Фронтовые будни - это тяжелый ратный труд, массовый солдатский подвиг, который не измерить никакими наградами. Свое бремя несут все – и рядовые, и командиры. Впрочем, и народ тоже.
Мой сват не любил вспоминать войну, почти ничего о ней не говорил, даже близким родственникам. Потому и они сегодня тоже ничего не могут рассказать. Лишь однажды обмолвился, что это проклятая война снится ему и через многие годы. Пока был жив, носил он в груди осколки немецкого снаряда. Доктора их видели, но признать за тяжелое ранение не осмелились: старые справки затерялись, госпиталь давным-давно расформирован, его архивы бесследно исчезли…
Недавно дети почти случайно отыскали уникальную фотографию отца. На снимке молодой парень с волевым и решительным лицом, острым взглядом. На его плечах – сержантские погоны. К гимнастерке прикручены орден Красной Звезды, гвардейский знак и медаль «За взятие берлина». Фотография прислана из Германии старшей сестре в июне 1946 года.
Когда началась Великая Отечественная, елизаветинскому пареньку Анатолию Хайбулину едва минуло семнадцать. Каким уж образом, но напросился он в армию, может, прибавив себе годков. Команду ребят решили, однако, отправить не на запад, а в Монголию. И Анатолий «нечаянно» перепутал свой состав с эшелоном, уходящим на фронт.
Должно быть, пригодилась ему колхозная профессия тракториста. Где и какую военную школу или курсы окончил – неизвестно, но стал таксистом. В каких сражениях побывал – теперь тоже не скажешь. В 1944 году получил тяжелое ранению. Подлечившись в госпитале, который располагался в городе Пружаны (Польша), вернулся в строй.
Назначили поначалу командиром отделения разведки. Тут, по-видимому, нужны были опытные, обстрелянные бойцы. Бронетанковая часть воевала тогда в составе 1-го Белорусского фронта.
Как-то в феврале 1983 года, в канун Дня Советской Армии, Ветеран разоткровенничался перед районными газетчиками. Правда, воспоминания эти не из самых горестных, хотя и достаточно драматичные. Родные, конечно, сохранили экземпляр газеты «Знамя коммунизма». Подкорректированные, вернее, уточнённые эпизоды из фронтовой жизни Анатолия Хафизовича я постараюсь поведать читателям.
- Мне в ту пору было двадцать лет, - поделился бывший разведчик. – Рвался на фронт из госпиталя, хотя чувствовал, что еще слаб здоровьем. Хотелось поскорее прогнать врага… Объектом наблюдения для нас, разведчиков, стал пункт под названием Березовая Роща. В этом месте скопилась вражья сила. Разделял нас только холодный ручей. О нашем присутствии враг не подозревал, и всякий раз, спускаясь к ручью за водой, немцы без боязни оживленно разговаривали, играли на губных гармошках. Вели себя бесцеремонно, хозяйничали как у себя дома.
Вот это особенно злило красноармейцев. Разведчики не раз просили командира разрешить им уничтожить гитлеровцев. Начальство же медлило, чего-то выжидало. Были, видимо, свои планы. Нетерпение разведчиков понять можно: до вражеских позиций всего-то чуть более ста метров – рукой подать.
Капитан Мельников посмотрит-посмотрит на своих орлов, усмехнется «Не торопитесь, ребята, фашистов бить, они нам еще пригодятся. Следите лучше, в какое время фрицы появляются, по сколько человек, запоминайте». И разведчики скрепя сердце круглосуточно дежурили под боком у немцев.
- Наконец настала «наша ночь». В три часа получили мы приказ двинуться к ручью, чтобы к утру взять «языка». Живым, конечно. Отправились втроем – двое, в случае чего, должны были прикрыть меня. Предстояло проползти метров триста, потом еще кустами пробираться метров пятьдесят... Прошли незамеченными. Лежим, ждем, когда фриц появиться. Время тянется томительно. Лето, в воздухе запах травы… Невольно дом родной вспомнился.
