Примус или керосинка, керосинка или примус – такая постановка вопроса, как уже догадался читатель, скорее всего подразумевает необходимость выбора между этими бытовыми приборами. Кто же должен делать этот выбор? Но давайте по порядку.
Я глубоко сомневаюсь, что большая часть населения, в особенности молодого, не только не знают отличий между примусом и керосинкой, но и вообще их никогда не видели. А ведь это вещи из нашего недавнего прошлого (когда еще не было широкого применения газа), которые обеспечивали приготовление пищи практически в каждой городской семье.
Я еще смутно помню большую даже по современным понятиям квартиру №3 в доме №33 по Староконюшенному переулку, в которой наша семья из 5 человек до войны занимала одну из восьми комнат. Кухня этой квартиры была забита 8 маленькими кухонными столиками, на каждом из которых стоял либо примус, либо керосинка. А отопление дома обеспечивала своя маленькая котельная, расположенная во дворе дома. Возле будки котельной лежала большая куча угля, которая в конце лета 1941г по письмам оставшегося в Москве отца (мама с детьми – дочками 15 и 2 лет и сыном 4-х лет отроду – это конечно был автор настоящей статьи, были эвакуированы из Москвы в Пензенскую область в июле 1941г) стала большой головной болью местного штаба противовоздушной обороны, опасавшегося, как бы эта куча не загорелась от зажигательной бомбы.
Примус был изобретен в 1892г в Германии. Его работа основана на сгорании паров бензина, образующихся при контакте тонкой струи топлива с раскаленной пластиной горелки. В процессе горения примуса нужно периодически подкачивать воздух в топливный бачок, чтобы избыточное давление воздуха выдавливало тонкую струйку бензина в горелку. Существенный недостаток примуса – его взрывоопасность, поэтому после войны эти приборы практически исчезли из обихода. Ближайшей родственницей примуса является паяльная лампа.
Предшественником керосинки была осветительная лампа, работавшая на растительном масле. Вместо растительного масла в керосинке используется естественно керосин, поднимающийся в зону горения по двум или трем широким хлопчатобумажным фитилям, причем зона горения закрыта сплющенной металлической трубой с небольшим слюдяным окошком. На верхней части этой трубы имеется отбортовка, на которую устанавливаются кастрюли и сковородки. Керосинка практически не взрывается, беда с ней ожидала хозяев только в том случае, когда горящая керосинка по каким-либо причинам опрокидывалась набок. Второй недостаток керосинки – при слишком сильном пламени она начинала коптить, покрывая все вокруг частицами жирной копоти. Поэтому в процессе горения нужно было следить за интенсивностью пламени, и при необходимости регулировать его высоту. Ну и конечно, оба этих бытовых нагревательных прибора, примус и керосинка, пропитывали все вокруг характерным запахом бензина или керосина.
Первый год эвакуации наша семья (без отца, который был в Москве призван в октябре 1941г в армию и сгинул в марте 1943г в Харьковском котле) провела в отдельной избушке в глухой Пензенской деревне Кардаво, в 25 км от районного центра Городище. В деревне источником приготовления пищи и обогрева избы служила большая русская печь, на верху которой мы все спали зимой. Мама почти полностью освоилась с этой печью, у нее только не получалось сохранить раскаленные угольки для розжига печи на следующее утро (спичек в деревне не было, огонь могли добывать только два курильщика, освобожденных от призыва в армию из-за открытой формы сифилиса; они добывали огонь с помощью кремня и кресала – обломка напильника). Поэтому мама каждое утро бегала к соседке за угольком. Дрова для печи в нашем домике были заготовлены прежними хозяевами практически на год. Колхоз снабдил нас на первую зиму картошкой, а также регулярно давал для маленьких детей немного молока и ломоть печеного хлеба. Запомнились зимние вечера, когда мы вчетвером сидим за столом, освещаемым горящей лучиной, чистим и едим (конечно без хлеба и масла) сваренную в мундире картошку, макая ее в горстку соли, насыпанную посреди стола.
