Множество французов угодило в плен к немцам в 1940-м, когда гитлеровцы напали на Францию. Мало кто из них тогда ожидал такого. Тогдашняя французская армия превосходила немецкую и по личному составу, и по числу танков и артиллерийских орудий. Французам ещё и помогали воевать англичане.
Но гитлеровцы преподнесли тем и другим неприятный сюрприз – своей новаторской техникой быстрого наступления «танковыми клиньями». Оно разгромило тылы противника, лишило его войска снабжений, спровоцировало панику и хаос.
В этом хаосе угодил в плен Жак Шатрё - его танк остался без топлива на 4-й день выхода из расположения. Экипаж драпал вместе с пехотой, но был захвачен немцами.
Его товарищи по несчастью в «Шталаге 1А» - Ришар, Гийом и Жан - были просто мало боеспособными резервистами, которых срочно мобилизовали и бросили на «затыкание дыр» фронта. Они, не успев нанести заметного ущерба противнику, были захвачены им в плен.
В «Шталаге 1А», помимо десятков тысяч французов, сидело множество бельгийцев и поляков. Концлагерь был похож на небольшой город. Пленные работали на благо рейха, получали скромное, но позволяющее не мучиться от голода пропитание.
Кроме того, ежемесячно каждый пленный получал гуманитарную помощь от Красного Креста: консервы рыбные и мясные, другие продукты, сигареты, тёплые вещи. В общем, пленные побеждённые солдаты жили более-менее нормально.
А вот среди советских пленных, которые прибывали в «Шталаг 1А» с июля 1941-го, царил жуткий голод. Рискуя жизнью, они просачивались на лагерную территорию «Западной Европы» (это было строго запрещено!), чтоб подкормиться у французов и бельгийцев. Лагерный сленг таких людей назвал - «пикировщики».
Изнурительный голод и строгий режим в лагере относился только к русским. Французам же немцы доверяли настолько, что им даже позволялось выходить за ворота, в город. С одним строгим условием – обязательно быть на месте к вечерней проверке.
Тех редких и отчаянных парней, кто осмеливался бежать, вскоре ловили и отправляли в штрафной концлагерь – откуда, как считалось, никто не выходил живым.
В феврале 1945‑го город, рядом с которым располагался «Шталаг 1А», взяли советские войска.
Охрана из лагеря убежала ещё накануне этого события, а французы… попали из немецкого лагеря в советский - лагерь НКВД №188. Там они встретили соотечественников – бывших солдат вермахта, мобилизованных из оккупированного немцами Эльзаса.
А потом туда же привезли ещё одного француза, уже из их компании - сбежавшего из «Шталага 1А» Ришара Блестена. Он рассказал, что ему удалось пробраться из Пруссии в Польшу, и примкнуть к местным партизанам.
Когда пришла Красная армия – их арестовали. Потому что Ришар попал в партизанскую Армию Крайову, антикоммунистическую. А русские считали своими только Армию Людову и Войска Польское, пробольшевистские по своей сути.
Но французы быстро нашли контакт со своими русскими охранниками.
«Прошу заменить гарнизон конвойных лагеря №188, т. к. есть случаи пьянства во время конвоирования пленных, потери оружия в нетрезвом виде, оставление пленных без охраны… случаи, когда пленные сами доставляли в лагерь пьяный конвой».
(из докладной записки майора И. Юсиповича)
Лишь в августе 1945 года французов отправили на родину. Но без Ришара Блестена: его повторно арестовали чекисты, и после длительной проверки отправили в Сибирь, дав срок за шпионаж.
Под Багратионовском, на месте «Шталага 1А» установлен мемориал узникам фашизма (в том числе и французам, которых за 4 года там умерло несколько сотен). И под Тамбовом, где был лагерь №188, западноевропейцы уже в нашу эпоху установили мемориалы своим соотечественникам.