Вторая часть.
3.
Она очнулась за печкой на лежанке, чистой, но вонявшей овечьей шерстью. Сын луны был спокоен и всё оглядывался на стол, заставленный гостинцами. Саши в избе не было.
- Что всё это значит? - Кристина повторила вопрос мужа. - Что творится в вашем становище?
Рудольф молчал, опустив голову.
- Ох, не люблю, когда по пустякам пытать начинают, - разворчался Архип, уселся за стол и открыл бутылку водки. Сделал приглашающий жест, потом досадливо махнул рукой и налил себе стопку.
- Сашка искали? Вот он, Сашок. Опять неладно - что творится. А я знаю? - он заговорил бойчее после выпитого. - Заночуйте у меня, может, к утру вопросов поубавится.
- Нет, - заявила Кристина. - Мы уходим сейчас же. И Саша с нами.
Рудольф вздрогнул, посмотрел в глаза Кристине:
- Ты уверена?
Она поднялась с лежанки, сморщилась от головокружения, но твёрдо сказала: "Да".
Архип накатил вторую, потом третью, зажевал колбасной нарезкой и взгрустнул:
- Все уходят, и вы ступайте. Такая судьба у сына луны - быть одному. Только ведь сами люди в покое не оставляют: чуть что - помоги, Ряха. А потом - уходим. С Богом... А вы всё же дождитесь Лёху, он мой должник, доставит вас до района. Вот гад, вздумал деньжищи с гостей брать.
- Как Лёха узнает, что нас нужно обратно везти? - спросил Рудольф, собирая пустые сумки.
- Да уж узнает, - сонливо пробормотал Архип. - Ты не устал ли задавать вопросы? Как, что, где... Нет чтобы сказать: спасибо, дядя Архип, за найденного Сашка.
- Спасибо вам за всё, - сказала Кристина. - За то, что помогли Саше. Где, кстати, он?
Архип зажмурился, отёр лицо ладонью, потом всё же ответил:
- Сейчас с Лёхой к нам едет.
- Вы послали его за соседом? - удивился Рудольф. - Я не слышал...
- А ты кого слышишь-то, кроме себя? - дядя Архип так быстро перешёл от полусна к раздражительности, что гости опешили. - Ты даже вон её, жену свою, не слышишь. А Сашок не такой. Он чует то, что никому не доступно. Берегите его.
Слова Архипа рассердили Кристину, но она сдержала гневную отповедь, которая уже рвалась с губ, и поинтересовалась:
- А почему вас называют Ряхой?
- Сам назвался, - ответил Архип, выпил ещё и, подперев щёку, погрузился в воспоминания: - Когда люди нашли меня здесь в полном беспамятстве, сказали -Смотри, ряха-то, ряха... " Я, видно, услышал и потом ментам так и представился. Голову мне будто огнём опалило - ни волосинки. Это я уже позже оброс, как медведь. Ну а когда осознал себя сыном луны, выбрал другое имя.
- Вы не местный? - удивился Рудольф. - А из каких краёв?
- Не помню, - отмахнулся дядя Архип. - Да и какая разница: где жил, как жил. Главное - здесь я хозяин становища. Встречаю, провожаю.
- Странное это место - ваше становище, - заметил Рудольф.
- Ещё бы ему не быть странным. Кругом земля смерти. Кочевники в ней хоронили свою знать. Знаете как? Рыли могильники, а потом прогоняли отары десятки раз, чтобы никто не смог догадаться о захоронке. Иные бросали мёртвых на холмах, чтобы птицы склевали. Тут под ногами, на каждом шагу, чьё-то последнее становище, - как показалось гостям, с удовольствием доложил Архип. - А ещё был обычай: пока родовитый покойник гнил в сторонке, закопать живого раба и ждать - выберется или нет. Если бедолаге удавалось трижды выползти из ямы, хоронили в ней останки. Нет - искали другое место.
