Я вот тут стараюсь писать про автомобили "Мерседес-Бенц". Чем мне нравится тема - про них можно писать бесконечно. История марки от изобретателей автомобиля до нынешних дней выглядит как бездонный океан. Но есть у меня главное увлечение в жизни, которое занимает меня целиком - история автомобильного спорта. Главным образом, это - тридцатые и сороковые годы прошлого столетия. Поэтому я не удержусь от соблазна и расскажу моим читателям об истории создания самого первого автомобиля "Феррари". Начну издалека, с того момента, как началась Вторая мировая.
Считается, что Энцо Феррари почти безболезненно пережил войну. Действительно ли это так? Попробуем разобраться в этом вопросе. К началу войны фабрика Феррари, располагавшаяся в Модене по адресу Виа Тренто-э-Триесте,11, была готова к выполнению военных заказов. Феррари успел оснастить цеха достаточным количеством станков и набрать рабочих. В этом ему помогли деньги, выплаченные фабрикой «Альфа-Ромео» в качестве компенсации за ликвидацию «Скудерии Феррари». Согласно договору, подписанному Феррари в кабинете управляющего «Альфа-Ромео» Уго Гоббато, он в течение 4 лет не имел права использовать имя «Феррари» в названиях команд или автомобилей. Четыре года Энцо был предельно честен. Но осенью 1943 года на рекламных листках производимых его фабрикой шлифовальных станков появилось всем нам знакомое «Скудерия Феррари». Все брошюры, рекламные материалы по станкам непременно теперь несли также изображение вздыбленного жеребца и второе название завода, «Ауто-Авио-Коструцьони». После 10 июня 1940 года, когда Италия вступила в самое кровопролитное сражение в истории человечества, он на своем заводе в Модене, где на тот момент работало порядка 40 человек, наладил производство 4-цилиндровых поршневых двигателей для учебных самолетов PM.1 (производства «Кампанья Наццьонале Аэронаутика»).
Однажды за ужином с Энрико Нарди и дилером немецкой станкостроительной фирмы «Юнг» Коррадо Гатти последний спросил, может ли Феррари наладить на своем заводе производство шлифовальных станков по образу и подобию немецких. Это оборудование требовалось для производства подшипников качения, крайне востребованных в условиях войны. Немцы отказали в продаже лицензии, сославшись на сложность производства. Тогда адвокат сказал Феррари, что итальянские законы лояльны к нелицензионному копированию, если объект копирования изначально не произведен в Италии.
Спрос на продукцию был, и решение было принято. Вскоре началось производство станков. Здесь стоит сделать отступление, чтобы рассказать историю отношений Феррари и Гатти. Начав строить дилерскую сеть «Альфа-Ромео» в регионе Редджио-Эмилья, Феррари позаботился о ремонте продаваемых автомобилей. И первая ремонтная мастерская открылась именно в гараже Коррадо Гатти (Гатти – аналог русской фамилии Котов), что располагался в Модене, по улице виа Эмилья-Эст, дом 5. На счетах, которые выставлял Феррари клиентам, в шапке было написано «Гараж ’’Гатти’’ дель кавальере Энцо Феррари». После создания команды «Скудерия Феррари» в декабре 1929 года штаб-квартира команды располагалась все так же в «гараже Гатти». Там располагались производственные мощности команды до переезда ее офиса в купленный в 1930 г. первый этаж здания по улице виа Тренто-э-Тристе, 11.
Но в 1942 году, согласно плану индустриальной децентрализации, Феррари вынужден был перевести производство из Модены, оставив команду «Скудерия Феррари» на прежней базе. Изначально он планировал перенести производство в Формиджину, которая располагалась много ближе к Модене, но ему не удалось подобрать подходящий вариант. Тогда был выбран небольшой городок Маранелло в 17 км от Модены по трассе 12, что находился между Абетоне и Бреннеро. Дорога, связывавшая Модену с другими городами пармской области, была построена еще в конце XVII века по распоряжению моденского герцога Франческо III. Долгое время ее называли Виа Джардини, после войны же ее все чаще стали называть «Абетоне» по названию городка в Аппенинах, через который она и проходила.