Первого немца ждали часов пять. В душу разведчиков уже закралась тревога: вдруг как не появится! Но тут послышался шорох шагов – по тропинке с двумя котелками в руках к ручью спускался дюжий солдат. Миновал кусты, где затаились разведчики, и прямиком топает на Анатолия.
- Вижу – здоровенный верзила, ручище большие… Ну, думаю, Хайбулин, не справишься с таким. Однако приготовил петлю, чтобы взять его в тихую, и на всякий случай нож и пистолет. Но приказ капитана помнил: шума не поднимать. Наблюдаю за гадом на расстоянии метра в четыре, а он сидит у ручья, плещется водой, умывается. Когда котелки зачерпывать стал, тут я и объявился. Веревку-то набросил на него, а затянуть не успел. Фашист резко вывернулся, опрокинул котелки и на меня. Оказался я подмятым. Не помню, как в ярости так рванул и несмотря на то, что весом раза в два был меньше немчуры, все же успел ударить его пистолетом в висок. Верзила сразу, обмяк, свалился, как сноп. Для верности ударил еще раз. И мне показалось, что он перестал дышать. Тут я заволновался: «Это же не выполнил приказ взять «языка» живым». Связав пленника, взвалил его на себя и тащил его метров двадцать. Скатился с ним в воронку, слышу – бегут. Свои или чужие? Приготовил гранату. На помощь пришли мои ребята. Втроем потащили добычу дальше. Ничего им не говорю, а сам переживаю. Попадёт, думаю, от капитана – мертвого приволокли.
Недалеко от заветной траншеи разведчиков встретили свои, помогли дотащить фрица – уж очень оказался тяжелым. Тут немец стал приходить в себя, глаза открыл и по-своему что-то залопотал. Хайбулин облегченно вздохнул: жив, проклятый.
Пленный был унтер-офицером. Пришлось нашим врачам повозится с ним. Капитан при всех пожурил старшего за неаккуратность. Но это так, для порядка. Выяснилось, что «язык», к удовольствию разведчиков, оказался ценным источником информации. Капитан пожал Анатолию руку.
- Как сейчас помню, так, что даже я вздрогнул… Но попросил разрешения хлебнуть из фляжки. Капитан протянул ее и говорит: «Выпей немного за удачу, за первого твоего «языка». Только потом я понял, для чего это надо было – просто снять стресс, напряжение. Заснул как убитый. Разбудили меня ребята, приглашая на обед. И никто ничего не расспрашивал.
Закончил свою войну Анатолий Хафизович в Берлине в качестве капитана танка. До этого еще поучаствовал в освобождении Варшавы.
23 апреля 1946 года командир 49 – го гвардейского орденов Суворова и Кутузова танкового полка гвардии половник Шаров вручил Анатолию медаль «За победу над Германией». В том же году гвардии старший сержант Анатолий Хафизович Хайбулин вернулся на родину – в село Елизаветино.
Здесь и встретил свою суженную – Надюшку Цареву. Невеста тоже была, как говорят, не лыком шита. В тяжелые военные годы по-стахановски работала в колхозе, за что и удостоилась медали «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.», потом к ней прибавилась медаль «Материнства». Это уж когда на свет появилось четыре сына и дочь.
В колхозе Анатолий Хафизович исполнял разные работы, но главным образом возился со скотом. Тяжелые ранения сказались на здоровье, и он не много не дожил до своего шестидесятилетия, хотя очень мечтал собрать вместе всю родню.
Старший брат Анатолия Галимзян тоже был призван в армию (Железнодорожным райвоенкоматом города Читы) и в звании рядового пропал безвестии на фронте в 1943году.
Говорят, Анатолия Хафизовича представляли еще к одному ордену, более высокого ранга, но документы где-то затерялись. Да разве за награды дрались с врагом российские мужики?!
Юрий Нестеренко