— Это патовая ситуация, Виктор Григорьевич.
Дагх-Пкор с потрясающим правдоподобием изобразил на своей жуткой морде человеческую улыбку. Бородину даже показалось, что в ней можно разглядеть оттенок горечи с капелькой растерянности.
А еще он в который раз поразился четкости произношения кордрийца — согласно сложившимся правилам этикета тот говорил по-русски. Даже слово «ситуация» звучало почти идеально, невозможно правильно для речевого аппарата, никак не предназначенного для шипящих и свистящих.
Бородин тоже грустно улыбнулся — имитировать мимику Чужих он даже не пытался. Но заговорил на языке оппонента, натужно выталкивая из себя пригоршни взрывных трескучих звуков.
— Да, очень похоже на то, Дагх-Пкор. А вы играете в шахматы?
— Очень слабо, коллега, очень слабо. — Пожалуй, кордриец счел бы уместным покачать головой. Но уж это оказалось ему не под силу по причине полного отсутствия шеи. — Весьма увлекательная и мудрая игра. Возможно, позже, когда обстановку можно будет назвать окончательно разрядившейся, вы дадите мне несколько уроков.
Полномочный представитель Конфедерации Людей жестом отвел незаслуженный комплимент.
— Я тоже далеко не мастер в шахматной игре, Дагх-Пкор. Но даже моих скромных умений достаточно для понимания, что в случае пата объявляется ничья.
Что ж, первый ход в этой дипломатической партии с колоссальной ставкой Бородин сделал. Это не плюс и не минус, просто надо же кому-нибудь начать.
— У нас не шахматы, Виктор Григорьевич, — кордриец развел в стороны узловатые верхние конечности… ну ладно, пусть будут руки. — Боюсь, здесь ничейный исход едва ли предусмотрен.
Очень хотелось спросить, почему. Но Бородин молчал, предоставляя возможность оппоненту самостоятельно развить свою мысль. Заданный вопрос автоматически поставил бы человечество в положение слабой стороны, считающей ничейный исход пределом мечтаний.
— И Конфедерация Людей, и Империя Кордр обладают равными претензиями на только что обнаруженную планету, — размеренно начал Дагх-Пкор.
Бородин вскользь отметил, что раньше тот использовал слово «республика» для обозначения своего сообщества. Впрочем, любой человеческий термин был дьявольски далек от истинного социального устройства кордрийцев. Возможно, лучше изучив человеческую историю, Дагх-Пкор счел, что «империя» все же капельку ближе.
— Крайне редкий, даже уникальный случай, когда две расы наткнулись на более или менее подходящую им планету одновременно. Приоритет установить не представляется возможным.
Полпред человечества кивнул, нисколько не сомневаясь, что жест будет истолкован верно.
— Выражаю удовлетворение, коллега, что пока наши позиции полностью совпадают.
— Мне тоже это доставляет истинное удовольствие, Виктор Григорьевич. Исходя из одинаковых отправных точек, мы имеем хорошие шансы прийти к устраивающему обе наши расы результату.
Бородин как можно более небрежным движением вытер пот со лба. Как же все-таки жарко…
Температура в комнате для переговоров поддерживалась на уровне сорока семи градусов по Цельсию. Дьявольское пекло для человека, но почти невыносимо холодно для кордрийца. Состав атмосферы также был компромиссом — дышать можно, но мечта о глотке чистого воздуха становилась почти навязчивой. Наверняка оппонент испытывает аналогичные ощущения — среду формировали кордрийцы, а честность давно стала их визитной карточкой. Они могут быть агрессивными, жестокими и даже вероломными… оставаясь при этом до отвращения честными.
Пустая комната, весь интерьер которой составляло одно кресло, в котором устроился Бородин, и причудливая ферма из изогнутых металлических стержней, которую оплел ногами Дагх-Пкор. Виктору по не вполне ясным причинам он напоминал осьминога. Хотя конечностей было всего четыре и они имели жесткий скелет, правда, гнулись в четырех суставах. Вросшая в плечи конусовидная голова скорее принадлежала тюленю, в предки к которому затесались парочка медведей и, пожалуй, орангутангов.
Только двое в комнате, и именно они должны решить судьбу целой планеты, пустынной, но весьма перспективной. Если исходить из принципа «кому нужнее», явное преимущество у людей. У них всего четыре планеты, у Кордра — шестьдесят семь… Понятно, что древнее как мир право сильного диктует прямо противоположный итог. Не на него ли прозрачно намекает Дагх-Пкор?
— Давайте попытаемся и дальше следовать вместе, — добродушно и почти безмятежно сказал Виктор. — Что вы подразумеваете под устраивающим обе расы результатом?
Кордриец вздохнул. Его имитация человеческого поведения действовала на нервы… уже давно.
— Планета — не яблоко, Виктор Григорьевич. Ее нельзя разрезать пополам. То есть, можно, разумеется, но пользы это не принесет ни Земле, ни Кордру.
— Безусловно, — Бородин заставил себя улыбнуться. — Но у меня и мысли не возникало о такой примитивной форме раздела.
Что ж, он сказал максимально много. Возможно, даже чуть больше, чем следовало. Кордриец поменял позу, зацепившись левой ногой за другой стержень. Нет, не осьминог. Паук.
— Виктор Григорьевич, условия комфорта наших рас различаются не столь кардинально, чтобы мы с вами не могли находиться в одном помещении, но все же слишком значительно. Потому заметно расходятся, прибегая к вашим терминам, терраформирование и кордр-формирование. А — я позволю себе говорить прямо — преобразование половины планеты экономически абсурдно. Во-первых, затраты составят шестьдесят, а то и семьдесят процентов полной стоимости. Во-вторых, буферная зона на границе двух территорий, кстати, довольно широкая, окажется непригодной для обеих рас. Я уже умалчиваю о весьма реальных перспективах политического дискомфорта. В итоге суммарная выгода двух сторон окажется ощутимо меньше той, что сможет получить завладевший планетой целиком.
У Виктора засосало под ложечкой. Он даже приблизительно не представлял, где эта ложечка располагается, но засосало мощно. Предвкушение полного краха миссии стало настолько реальным, что его можно было потрогать. Он был готов торговаться, уступать и сдавать позиции — вплоть до деления территории в пропорции три к одному в пользу конкурента, такую последнюю черту установил Совет Конфедерации. Но складывалось впечатление, что Чужим нужно все. Словно в подтверждение этим мыслям Дагх-Пкор добавил с трогательно печальными интонациями:
— Планеты не делят, друг мой. Спорная планета достанется одной расе.
Вот так. Даже не «должна достаться», а «достанется». Кордриец не предлагал, он ставил в известность.
Опыт двух десятилетий дипломатической службы позволил Виктору сохранить внешнюю невозмутимость.
— Какую же именно расу вы подразумеваете, коллега?
Дагх-Пкор еще раз вздохнул.
— Как мы уже условились, полный паритет сторон в притязаниях на объект спора установлен. Есть только один достойный выход из сложившейся ситуации — игра с равными шансами, итог которой определит будущего владельца планеты.
— Что?! — на сей раз опыт не выручил — вопрос Виктор буквально прохрипел, причем, на русском. Впрочем, взяв себя в руки, более ровным тоном повторил его на языке оппонента.
Тот левой рукой достал из складок кожи на спине, заменяющих кордрийцам карманы… довольно крупную старинную монету.
— У нас есть свои способы положиться на волю судьбы, но я решил, проявив добрую волю, прибегнуть к более привычному для Людей. Эта монета отлично подходит для нашего спора. Проверка в лаборатории подтвердила, что вероятность выпадения каждой стороны предельно близка к одной второй. Вам остается только выбрать аверс либо реверс. Право броска я также с удовольствием уступлю.
Виктору захотелось зажмуриться, откинуться на спинку кресла и оставаться в таком положении долго-долго. Желательно до самого решения ситуации, каково бы оно ни было. Не может же Дагх-Пкор всерьез… Хотя кордрийцев еще никто не уличал в наличии чувства юмора. Что, имея шестьдесят семь планет, еще одну они могут позволить себе разыграть таким нелепым образом?
Но Земля не может. И уж подавно не может Виктор Григорьевич Бородин. Дагх-Пкор не обманет, и монета действительно «правильная», в этом можно не сомневаться. Пятьдесят шансов из ста — это серьезно, когда фактически условия диктуешь не ты. Однако… Если Виктор выиграет, это, быть может, и станет предметом для шуток. Только на них можно будет плевать с самой высокой колокольни.
Зато неудача означает не просто полный провал миссии. На человека, проигравшего планету в орлянку, пальцем будет показывать еще не одно поколение потомков. Его имя станет нарицательным.
С другой стороны — какая альтернатива? Отказаться? Дагх-Пкор всего несколькими фразами и расставленными в нужных местах акцентами мягко, но недвусмысленно дал понять, кто правит балом при формальном равенстве. Следующее предложение может быть гораздо хуже. Или его может не быть вовсе. Соображать приходилось с лихорадочной быстротой.
— Я хотел бы внести небольшой нюанс в ваше предложение, коллега, — с широкой улыбкой сказал Бородин.
— Слушаю вас, Виктор Григорьевич, — Дагх-Пкор был сама любезность.
— Принимая разумность и, вероятно, даже единственность игры с равными шансами, предлагаю иную ее разновидность.
— О, разумеется! — кордриец развел руками. — Лишь бы шансы были действительно равны.
— Вы в этом убедитесь. Вам знакома игра «камень — ножницы — бумага»?
Дагх-Пкор о ней не слышал, что позволило Виктору испытать легкое удовлетворение. Всеведение оппонента в людских вопросах изрядно напрягала. Бородин объяснил суть в нескольких словах, кордриец схватывал на лету. На руках у этой расы было всего два пальца, но они вполне как сжимались в подобие кулака, так и разворачивались открытой ладонью. А уж ножницы из них и вовсе выходили первосортные.
— Один заход? — деловито спросил Дагх-Пкор.
— До пяти побед, — парировал Бородин.
Кордриец какое-то время молчал.
— Это не орлянка, — заметил он. — Здесь решает не случай в чистом виде. Тем не менее, основное условие соблюдено — шансы двух абстрактных сторон перед началом игры равны. Я принимаю ваш выбор, коллега. Начнем?
— Только один момент, Дагх-Пкор…
* * *
Председатель Совета нависал. Не в прямом смысле — ростом не вышел, но нависал безусловно. Ноздри раздувались угрожающе.
— Как вы могли позволить втянуть себя в игру на планету, Виктор?!
Изначально Председатель захотел сразу узнать итог переговоров, но Бородин настоял на своем праве рассказать все последовательно.
— Я пересказал вам нашу беседу слово в слово, — холодно отпарировал он. — Хотите сказать, у меня был выбор?
— Для того вы и были поставлены на должность полномочного представителя, чтобы всегда отыскивать лучший выбор!
— Именно это я и сделал, — кивнул Виктор. — Орлянку я отмел. А «камень — ножницы — бумага»… Знаете, часть юности я провел в корейской диаспоре. Там эта игра очень популярна. Без лишней скромности могу сказать, что в серии до пяти побед я обыграю… ну, скажем, девяносто девять процентов граждан Конфедерации.
— Вы имеете в виду людей, Виктор? — голос Председателя звучал с опасной вкрадчивостью.
— Конечно, — Бородин кивнул.
Председатель сделал несколько глубоких вдохов.
— Тогда я расскажу вам кое-что про кордрийцев. Я — вам! Вам, черт возьми, которому поручено было работать именно с этой расой! Едва выучившись правилам покера, кордрийцы с легкостью заткнули за пояс всех людей-чемпионов. Они «читают» противника значительно лучше нас, Виктор! Значительно! Они просчитывают варианты выбора тактики быстрее и лучше нас, они, черт вас побери, видят нас насквозь! Не на этих ли принципах основана так любимая вами игра?!
Виктор выдержал паузу.
— Именно на этих. Предугадать тактику соперника, заглянуть за один, два, три слоя логики…
— Да! — гремел Председатель. — Непростительная ошибка, Виктор! Почему вы не выбрали орлянку?!
— Потому что там я имел бы всего лишь равные шансы, — спокойно ответил Бородин.
— Всег… Ра… — казалось, у Председателя вышел запас звуков, и он просто хватал ртом воздух.
Нехорошо издеваться над стариком… так сильно, — подумал Виктор.
— В честной игре у меня не было шансов против кордрийца. Но еще один важный элемент, позволяющий хорошо играть в «камень — ножницы — бумагу» — наблюдательность. У меня ее есть. Видите ли, когда кордриец сжимает руку в кулак, возле второго сустава… пусть будет вот здесь, — Бородин ткнул пальцем себе в локоть, — у него вздувается маленький бугорок мышц. Заметить можно.
— А-а… — протянул Председатель. — А! — лицо его просветлело. — Теперь понятно! Когда вы видите этот бугорок, выбрасываете «бумагу», обеспечивая победу. Не видите… не видите, значит, «ножницы», как минимум не проигрывая. Великолепно, Виктор, просто великолепно! Все-таки я в вас не ошибся! Значит, вы выиграли?
Бородин позволил себе еще одну паузу. Хотя, возможно, это было чрезмерной жестокостью.
— Нет, — сказал он. — Я указал Дагх-Пкору на эту особенность и предложил чем-нибудь прикрыть часть руки.
Один… два… три… четыре… пять. Ну, если первые пять секунд Председатель пережил, значит, и дальше выдюжит. Крепкий старик!
— Вы… Вас что, укусил кордриец? — прошипел Председатель. — Заразились повышенной честностью? Вы вообще-то помните, что вы дипломат? И что представляете Человечество?
Виктор окатил его мрачным взглядом.
— Честность, в конце концов, все и решила. Мы не играли в «камень — ножницы — бумагу». Дагх-Пкор решил, что честность тоже можно считать игрой с изначально равными шансами на успех. И признал свое поражение.
— Так планета?.. — Итог интересовал Председателя сильнее деталей.
— Наша, — подтвердил Бородин. — Понимаете, Дагх-Пкор все-таки дипломат. Но и кордрийцем от этого быть не перестал. Этот внутренний конфликт, по всей видимости, давит его регулярно. Вот и теперь… Видите ли, он не мог не понимать, что имеет преимущество надо мной в игре до пяти побед. Но не отменил игру, не поставил меня в известность. Сказал, что «шансы двух абстрактных сторон перед началом игры равны». Своего рода компромисс между кордрийской честностью и дипломатической хитростью. После моих слов… Сама природа кордрийца не позволила ему играть в какую бы то ни было игру. Он объявил меня победителем.
Председатель задумчиво потер переносицу.
— Вы это предвидели?
— Не со стопроцентной гарантией, конечно, но…
— Так какого же черта! Какого черта вы просто не обыграли этого болвана с его дергающейся мышцей?!
На этот раз пауза не была искусственной. Говорить Виктору не хотелось.
— Мышца вздувается за ничтожную долю секунды до сжатия кулака. Не знаю, как там у кордрийцев, но человеческой реакции недостаточно, чтобы скорректировать свой выбор. Не было у меня никакого преимущества.
Сначала Председатель хлопал глазами с полуоткрытым ртом. Затем, набрав побольше воздуха в легкие, запрокинул голову и расхохотался.
— Вы все-таки обхитрили Чужого, старый вы лис! Сверлите дырочку для очередного ордена!
Виктор посмотрел на место для потенциального ордена так, словно капнул туда чем-то неаппетитным и плохо отстирываемым. Голос его звучал кисло.
— Да ни черта я его не обхитрил! Вы не поняли? Раскусил Дагх-Пкор мою игру, на раз-два раскусил. Он просто начал взвешивать на весах мою хитрость против своей, — слова давались Виктору нелегко. — И сам факт такого сравнения счел для себя поражением. Что позволено быку, не позволено Юпитеру…
Официальный лидер человечества презрительно скривил тонкие губы.
— Тоже мне, Юпитеры! Самомнение у них…
— С самомнением у них все в порядке, — согласился Бородин. — Но, знаете, может, нам все же стоит поучиться у кордрийцев честности? Хоть немного?
Председатель покровительственно похлопал Виктора по плечу и отвел взгляд.
— Может. Когда-нибудь… Позже…
Опубликовано на Синем сайте.
Подписывайтесь на наш канал, оставляйте отзывы, ставьте палец вверх – вместе интереснее!
Свои произведения вы можете публиковать на Синем сайте , получить адекватную критику и найти читателей. Лучшие познают ДЗЕН!