Энцо с помощью приятеля Мимо Аморотти подобрал для покупки ферму «Фондо Кавани», которой владели Данте и Аугуста Коломбини. 30 ноября 1942 года Феррари пишет мэру Маранелло письмо, в котором спрашивает, разрешат ли ему застройку, если он купит землю. Согласие вскоре было получено, и 16 декабря сделка по покупке, заверенная подписью адвоката Людовико Басси, состоялась. Знакомые всем по фотографиям здания, расположенные треугольником, были построены за зиму, весну и лето 1943 года. За два гектара земли и постройки было заплачено 78000 лир плюс 8060 лир налога и 78 лир нотариусу. Со временем Феррари купил еще несколько небольших ферм, располагавшихся вдоль дороги «Абетоне». В результате суммарная площадь его владений составила более 30 гектар, на которых позже была фабрика, а много позже — и автодром «Фьорано». А пока на месте автодрома росли вишни.
По словам Гироламо Гардини, одного из бывших работников, завод начал переезд 26 июля 1943 года, а уже в сентябре он заработал вновь. Число рабочих выросло до 100, а к концу войны и вовсе до 160, среди которых было много женщин. Завод дважды бомбили — в ноябре 44-го и феврале 45-го.
Но разрушения были не фатальными, и по окончании войны Феррари скопил немного денег и был готов производить автомобили. Что касается здания в Модене, на улице Тренто-Триесте, то оно до 1948 г. оставалось во владении Феррари. Там даже во время войны работало небольшое количество людей, номинально относившихся к гоночной команде «Скудерия Феррари». Формально это была мастерская по доводке, или как нынче модно говорить, «тюнингу» двигателей. Сам же Феррари жил в той же Модене, на улице Ларго Гарибальди в роскошном доме в стиле модерн с видом на фонтан «Грациози", изображающий две реки Секкья и Панаро, между которыми стоит Модена. На первом этаже его дома жила мать Сандро Кабасси, убитого фашистами партизана.
Феррари с 1934 года состоял в фашистской партии, в которую вступил, скорее, из коммерческих соображений, чем из политических. Вступил под давлением Уго Гоббато. Он был публичным человеком и для успешного продвижения своего бизнеса был вынужден поступить таким образом. Феррари входил в т. н. «Конфиндустрию», союз промышленников, который находился под личным контролем Муссолини.
Один из работников Феррари, Эцио Бомпани, рассказывал, что дважды видел своего патрона в фашистской униформе на парадах, в том числе один раз в составе судейской бригады одного из мотоциклетных соревнований. В 1934 г. в одном из выпусков иллюстрированного журнала «Скудерия Феррари» во вступительной статье Энцо писал: «Преграды, которые вы собираетесь преодолеть, позволяют достичь пика границы человеческих возможностей, интеллектуальных и физических; автомобильные гонки завтра станут новыми вехами в области инженерных достижений и человеческого героизма. Мы не обращаем внимания на сложность задачи, но именно потому, что хорошо оцениваем ее; тем больше наша воля и сознание направлены на подготовку к борьбе. Наша организация хорошо подготовлена к новым международным соревнованиям; и эта наша способность возникла из инициатив и великих преобразований Муссолини. Мы можем спокойно трудиться. А возрожденная Италия будет жить и процветать. Мы будем подражать и следовать инициативам Муссолини. Мы поддерживаем и совершенствуемся изо всех сил, потому что должны быть достойны фашистской страны».
Здесь потребуются некоторые комментарии. Во-первых, это было публичное издание. Во-вторых, в те годы слово «фашизм» не несло той устрашающей окраски, которую приобрело после ужасов войны. В тридцатых годах к фашизму относились лишь как к одной из форм однопартийного управления страной.
Достаточно сказать, что командующий ВВС Италии, ближайший соратник Муссолини маршал Итало Бальбо был выбран почетным членом одного из индейских племен где-то в штате Айдахо. А одна из улиц Нью-Йорка называлась Бальбо-стрит. А в-третьих, для тридцатых годов прошлого столетия это было почти типично. Достаточно вспомнить Советский Союз, где не то что газеты – кулинарные справочники начинались с восхваления роли вождя в росте качества выпечки.