Три остальные года эвакуации мы в порядке мобилизации мамы и старшей сестры прожили в бараке голодного и холодного рабочего поселка Январский Молотовской (ныне – Пермской) области, где их определили на завод боеприпасов им. Дзержинского, а меня с младшей сестрой устроили в круглосуточный детский сад. Мама работала сидя у конвейера, вставляя капсюли в корпуса мин для минометов. Старшую сестру с ее восьмиклассным образованием определили в отдел контроля готовой продукции. Она с помощью специальной системы маркеров измеряла дальность полета отобранных военной приемкой мин. Завод работал безостановочно в две смены по 12 часов.
Для жилья нашей семье предоставили небольшую комнату в бараке. В этой комнате по обе стороны окна было два дощатых топчана, а ближе к двери – маленькая (как буржуйка) кирпичная печурка с одной конфоркой. На этой печурке мама раз в месяц (когда ей давали выходной помыть в бане детишек и пока она получала деньги по отцовскому аттестату) варила нам жидкую кашицу из купленного за 100 р на рынке стакана муки. Дровами здесь никто не помогал, иногда их меняли на хлеб голодные узбеки из стройбата, которые приносили за спиной вязанку полешек, перетянутых широким ремнем.
Рабочие сдавали свои карточки в заводскую столовую, где их кормили один раз скудным обедом. Дети кормились три раза в день в круглосуточном детском саду. В принципе ежедневно варить себе что-нибудь в бараке в череде бесконечных рабочих дней маме со старшей сестрой было и не из чего, и не на что, и некогда. Из-за большой удаленности завода от жилого поселка и большой продолжительности смен на отдых в своей комнате у них оставалось не более 6 часов, которые они резонно тратили только на сон, укрываясь грудой тряпья от холода.
Зарплаты мамы с сестрой хватало только для оплаты детского сада и жилья, так что покупать что-нибудь на рынке после закрытия аттестата отца было не на что. Как результат – к концу 1944г мама и младшая сестра заболели дистрофией. Из-за болезни маму перевели с завода в ясли на должность мойщицы котлов. Пригоревшие в котлах остатки каши ей разрешалось брать себе. Так что благодаря руководству завода и пригоревшим остаткам каши мама и младшая сестра постепенно оклемались, но полностью их здоровье, конечно, не восстановилось. Я избежал дистрофии благодаря тому, что меня в июле 1944г забрала к себе в Москву старшая сестра матери. В поезде за мной приглядывала музыкальная работница детского сада, которой разрешили вернуться в Москву для продолжения учебы в консерватории. В Москве, конечно, было сытнее. Я приехал в Москву как раз за три дня до «парада» немецких военнопленных. Первого сентября 1944г я был принят в первый класс мужской школы, расположенной у Песчаного путепровода через малую Московскую окружную железную дорогу, в конце современной улицы Алабяна. В школе на третьей перемене давали по небольшой белой булочке. Если ученик заболевал, то после предъявления больничной справки можно было получить столько булочек, сколько дней ты болел. Поскольку я уже хорошо читал, писал и считал, учиться мне было скучно. Но скучал не только один я. Как-то раз мальчишки принесли в класс использованные презервативы, надули их и стали играть в волейбол. «Какая гадость» – закричала молоденькая учительница, входя в класс после звонка об окончании перемены.
Благодаря хлопотам сослуживцев отца, мама с сестрами вернулись в Москву в августе 1945г. Руководство института иностранных языков, где до войны преподавал отец, помогло маме получить хорошую комнату в одном из двухэтажных домов на Новоселенской улице, где мы прожили до реконструкции района в 1972г. При первом посещении нашей новой комнаты в ноябре 1945г я был поражен. Вдоль улицы была прокопана глубокая канава, наполовину затопленная водой. На каждом перекрестке через канаву был переброшен мостик из досок. По обеим сторонам канавы лежали высокие глиняные кучи, глина из которых под влиянием дождей покрывала тонким слоем всю мостовую и тротуары. Так что перед входом в дом надо было щепкой тщательно очищать обувь от налипшей глины. Как нам объяснили соседи, канава по нашей улице была прокопана для ввода в Москву природного газа из Саратовской области.