- Какие неприятные вещи вы нам рассказываете, - передёрнула плечами Кристина. - Они как-то связаны с тем, что происходит у вас дома? Ну, с исцелением людей?
- Может быть, - хитровато прищурился на неё дядя Архип. - А то остались бы на ночь. Может, сподобились бы всё увидеть своими глазами.
- Кого же вы собрались лечить в этот раз? - иронично спросил Рудольф.
- Не лечить, а помогать, - снова пришёл в раздражённое состояние духа Архип. - Тому, кто придёт. Может статься, вам.
За окном послышалось тарахтение Лёхиного "Москвича", потом возня. Кристина и Рудольф замерли, ожидая чего-то необычного после слов Архипа. Но вошёл Саша, потом Лёха. Его глазёнки в заплывших веках заблестели при виде обильно заставленного стола.
- Барана привёз? - сурово спросил дядя Архип.
Лёха враз поскучнел и с досадой ответил:Привёз".
- Ну, Сашок, бывай, - обратился Архип к пареньку. - С ними поедешь. Люди хорошие, всяко лучше меня помогут.
Сашок кивнул и вышел.
- До свиданья, рады были знакомству, - заторопилась Кристина. - Если позволите, я напишу вам.
- Всего хорошего, - холодно сказал Рудольф.
Лёха задержался, и вскоре из избы донеслись звуки распри.
В машине смердело шерстью и засохшими экскрементами. Сашок сел впереди, так и не поглядев в глаза Кристине. Она положила ладонь на его плечо и стала тихонько шептать о Тамаре, о том, что в большом городе его обязательно вылечат, и он сможет говорить.
Хлопнув дверью, вылетел Лёха, уселся, повернул ключ зажигания дрожавшей рукой.
- А как же баран? - спросил Рудольф.
- Про какого барана спрашиваешь? - зло проворчал Лёха. - Я и есть настоящий баран, если не послал Ряху до сих пор. Не могу, он меня к жизни вернул. Теперь пользуется, гад ползучий.
И рванул, разворачивая машину через весь двор.
Через несколько минут полуденный мир за окнами машины вдруг насупился, потемнел.
- Началось, - сквозь зубы пробормотал Лёха.
- Пыльная буря? - поинтересовался Рудольф.
- Если бы, - стал сокрушаться Лёха. - У нас тут кругом кочевничьи захоронки. Вот и гоняют князьки и тойоны друг друга по степи. Угодишь в такую бучу - поминай, как звали.
- Архип рассказывал, - с досадой сказал Рудольф. - Но про то, что души до сих пор не успокоились - нет. А меня заботит...
Лёха охнул и остановил машину, стал всматриваться в мглистую громаду, которая ползла по шоссе навстречу.
Все, кроме Саши, вышли из "Москвича".
Воздух стал плотным, глаза резали мельчайшие песчинки, тишина давила на уши. Ветра не было, но ощущалось "закипающее" движение чего-то, скрытого от глаз.
Впереди огромная туча уходила вершиной в почти ночную темноту, сверкала багровыми сполохами, рокотала на грани слышимости и всё росла, превращалась в стену.
- Барана! Барана давайте! - раздались еле различимые слова Лёхи.
Но он, похоже, кричал во всю мощь: лицо покраснело, на шее вздулись вены.
Мужчины бросились к багажнику, вытащили мешок. Животное лежало на шоссе без движения. Лёха схватил его за рога, натужился и заставил подняться, пиная в зад и бока, погнал вперёд. Кристине запомнилось почти человеческое отчаяние в глазах барана. Он без единого звука пошёл, пошатываясь, по направлению к туче. И вскоре растаял в клубах тьмы.
Тут же стало светлеть. Поднялся свежий ветер, разодрал тучу на ошмётки чёрного тумана, разбросал их по степи, сделал тенями у низеньких чахлых кустиков, куртинок высоких трав. А через минуту яркое солнце окончательно расправилось с наваждением.