Так или иначе, но уже в первые годы войны Энцо Феррари иначе смотрел на происходившее в мире и его стране.
Но вернемся к нашему повествованию. В 1944 году на завод неожиданно нагрянула немецкая делегация. Один из офицеров, сказав немалое количество комплиментов Феррари по поводу качества его продукции, заявил, что все находящиеся на складах готовые станки должны быть реквизированы и отправлены в Германию. На счастье, выполнить это было невозможно, поскольку весь свободный транспорт был задействован для снабжения армии. По другой версии одну партию станков все же отправили в Германию, но перед границей конвой развернули, станки привезли обратно на фабрику. Там все идентификационные таблички были сняты и заменены на немецкие. После чего партию вновь отправили, заставив Феррари повторно оплатить транспортные расходы. Задача состояла отнюдь не в восстановлении справедливости в области авторских прав. Просто Германии нужны были станки для оснащения новых заводов взамен разрушенных или потерянных в результате отступления по всем фронтам.
Еще в 1940-1941 гг. на территории Италии стали возникать многочисленные партизанские отряды, росло движение Сопротивления. Сложно сказать о начале контактов Феррари с партизанами, но после переезда фабрики в Маранелло она работала в две смены: днем делали станки, ночью ремонтировали винтовки и автоматы для партизан. Каждое утро оружие убиралось в тайники в стенах. Кроме того, было налажено производство «трехлучевой звезды» (stella aguzza tre), шипов для повреждения покрышек грузовиков. Партизаны разбрасывали их на дороге перед колонной немецких грузовиков. Головные машины останавливались с пробитыми колесами, блокируя остальную колонну. Далее вступали в действие винтовки и гранаты.
Феррари даже многие годы спустя никак не афишировал свою помощь партизанам. О ней было известно, скорее, от других участников тех событий. Таких, как всемирно известный дизайнер Серджио Скальетти, чья фирма по изготовлению кузовов для спортивных автомобилей существует и поныне. В годы войны он был одним из самых активных партизан. Известный как Оскар, он занимался изготовлением взрывчатых веществ, бомб и мин. После войны он назвал своего первого сына Оскаром. С Энцо Феррари его связывала давняя тесная дружба еще с военных времен.
Италия довольно рано вышла из войны. 25 июля 1943 года король Италии сформировал новое правительство во главе с маршалом Бадольо, арестовав Муссолини. А 8 сентября 1943 года Италия капитулировала в войне. Немецкое командование ввело войска в северную Италию, и Маранелло автоматически оказалось в зоне оккупации.
26 сентября 1943 года в газете «Иль Джорнале делле Модена» появляется статья, в которой руководители фашистской ячейки Модены указывают на необходимость «разобраться» с бизнесменами, которые разбогатели за счет партии, но теперь не поддерживают ее. В числе первых неугодных был указан и Энцо Феррари. Через несколько дней его и Адольфо Орси, владельца "Мазерати», вызывают для разбирательства. Участившиеся исчезновения бизнесменов и политических деятелей стали нормой тех дней, и повышенный интерес со стороны активистов фашистской партии ничего хорошего Феррари и Орси не обещал.
К тройной игре, которую вел Феррари, добавилась и еще одна сторона. Как это часто бывает в смутное время, в Италии активизировались криминальные силы. Однажды вечером по стене его офиса в Модене была выпущена автоматная очередь. Позже он получил письмо, в котором было написано: «Все решено!» Феррари пришлось подключить все связи. И, дабы сохранить свою жизнь, он был вынужден заплатить наличными, чтобы «заказ» был отменен. Детали передачи денег неизвестны, но сумма составила 500 банкнот по 1000 лир, что в переводе на нынешние деньги составило бы 3,75 миллиона долларов! Долгое время считалось, что Феррари едва не стал жертвой криминалитета. Однако уже после смерти Феррари, в 2000 году, историк городского музея Модены Клаудио Силингарди нашел дневник одного из участников партизанского движения, доктора Джузеппе Дзанарини. Будучи ближайшим соратником Альфео Корассори, он выполнял самые ответственные задания и был посвящен во все тайны движения. Из этих дневников следует, что то была тщательно спланированная акция Корассори и Феррари, а деньги предназначались для партизан.
Продолжение следует...