Наш дом был подключен к системе Мосгаза только через 6 лет. А три двухэтажных деревянных домика, расположенные на пересечении Новоселенской и Марксистской улиц, помимо воли их жильцов, были «подключены» к проходящему рядом с этими домами газопроводу высокого давления уже в 1946г. Но радости от этого события не досталось никому из жильцов этих трех домов. В ночь на 1-е января 1947г эти дома взорвались и сгорели вместе с жильцами. Оказывается, из треснувшего сварного шва трубы высокого давления газ проник в подвалы этих домов, где жильцы хранили свои припасы – соленые огурцы и квашеную капусту. Когда перед Новым 1947-м Годом кто-то из жильцов пошел за припасами, он включил свет в подвале, и искра в выключателе спровоцировала взрыв газа, заполнившего подвал.
После переезда на Новоселенскую улицу меня записали в мужскую школу №622, в которой вместо булочек давали каждый день баранку с карамельной конфеткой. Школу я окончил в мае 1954г с двумя четверками в аттестате – по алгебре и русскому письменному, что лишило меня права на медаль. Что касается алгебры, то на устном ответе я упустил, что теорема Виета относится к т.н. «приведенным» квадратным уравнениям (через месяц я сдал на одни пятерки вступительные экзамены в МФТИ, при этом таких примитивных вопросов мне никто не задавал, хотя экзамен по математике устной для меня длился ровно 6 часов). А что касается русского письменного, то школьные учителя сказали, что я не поставил в тексте сочинения одну запятую, и что я не мог самостоятельно так красиво раскрыть тему экзаменационного сочинения «Чем нам дорог и близок Владимир Маяковский» (через месяц на вступительных экзаменах в МФТИ я написал сочинение «Маяковский о поэтах и поэзии», и спокойно получил за него пятерку).
После войны каждая семья в Москве до конца 1947г помимо продуктовых карточек получала талон на покупку двух литров керосина в месяц и двух кубометров дров в год (дрова давали и после 1947г, но только при отсутствии в доме централизованной системы отопления). А именно в комнату двухэтажного деревянного дома с печным отоплением на Новоселенской улице (сейчас этой улицы, возникшей в начале XIX века на огородах Покровского женского монастыря для ликвидации последствий Московских пожаров, уже нет) нас поселили по возвращению в Москву, и это всеми рассматривалось как несказанная удача, поскольку наш довоенный дом в Староконюшенном переулке в августе 1941г пострадал от немецкой бомбы и был передан в распоряжение Наркомата Военно-Морского флота. Печка в нашей комнате на Новоселенской улице образовывала часть стены от пола до потолка, облицованной белыми изразцами с голубой полоской. Кроме нашей комнаты, эта печка отапливала еще три смежных комнаты. Топилась она из нежилой проходной комнаты, но для приготовления еды не была пригодна. Поэтому еду мы готовили на керосинке, которая стояла на табуретке у стены из изразцов прямо в нашей жилой комнате.
Хорошо помню атмосферу керосиновой лавки на Воронцовской улице, где продавец в огромном черном фартуке литровым черпаком на полуметровой ручке наливал из огромного квадратного бака в мой бидончик, в который он предварительно вставлял большую воронку, эти два литра керосина. Помню и дровяной склад за Крестьянской заставой, где мама просила рабочих не класть в мерную клетку только осину. Дрова подвозили к дому на телеге, которую тащили две лошади. Потом их надо было распилить и расколоть
В 1950-х годах началась массовая газификация Москвы, под газификацию попал и наш дом на Новоселенской улице. Керосинки и дрова ушли из нашей жизни, как тогда казалось, навсегда. Встретиться со старыми знакомыми из голодного и холодного детства мне пришлось через 17 лет. Дело в том, что моя молодая семья жила в двух комнатах коммунальной квартиры с родителями жены, и тесть получил в 1959г участок загородной земли площадью 6 соток во вновь образованном садоводческом товариществе. Нравы тогда были жесткими, ставить кирпичную печку в садовом домике не разрешалось под угрозой двойного исключения: из членов товарищества и из партии. Так что для отопления крохотных садовых домиков площадью обязательно не более 24 м2 и для приготовления немудрящей горячей еды пришлось снова вернуться к керосинкам. Отапливать садовые домики приходилось с помощью жестяных печек-буржуек или с помощью электрических рефлекторов. Хорошо помню будку у нашей станции, где можно было в определенный день недели купить керосин (7 копеек за литр) уже без всяких ограничений.
