Продолжение. Начало читайте здесь
14 июня 1944 года арестовывают председателя Автомобильного клуба Модены Карло Бенассати. До 15 февраля 1945 года автоклубом управляет временно исполняющий обязанности комиссар Гаэтано Дзербини. 15 февраля созывается общее собрание членов автоклуба. Из 321 членов 63 отсутствовали. На должность председателя претендовало 29 человек, среди которых были вышеупомянутый Дзербини, Энцо Феррари, его конкурент Витторио Стангвеллини, уроженец Модены гонщик Фернандо Ригетти, граф Умберто Морано, адвокат Камилло Донати, связанный с «Мазерати». За Дзербини проголовало 46, за Ригетти – 37, Морано собрал 34 голоса, Стангвеллини – 30, Донати – 22. Феррари смог собрать только 8 голосов и был исключен из правления клуба. Нигде явно это не говорилось, но всеобщее неприятие кандидатуры Феррари было связано с участием того в фашистской партии. Как уже писалось выше, Феррари всю жизнь молчал о своем вкладе в победе над фашизмом, как итальянским, так и немецким. Может поэтому большинство его биографий либо пропускают военный период, либо заученно тиражируют кем-то однажды написанную историю про станки.
После освобождения Италии Эцио Бомпани, всю войну участвовавший в Сопротивлении, частенько видел Феррари в доме, где располагалась ячейка коммунистической партии.
Он постоянно с кем-нибудь общался. Италия после войны стала наиболее «коммунистической» страной из тех, что не попали в зону советской оккупации. Власть на местах принадлежала левым партиям. Феррари с большим воодушевлением сотрудничал с новыми властями. Бомпани рассказывал, что он помогал школам, оборудовал спортивные площадки и т. д.
Первым послевоенным мэром Модены стал коммунист Альфео Корассори, бывший партизан. Будучи связанным во время войны с Феррари, он фактически избавил того от возможных преследований за участие в фашистской партии. Стоит напомнить, что «народными» судами были казнены «карбюраторный король» Эдоардо Вебер и Уго Гоббато. 25 апреля 1945 года Национальный комитет освобождения взял контроль над Миланом. Через два дня народный суд вынес смертный приговор Гоббато. А рано утром 28 апреля, заехав в Портелло, чтобы забрать часть своей библиотеки из кабинета, он был убит. Домой он возвращался пешком. В 9-30 на улице Дуилио рядом с ним остановилась темная «Лянча Аугуста», и два человека в масках открыли огонь. Гоббато погиб на месте. Единственным подозреваемым был Антонио Мутти, уволенный из «Альфа-Ромео» в связи с длительным отсутствием на работе после 8 сентября. Суд над ним состоялся лишь в 1959 году. Судья Антонио Каталано рассказывал: «Мутти был горячим антифашистом. Он родился в Москве, входил в боевое крыло коммунистической партии Италии. Возможно, он по ошибке убил Гоббато, считая его виновным в депортации рабочих в Германию, в частности, в концлагеря, после забастовки, которая прошла на заводе в марте 1944 года. Свидетельств против Мутти было немного. Он владел «Лянчей-Аугуста», которую несколько раз видели в районе завода в Портел-ло с 25 апреля по день убийства. И следствие пришло к выводу, что Антонио Мутти был лишь водителем». В итоге Мутти не провел в тюрьме ни одного дня. А 11 июля 1959 года уголовное дело и вовсе закрыли.
Феррари узнал об убийстве всего спустя пару часов. Тогда он сказал: «Наступила новая эра, эра автоматного правосудия». Феррари и Гоббато были непримиримыми соперниками, но относились друг к другу с большим уважением. Позже Энцо взял к себе на работу Пьер-Уго Гоббато, сына Уго. Он стал известной личностью в автоспорте: перейдя из «Феррари» в «Лянчу», он привел последнюю к многочисленным победам в ралли. Тогда на «Стратосах» стоял двигатель «Феррари Дино V6». И не в последнюю очередь благодаря отличным отношениям Гоббато и Феррари.
Здесь следует рассказать и о новозеландском следе в истории Энцо Феррари. Когда союзники осенью 1944 приблизились к региону Редджо-Эмилья, на острие атаки была 2-я новозеландская армия. Среди ее офицеров был и Пэт Хор. В его задачи входило в том числе и спасение промышленных и инфра-структурных объектов, которые могли быть востребованы после освобождения Италии.