- Ну, кажись, всё. Можно ехать, - заявил Лёха.
Остро запахло прожаренной солнцем землёй, какими-то растениями, выжившими в такое пекло.
- А где Саша? - выкрикнула Кристина.
Салон "Москвича" был пуст.
- Ну, мы едем или нет? - бодро поинтересовался Лёха, садясь в машину. - Сашок, скорее всего, там, где ему должно быть.
- Это где... где ему должно быть? - в голос заплакала Кристина. - Где мой брат? Да за что это мне?!
Она вырвалась из рук Рудольфа, который обнял её, пошла вперёд, оглядывая степь и выкрикивая в дрожащий над травами жар:
- Са-а-аша!.. Брат!
Лёха ударил кулаками по рулю, потом посмотрел на пустое сиденье рядом и позвал Рудольфа:
- Глянь-ка сюда... Сашок кое-что вам оставил!
Рудольф подошёл и увидел толстую тетрадь в клеёнчатой обложке с загнувшимися, обтрёпанными краями. Просунул в окно руку, схватил её и побежал за Кристиной.
4.
Дядя Архип, казалось, совсем не удивился, когда Лёхин "Москвич" въехал во двор. Полузакрыв глаза, отвернув физиономию, выслушал Кристинин "наезд" с угрозами и слезами. В который раз сообщил:Сам ничего не понимаю". Потребовал:Лёха, утром чтобы здесь был". А потом пригласил в избу:Ну, чего на пороге топтаться? Заходите. Так вышло, что нам суждено вместе дожидаться... ".
- Сашиного возвращения?.. - спросила Кристина.
Дядя Архип только и сказал:Эх... ".
Кристина устроилась на лежанке с тетрадкой, а проголодавшийся Рудольф уселся с Архипом за стол. Потекла неспешная беседа. Рудольф то и дело глядел на жену, которая читала, отмахиваясь от предложений перекусить или хотя бы просто выпить чаю. Наконец она закончила, обвела взглядом низкий закопчённый потолок и сказала:Теперь почти всё ясно. Вот только бы Саша вернулся".
Архип хмыкнул, а Рудольф приготовился к бою. Торчать в этой дыре он не собирался, как и оставлять здесь Кристину. Саша не придёт сюда вновь, это ясно. Он такое же порождение отравленной смертями земли, как и давешняя туча на дороге. Виданное ли дело - убитый и вскрытый в морге - год назад! - человек шустрит по хозяйству, всё без слов понимает, только вот (ай-яй, какая малость, которая всё портит) не разговаривает. Рудольф налил Кристине крепкого чаю и спросил:Расскажешь, о чём прочла?" Кристина ответила:
- Конечно. Это мамин дневник, там такая же фотография, какая и у меня есть. Мама после истфака в школу устроилась, а зарплаты было не дождаться... Папенька, культурист, свихнулся на своих мускулах, и кроме зарубежных соревнований, думать ни о чём не мог. Ушёл от мамы, которая разрывалась между мной и новорожденным Сашенькой. Подруга, Тамарочка, помогала, моталась челноком в Маньчжурию. За три поездки собрала кое-какие средства на собственное предприятие. Оно заработало, но всё равно требовало вложений. А для лечения Саши нужно было лекарство, которое в нашем отечестве не производилось. Вот мама и решилась... Сашеньку в больницу, меня - к родственнице по отцу. Назанимала денег у кого только можно было. Тогдашний муж Тамарочки, Виктор, был против того, чтобы ссудить маму крупной суммой, жутко скандалил, ругал жену: не вернёшь своих денег, сама без ничего останешься. А потом притих. Вот и отправилась мама в поездку с группой таких же челноков. Наняли автобус, двух человек охраны, переводчика-проводника. На этом всё...
- Знаю, что дальше было, - вдруг подхватил Архип. - Как раз перед тем, как меня сюда занесло, случилось смертоубийство. На автобус напали, людей ограбили и порешили. Ножами, во сне - видать, опоили чем-то. Только одна молодая женщина попыталась убежать, так её выстрелом в спину... Далеко от сожжённого автобуса нашли.
- Преступление, конечно, осталось нераскрытым, - желчно сказал Рудольф. - Скорее всего, челноков вели прямо от родного города. Возможно, по наводке кого-то из своих. Деньги не пахнут. Ни кровью, ни порохом, ни предательством.
- Тамара мне никогда ничего не рассказывала... - прошептала Кристина. - Говорила только - ну, после того вечера восемнадцатилетия, ты помнишь, Рудя, - что мама погибла в поездке. Пока я росла, в доме не было ни одного мужчины. Возможно, Виктор? Или даже... папенька, который мог явиться и вытрясти последние копейки...
- Бог с тобой, родная, людей в группе было много, откуда сейчас узнать, за кем потянулись убийцы, - забеспокоился Рудольф. - Давай выйдем подышать воздухом на ночь, а утром поедем.
- А Саша?.. - прошептала Кристина.
- Саша, Саша... - вздохнул Рудольф. - Всё, что с ним связано, не укладывается в голове. В любом случае, он передал тебе то, что было скрыто судьбой... или Тамарой. Наверное, это правильно, когда восстанавливаются стёртые следы.
- Не хочу, чтобы брат остался всего лишь "следом". Пусть живёт... - со слезами сказала Кристина. - Не могу, понимаешь - не могу - снова потерять...
- И ты хочешь сидеть здесь и ждать появления того, кто может существовать только в этой проклятой степи? На что ты сейчас решилась, любимая?! - вскричал Рудольф. - Знай, я не отступлюсь! Увезу тебя силой.
Архип, который молча глотал стопку за стопкой, вдруг грохнул кулаком по столу, выпучил глаза и рявкнул:
- Не сметь! Степь... это воля! Это сила! Выйдешь, а кругом только небо и земля, как было в первый день, когда возник мир! Стоишь и грудью, кожей, всей организмой... пьёшь силу и волю!
- Вот ещё сила, вот ещё воля, - сказал Рудольф, пододвигая к нему непочатую бутылку. - Пойдём, Кристина, прогуляемся.
Они вышли. Вслед раздался рёв Архипа:
- Гарью пахнет!
Но воздух был душист и лёгок, по небу разливалась прозрачно-розовая заря, а от земли к её причудливым перистым разводам нёсся нестройный хор степных птиц.
- Как распелись-то! - сказала Кристина. - Знаешь, а у меня вправду такое чувство, точно сейчас они все со мной - и мама, и Тамарочка, и Саша... Будто и не теряла никого. А ещё очень тебя люблю. И знай: если судьбе будет угодно что-то сделать против тебя... то я переверну весь мир.
- Не говори так... - шепнул Рудольф, целуя её. - А то мне страшно.
- Ну и кто из нас двоих суеверный и мнительный? - засмеялась Кристина. - Всё равно я буду приезжать сюда. Обращусь к старожилам, в органы, найму кого-нибудь... И стану распутывать историю по ниточке.
Когда они дошли до шоссе, стало стремительно темнеть.
- Пойдём назад, - сказал Рудольф. - Сын луны, наверное, уже храпит.
Но Архип не только не спал, но даже сонным не выглядел. Да и хмель, похоже, улетучился. Сидя в потёмках, он старательно начищал металлическую бляху на объёмистом чреве.
- Тихо, - предупредил он. - Чую, сейчас начнётся... Так всегда бывает: тишь да гладь, а потом грохот с топотом. Но не бойтесь, сын луны с вами.
Рудольф провёл Кристину к лежанке, сам уселся на пол, стал гладить и целовать её руку.
"Тишь да гладь" давили на грудь, заставляли часто и тревожно стучать сердце.
Казалось, за пределами Архипова становища собираются какие-то силы, подступают, готовятся к атаке.