Через два года керосинку в нашем садовом домике заменила портативная газовая плитка, для которой каждую неделю приходилось, отстояв часовую очередь, менять у Павелецкого вокзала пару пустых 5-литровых баллонов на полные. Затем все это имущество мы заменили на стационарную газовую плиту, работающую от 50-литрового баллона. Эти баллоны, весящие в пустом состоянии около 22 кг и вмещающие 20 кг сжиженного газа (пропан-бутановой смеси), по мере надобности централизованно завозились для обмена как в садовые товарищества, так и в негазифицированные деревни. Такая система, которую можно назвать почти идеальной, просуществовала около 30 лет.
Но всему хорошему приходит конец, особенно если это хорошее предназначено для простых людей. Подмосковные деревни, как и деревни в других областях, постепенно подключались к сетевому газу, и их потребность в более дорогом сжиженном газе постепенно сошла на нет. Речи о подключении садоводческих товариществ к сетевому газу просто не шло. Им оставалось пользоваться только баллонным газом. А потребность садоводческих товариществ в баллонном газе – сезонная. Все это сделало в начале 1990-х годов работу межрайонных газонаполнительных станций совершенно нерентабельной, и заправку наших 50-литровых баллонов взяли на себя частные структуры, в частности автогазозаправочные станции, основная задача которых – заправка автомобилей сжиженным газом. Т.е. ты сам на своем автомобиле привозишь свой пустой 50-литровый баллон на ближайшую автогазозаправочную станцию, и там его наполняют жидкой пропан-бутановой смесью. При этом заливаемая пропан-бутановая смесь измерялась почему-то в литрах, а не в привычных килограммах. Видимо поэтому мы вместо положенных 20кг стали получать только 15кг газа, платя за него столько, сколько стоит 20л бензина (раньше мы получали 1 кг газа по цене 1 л бензина, как это принято во всем цивилизованном мире).
Для отопления нашего садового домика в 1990г нам посчастливилось достать отечественный водогрейный котел, к которому мы подвели полуторадюймовые трубы от конвекторов, расположенных в двух комнатках и на террасе. Чердачное помещение, в котором можно было ночевать, осталось без отопления. При всех достоинствах у этой системы были и существенные недостатки. Они заключались в том, что в топку котла нужно было каждый час подкладывать дрова, т.к. через 3 часа после прогорания дров система остывала.
В Западной Европе проблема непрерывного горения дровяных водогрейных котлов была решена в конце XX века за счет использования в качестве горючего т.н. пеллет – малоразмерных цилиндров из отходов древесины или лузги подсолнуха. Диаметр пеллет от 8 до 10 мм, длина – не более 50 мм. Пеллеты достаточно просто за счет вибропривода вошли в автоматическую систему подбрасывания топлива в котел. Хозяин мог смело оставлять процесс обогрева своего садового домика на попечение автоматики на всю рабочую неделю. Ему нужно было только перед отъездом на работу заполнить пеллетами бункер, откуда они автоматически подаются в топку. Скорость подачи пеллет в топку автоматически регулируется таким образом, чтобы температура в домике поддерживалась на заданном хозяином уровне. В нашей стране пеллеты производятся, но население их практически не применяет. Основная причина – тонна пеллет стоит примерно в 5 раз дороже кубометра березовых дров. Так что все производимые в России пеллеты до введения санкций шли на экспорт в Европу.