Позже Пэт Хор встретился с Энцо Феррари. Правильнее сказать, что они встречались часто: Энцо удивила увлеченность новозеландского офицера европейскими автогонками. Он великолепно знал подробности большинства гонок, имена. И уж тем более он много знал о персоне самого Феррари, которым восхищался как гонщиком, так и менеджером. Знал он и о существовании фабрики «Феррари» в Маранелло, которая благодаря вмешательству Пэта практически не пострадала от бомбежек и совсем не пострадала от артиллерийского огня. В беседах они обсуждали послевоенные планы Феррари. Тот пожаловался, что война разметала людей, и сейчас не так-то просто будет найти конструктора, который смог бы построить конкурентоспособный автомобиль. Точнее, есть такой Джоакино Коломбо, но его близость к фашистской партии в предвоенные и военные годы сыграла с ним злую шутку: к руководству «Альфа-Ромео» пришли леворадикальные силы, которые отстранили гениального конструктора от работы. Новый директор «Альфа-Ромео» Паскуале Галло был вынужден считаться с ними и отправил Коломбо в неоплачиваемый отпуск. Более того, Коломбо находился под следствием народного суда. И вот в один прекрасный момент с Коломбо снимаются все обвинения, и тут же он получает телефонный звонок от Феррари с приглашением приехать в Модену. Отказаться тот не мог, и вскоре в сопровождении Энрико Нарди он приехал к Феррари. Так вмешательство Пэта Хора спасло Коломбо от тюрьмы, а может, и спасло его жизнь. Окажись на его месте другой офицер, возможно, история «Феррари» пошла бы совсем иным путем.
Был и еще один момент, который связывал Феррари и Пэта Хора: 18-летняя девушка с нетипичным для Италии именем Рита. Легенда гласит, что она была внебрачной дочерью Энцо Феррари. Между новозеландцем и Ритой возникли любовные чувства. До брака дело не дошло: ее формальный отец отказал влюбленным в своем благословении, поскольку был против отъезда дочери на край света. Основной же причиной стала разница в церковных конфессиях: Рита была католичкой, Пэт — протестантом, и для отца это было непреодолимым препятствием.
Как бы то ни было, дружба между Энцо Феррари и Пэтом Хором сохранилась на долгие годы. Крис Эймон, который много позже стал заводским гонщиком «Скудерии Феррари», рассказывал, что Феррари знал практически все о Новой Зеландии, стране, в которой не был ни разу. В 1955 году Феррари перестал продавать свои гоночные автомобили на сторону. Но в 1957 году по личному указанию Коммендаторе была изготовлена «Феррари-625». Специально для Пэта, который, как и мечтал, стал автогонщиком. Чуть позже, в 1960 году, он получает от Феррари следующую машину, на сей раз «Феррари-246-Дино».
После окончания войны Феррари выплатил каждому из своих работников, кто был партизаном или участвовал в Сопротивлении, по 1500 лир. А одному из них он «подарил» еще и ребенка. Дело было так. 22 мая 1945 г. Лина Ларди Алеарди родила Энцо второго сына. Пьеро был внебрачным ребенком, поэтому роды проходили вдали от Модены, в глухом городишке Сеттекани. Италия была и оставалась центром католицизма, который осуждал внебрачные связи. У ребенка обязательно должен был быть отец. Поэтому Феррари уговорил старейшего работника «Скудерии Феррари» Марио Бароцци стать формальным отцом ребенка. Во время войны Бароцци, позывной Спокойный, был одним из самых активных участников Сопротивления. В 1946 г. Бароцци ушел с завода, возглавив городской комитет профсоюзов Модены.
Написанное выше является лишь малой толикой того, что можно рассказать о годах войны в жизни Энцо Феррари. Эта тема на самом деле достойна отдельного исследования и повествования. Нечто подобное сделал Дэвид Мэнтон в своей книге «Секретная война Энцо Феррари», изданной небольшим тиражом. Но, сопоставляя ее содержание с воспоминаниями того же Марио Бароцци или книгой Элисео Феррари «Энцо Феррари – записки мэра» («Il “padrone” Enzo Ferrari – I ricordi di un sindacalista»), можно сказать, что и Мэнтону не удалось собрать под одной крышей всю информацию. Кстати, пусть вас не смущает совпадение фамилий: Феррари – аналог английского Смит или нашего Кузнецов.