Тени наползли из углов избёнки и соткались в сплошной мрак.
Вдруг затикали ходики на стене, в углу заворчал несуществующий холодильник. Включился неработающий телевизор.
- Что-то не так, - выговорил Архип.
Похоже, он был испуган. Кристина прижалась к мужу и стала с ужасом наблюдать за мельканием полос на экране.
Внезапно появилось чёрно-белое изображение.
... - Хорош горевать, Тамарка. Жизнь сейчас такая противоречивая: люди мрут, потому что хотят жить хорошо. Улыбнись, мы с таким баблом Центр бытовых услуг купим, - сказал высокий мордастый парень молодой, цыганистой внешности, женщине. - Ну, целуй мужа-добытчика. Тебе за три года столько не заработать.
Женщина подошла к большой спортивной сумке, вытащила пачку тысячных купюр.
- Откуда дровишки? - спросила она иронично.
- Там и баксы есть. А ещё вот, - парень достал металлический диск. - Это украшение со щита какого-то древнего князька. Подобрал в тех местах, куда в командировочку ездил. Штуковина, считай, сама в руки прыгнула. Знакомый чувак из музея сказал, что рисунок означает "сын луны". Обещал помочь в продаже чудакам, которые от древностей тащатся. А может, себе оставлю.
- Так... а это что? - Женщина повертела женскую сумочку, уверенно нашла потайной кармашек и вытащила крохотную открытку "Любимой подруге".
- Сумка. Ты давно такую хотела. Вот и приобрёл с рук недорого. Она ж совсем новая, - ответил беззаботно парень, но вдруг насторожился и потребовал: - Не нравится? Давай сюда, пацанам предложу, кто-нибудь купит для своей тёлки.
- Возьми, - тихо сказала женщина. Она враз осунулась, лоб и щёки стали белыми, как мел.
Потом отошла к кухонному столу, на котором лежала неразделанная рыба.
Мордастый здоровяк принялся увлечённо перебирать деньги.
Женщина схватила нож обеими руками и вонзила его под левую лопатку парня.
С усилием выдернула. На стену плеснула кровь.
Парень застонал, упал на колени, на бок, повернулся лицом к женщине. Изумлённо поднял брови, попытался заслониться правой рукой. Но сталь полоснула по горлу. Ноги и руки парня задрожали, тело дёрнулось и замерло.
Женщина, странно и громко икая, бросилась из кухни.
...Экран погас, зато под потолком вспыхнул свет - от патрона без лампочки.
В открытое окно проник заунывный вопль. Будто сама степь зашлась в тревожном и болезненном крике.
Архип подскочил, захлопнул створки. Но за стенами избёнки уже содрогалась темнота, с гиканьем, шумом неслось что-то громадное, будто многотысячная конница разбивала копытами шоссе, весь привычный и объяснимый мир.
Кругляш на Архиповом пузе засиял. Сын луны вдруг заорал от боли:А-а-а! Горю!".
Рванул дверь, выскочил и был сметён порывом непостижимого движения.
Утром приехал Лёха и весьма обрадовался исчезновению Ряхи-Архипа. Пока он вёз Кристину и Рудольфа до районного центра, весело разглагольствовал о том, как спокойно заживёт без странного соседа. Но надолго ли - не знает.
- Почему? - удивился Рудольф.
- Так свято место не бывает пусто, - объяснил Лёха. - До Ряхи, с того времени, как я себя помнил, был дед какой-то, долго по-русски не разговаривал, потом научился. И тоже исчез.
Дома по ночам Кристине чудилось, как мчится во временном разрыве орда героев, великих завоевателей и жестоких убийц, насильников и грабителей, которых не может принять многострадальная земля. Нашлось ли среди них место бывшему предателю? Искупил ли он свой кровавый грех? И где сейчас её брат Саша? Она каждый год будет приезжать и ждать его на пороге степного становища.