Усложнившаяся жизнь после отмены централизованного завоза в садоводческие товарищества 50-литровых газовых баллонов снова поставила перед членами садоводческих товариществ вопрос – как облегчить проблемы отопления садовых домиков и приготовления горячей пищи. В принципе этот вопрос стар как сам мир. Применительно к садовым товариществам (теперь они получили статус «некоммерческих») можно использовать следующее:
– оснастить садовые домики малогабаритными кирпичными или металлическими печами с конфорками (одной такой печкой можно было обогреть сразу две комнаты, поставив печку на месте перегородки между комнатами, и даже три, учитывая помещение, откуда топится печка);
– оснастить садовые домики газовыми или электрическими водогрейными котлами с радиаторами отопления (тяжелые чугунные радиаторы в садовых домиках можно заменить регистрами из толстых труб или легкими конвекторами); в качестве источника тепла в этих системах можно использовать либо газообразный метан, либо сжиженную пропан-бутановую смесь, либо электроэнергию;
– возобновить производство керосинок и восстановить продажу керосина.
Заметим, что первый вариант в наш век нанотехнологий отбросит быт десятков миллионов россиян на 1000 лет назад, а возврат к керосинкам – на 100 лет. Что касается повсеместного использования электричества для бытовых и отопительных целей, потребуется примерно в 10 раз увеличить норму потребления энергии садовыми товариществами (сейчас эта норма примерно 1 кВт на каждого члена товарищества). В условиях дефицита на рынке электроэнергии это практически нереально, а с учетом сегодняшней стоимости подключения к электросетям, проблема переходит в область фантастики.
Остается единственный цивилизованный путь – постепенное на паритетных началах подключение садоводческих товариществ к трубопроводным газовым сетям. С точки зрения социальной справедливости идеально было бы, чтобы подвод трубы к границам каждого товарищества взял на себя Газпром, а разводку сети по территории товариществ оплачивали сами садоводы. Естественно, до завершения полной газификации садоводческих товариществ в данном регионе все садоводы мечтали о восстановлении первоначального порядка обмена 50-литровых газовых баллонов.
В случае такого благоприятного развития событий нашим садоводам уже не придется делать выбор между примусом и керосинкой, о чем так волновался автор в самом начале этой статьи. Кроме того, после газификации большая часть садовых домиков стала бы пригодной для круглогодичного проживания, что существенно снизило бы жилищную проблему в городах и улучшило экологические условия жизни пожилой части городского населения. Государство также не осталось бы в накладе, поскольку загородные дома, допускающие круглогодичное проживание, рано или поздно станут объектом повышенного налогообложения. Однако такое развитие событий для садоводческих товариществ не получило широкого распространения, поскольку страна была заинтересована в импорте газа, что блокировало не только газификацию садовых товариществ, но и препятствовало строительству тепловых электростанций на самом удобном в эксплуатации газовом топливе. Госплан согласовывал только строительство электростанций на угольном топливе.
Данная статья была опубликована в журнале «Природа и человек» в 2016г № 1 С. 22 – 23. В настоящее время мне захотелось дополнить ее из-за вновь возникших обстоятельств. Известно, что Газпром долгое время с большим скрипом соглашался на газификацию садоводческих товариществ. Но в 2013г появилась принципиальная возможность газифицировать садоводческие товарищества. При этом все затраты на подвод труб с газом низкого давления от распределительных шкафов до садовых товариществ и на разводку труб по товариществу возлагались на членов товариществ. Стоило это таких денег, на которые в советское время можно было бы купить 2 автомашины «Волга». Большинству членов товариществ это было не по силам, т.к. в начале XXI века почти все состоятельные садоводы перебрались в коттеджные поселки. Но времена за прошедшие 30 лет изменились. В 2021г в России стартовала программа социальной газификации. Она позволяет бесплатно подводить газ к границам земельных участков граждан.
Для членов садоводческих некоммерческих товариществ социальная газификация – это шанс получить доступ к трубопроводному газу за вменяемые деньги. Наша семья воспользовалась этой программой, и теперь мы освободились от необходимости приобретать не только дрова для отопления садового домика, но и сжиженный газ в баллонах для приготовления пищи.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -