Мягким и ароматным июньским утром отправились на мотоцикле на речку порыбачить. Поехали по старой дороге, оставшейся от работавшего когда-то летнего скотоводческого лагеря, пересекли обширное зеленое поле, подмигивающее нам желтыми и синими цветами.
Остановились там, где река накрепко сошлась с берегом, который сломил и круто изогнул ее, направив по кружному пути в сторону леса. Словно в отместку вода здесь каждый год откусывает у твердыни по нескольку метров. Недавнее небольшое половодье в очередной раз подточило тысячелетние песчаные наслоения, и часть берега снова отломилась и рухнула вниз, образовав длинный и высокий отвесный обрыв.
Внизу серо-зеленая вода всей массой и силой ударяется в берег и, бесшумно отталкиваясь от него, образует вырывающиеся на поверхность завихрения и водовороты. Они вращаются, клубятся, расходятся пятнами и постепенно исчезают, теряясь в струе. Веером выпрыгнули из воды, напуганные хищником мальки, а в прошлогодних серых от осевшего на них ила камышах у противоположного берега время от времени выворачивается толстой спиной мечущий икру сазан.
Отвесная стена обрыва, к которой хищнику не подобраться ни снизу, ни сверху, стала надежным домом для стрижей, просверливших тут сотни, а может и тысячи своих нор.
С высоты берега быстро летающие во все возможные направления и совершающие крутые виражи птицы очень напоминают роение пчел около улья. На первый взгляд может показаться, что их движения беспорядочны и хаотичны, но это вовсе не так.
Сначала я смотрел на всю эту кутерьму со стороны, но потом мне захотелось увидеть все с близкого расстояния. Я прошел несколько метров по берегу, лег на траву и свесился с обрыва. Все стрижи как один мгновенно отпрянули от песчаной стенки, а те, кто летали рядом, переместились подальше. На пологом низком берегу напротив меня уже давно насторожилась наблюдавшая за мной цапля. Когда я прилег, охотница на лягушек недоверчиво повернула голову боком, вытянула свое долговязое тело, напряглась, оттолкнулась, вырвала свои длинные ноги из тины и замахала крыльями. Она поднималась вверх рывками, зависая между каждым новым взмахом двух больших крыльев, так что казалось, будто она взбирается по невидимым ступеням.
Я был расчетлив: знал, что рано или поздно, стрижи все равно вернуться, так как их дети требуют корма, громко пища из норок. И действительно. Не прошло и нескольких минут, как первые смельчаки на огромной скорости пулями стали вонзаться в свои норы, мгновенно исчезая в них, после чего так же быстро улетали, немного встрепенувшись у выхода.
А еще через некоторое время, когда пернатые поняли, что опасности от меня нет, они снова стали рассаживаться около норок и носиться очень близко к обрыву, буквально в метре от меня.
Все птицы заняты очень важным делом. Летая на большой скорости, они ловят в воздухе насекомых и, как только набирают необходимое количество, стремглав мчатся к своей норке, которую безошибочно угадывают среди сотен других. Их движения поразительно точны. В некоторых норках птенцы, которых, видимо, родители воспитывают в более самостоятельном духе, ждут прилета старших около самого створа норки, и стриж только садится на край, погружая в отверстие лишь свою голову. Другие родители полностью исчезают в норе, оставив после себя лишь тонкую струйку песка, которая, стекая вниз, иногда достигает самой кромки воды.
Кто-то, немыслимым способом прицепившись к отвесному песчаному берегу, чистит клювом перья, другие, разместившись рядом, словно беседуют о чем-то.
Но эта безмятежность обманчива. Повсеместно видны случаи грабежа. Такие вот, прицепившиеся у норок стрижи, которые, видимо, не очень склонны трудиться, выступают в роли воздушных пиратов, нападая на своих собратьев в момент их подлета к норке, когда они уже нацелены на передачу добычи птенцам и приоткрывают клюв. Вот тут эти ловкачи и делают свое нехорошее дело, забирая добытое чужими клювами добро и передавая его уже тем, кто сидит в хорошо знакомых им норках. Но не редко добропорядочные стрижи, очевидно зная о грабителях, проявляют чудеса резкости и изворотливости и, несмотря на атаку, все же передают пищу своим подопечным. Случается и так, что сцепившиеся в схватке за еду птицы, описав в воздухе немыслимые кульбиты, вовсе теряют добычу, которая падает вниз. В таком случае обеим сторонам приходится все начинать сначала.
Поняв как непроста стрижиная жизнь, я еще немного посмотрел на все это действо и оставил-таки птиц в покое; пошел рыбачить. Улов составили караси, карпята и несколько язей. Но, честно говоря, все это уже было не так интересно.