Открыв глаза, Полина некоторое время лежала в полудреме, пока смутное воспоминание об обещании Николая взглянуть на Фадея не пробудило ее окончательно.
О Господи, уже одиннадцать! Чувствуя себя виноватой. Полина вскочила и, услышав звуки, доносившиеся из гостиной, устремилась туда. Фадей сидел посреди диванных подушек на полу, Николай стоял перед ним на коленях.
— Папа — так ты должен меня называть, — объяснял он. — Папа, — отчетливо и медленно повторил Николай.
Фадей старательно пытался что-то сказать.
— Николай, как же тебе удалось справиться?
— Это был весьма поучительный опыт. У Фадея оказался отменный аппетит! А еще я помыл его и одел, — заметил Николай, явно гордясь своими достижениями.
Увидев, что на Фадее одета одна маечка, Полина подавила смешок.
— Как же ты его мыл?
— Мочалкой. Он превратил это в настоящую игру: «Папа, попробуй меня поймай», — поведал Николай, с улыбкой сожаления припоминая детали и поднимаясь, в то время как Полина присела, чтобы обнять сына. — Он убедился, что я неуклюжий, но настойчивый! И теперь мне просто необходим душ.
Его волосы были припорошены чем-то очень похожим на детскую кашу.. Николай остановился на пороге и обернулся к ней.
— Я тебя бесконечно уважаю, мой ангел, — серьезно заверил он Полина. — Это по-настоящему тяжелая работа. Мне очень не хватало еще одной пары глаз и по крайней мере двух пар рук.
— Ты наверняка был просто великолепен, — тепло взглянув на мужа, сказала Полина.
— Нет, на этот раз я оплошал, но в следующий будет лучше.
Большинство отцов были бы гораздо в худшем расположении духа после нескольких часов сидения с ребенком и, несомненно, пожалели бы, что не взяли с собой няню.
Полина одевалась, когда зазвонил телефон. Решив, что это может быть мать, она поспешила схватить трубку.
— Полина, это ты? — спросила Елизавета.
— Да, это я. Где же…
— Мне так жаль, что тебе пришлось вернуться к Николаю. Это ужасно, но, дорогая, тебе ни к чему больше оставаться ни единого дня с этой женолюбивой крысой! Я еду к тебе на помощь… Хорошо?
— — Меня не нужно спасать, мам.
— Но…
— Я люблю Николая, мы снова вместе, и перестань говорить о нем, как о враге номер один только потому, что ты ненавидела его отца, — спокойно произнесла Полина. — А та история с первой брачной ночью… Я ошиблась: он не был с Динарой.
— Это он только так говорит. Не верь ему. Я немедленно вылетаю!
Полина застыла на месте, чувствуя, что меньше всего ее семейная жизнь сейчас нуждается в присутствии матери, но тут же ощутила укол стыда.
— Мама, у нас сейчас медовый месяц. Я, конечно, очень хочу увидеть тебя и услышать твою версию этой истории с займом у Людмилы, но…
— Полина, я уже отправила ей перевод на всю сумму долга.
— Как же тебе удалось сделать это? — встревоженно спросила Полина. — Ты заняла деньги у кого-нибудь еще…
— Когда закончится ваш медовый месяц? — нетерпеливо прервала ее мать.
— Через две недели.
— Ну ладно, если ты согласна ждать две недели, прежде чем познакомиться с моим новым мужем, полагаю, я сумею пережить такой же срок до новой встречи с моим зятем.
— Мам, ты действительно сказала то, что я слышала?
— Ты, естественно, ожидаешь захватывающих подробностей, — с удовлетворением заметила мать. — Но могу только сказать, что я безумно счастлива. Значит, через две недели я познакомлю тебя с Виктором. Пока, дорогая!
Полина обессилено опустилась на пол, где ползал Фадей. Она все еще невидящим взором смотрела в пространство, когда из ванной вышел Николай в одном полотенце.
— Что случилось? — увидев бледное лицо жены, тут же спросил он.
— Звонила мама. Она уже не в бегах и вышла замуж за человека, которого знает не больше двух недель. — Полина с тревогой взглянула на Николая. — Скорее всего, это опять закончится слезами.
Полина упомянула и о том, что мать вернула Людмиле долг.
— У этого человека есть деньги… или он потратил все свои сбережения. В ближайшее время мы все равно не сможем ничего предпринять. — Николай заботливо притянул ее к себе. — Не будь пессимисткой! Почему непременно должно случиться несчастье?
Полина сокрушенно вздохнула и прижалась лбом к его теплой обнаженной груди.
— Николай, ты так же хорошо, как и я, знаешь, что лишь один из тысячи мужчин способен снести ее выходки. И потом, она вышла замуж так быстро, что, видимо, влюбилась по уши, и ее убьет, если этот Виктор не оправдает надежд.
— Ангел мой… — Николай приподнял ее подбородок, темные глаза открыто и спокойно посмотрели на Полину. — Что бы ни произошло, в беде мы ее не оставим. Это просто небольшое недоразумение, что она не выносит одного моего вида.
— В основном из-за нашей первой брачной ночи. Она все еще считает, что ты провел ее с Динарой, — неохотно призналась Полина.
Николай искоса посмотрел на нее.
— И Людмила тоже так думает. Только поэтому она согласилась не говорить тебе о рождении Фадея, — виноватым полушепотом добавила Полина — Все, теперь у меня не осталось от тебя ни одной тайны. Это плохо?
Николай был похож на человека, разрываемого двумя желаниями — задушить жену быстро или сделать это медленно. Затем уголок его рта дрогнул, и он шутливо простонал:
— Ты делишься своими печалями со всеми?
— Разговоры облегчают душу.
— Но отныне ты станешь делать это избирательно — будешь делиться только со мной.
— Конечно-конечно, — поспешила заверить его Полина, радуясь, что ее последнее откровение не вызвало нового взрыва эмоций.
— Что ты знаешь о своем настоящем отце? — небрежно спросил Николай как-то вечером, когда они выходили из ресторана.. Полина удивленно взглянула на него.
— Немногое. Только то, что он разбил мамино сердце. Даже полтора года назад, когда я наконец решилась спросить о нем, она разрыдалась. Ей было всего девятнадцать. Он просил ее выйти за него замуж, а потом выяснилось, что негодяй уже помолвлен, — поморщившись, сказала Полина— Как его звали? — лениво протянул Николай.
— Я Никогда не спрашивала. Это казалось не таким уж важным, особенно учитывая то, как расстраивают разговоры о нем маму. Он действительно сломал ей жизнь, — вздохнула Полина. — Маму воспитывали дедушка и бабушка, которые оставили ей в наследство приличную сумму
— Я не знал.
Николай помог ей сесть в машину, словно она сама была не в состоянии этого сделать. Но Полина только улыбнулась; после первой их ночи на Ямайке муж обращался с ней, как с драгоценной старинной вазой.
— А как ты мог об этом узнать? Отчим проиграл большую часть к тому моменту, когда мне исполнилось три года. Мама вышла за него только потому, что была беременна мной, а он, полагаю, соблазнился ее наследством.
— Начинаю понимать, почему Людмила верит, что твоя мать нечто большее, нежели ходячее недоразумение.
Обрадованная этим новым проявлением терпимости, Полина подарила мужу улыбку.
Неделю спустя, на рассвете, Полина лежала в объятиях Николая. Она уже совсем проснулась. Через несколько часов они летят домой.
Я люблю, люблю, люблю его, мысленно повторяла Полина. Дожидаясь, пока закипит чайник, она взяла журнал. На обложке она заметила пометку, сделанную характерным почерком Николая. Имя и дата. Имя, которое до сих пор способно было выкачать из ее легких весь кислород и заставить побледнеть.
Должно быть, это был старый журнал. Но горечь, которую испытала Полина, не стала меньше. Значит, Динара тоже делила здесь постель с Николаем. Это могло испортить все ее воспоминания об острове. Полина перевернула обложку, чтобы взглянуть на дату, и поняла, что отравленные воспоминания не самое страшное. Журнал вышел всего два месяца назад.
Полина обхватила себя руками за плечи, внезапно почувствовав озноб. Разве можно теперь доверять Николаю хоть в чем-то, касающемся Динары? Он уверял ее, что расстался с ней давно. И все же лишь два месяца назад она была его любовницей!
Николай сам приготовил себе завтрак. Ему не приходилось делать этого раньше, поэтому результат получился плачевный. Когда он попытался поцеловать Полину утром, его оттолкнули и наградили убийственным взглядом. Ко времени, когда они оказались в самолете, атмосфера накалилась до предела.
Через десять минут после взлета Николай встал со своего кресла.
— Посмотри на меня, Полина.
— Я не хочу на тебя смотреть, — сурово сказала она и закрыла лицо журналом.
Николай вырвал журнал из ее рук и швырнул на пол.
— Встань, — приказал он. — Нам нужно поговорить.
— Нет, я…
— Хорошо. — Без всякого предупреждения Николай подхватил ее на руки. — Не можем же мы драться на глазах у Фадея.
— Отпусти меня сию же секунду, — прошипела Полина.
Николай усадил ее в одно из кресел в хвосте салона, а сам устроился через проход.
— Дома нас ждет большая вечеринка.
Это неожиданное заявление заставило Полина растеряться.
— О чем ты говоришь?
— Будучи очень романтичным, — усмехнулся Николай, — я решил, сделать тебе сюрприз — свадебный прием, которого у нас еще не было. Три сотни гостей сгорают от нетерпения поздравить нас, среди них твоя мать и ее очень богатый муж Виктор. Кстати, будь готова: Виктор очень маленького роста, и у него твои глаза и волосы. Да, самое главное — свадебное платье ждет тебя в спальном отсеке.
— Что? — воскликнула Полина, уже и без того ошеломленная предстоящим приемом и тем очевидным фактом, что Николай знает намного больше о муже Лиз, чем она.
— У тебя Никогда не было свадьбы, о которой ты мечтала. Поскольку это моя вина, я договорился о церковном благословении, и на этот раз тебе придется надеть подвенечное платье.
— Я не могу… Я просто не могу!
Николай приблизил к ней лицо. Сверкающие гневом глаза неотрывно смотрели на нее.
— О, ты сможешь! — прорычал он. — Ты не опозоришь меня перед тремя сотнями человек. Так что ступай переодевайся и присоединяйся к взрослым. Плохое настроение не извиняет твоего сегодняшнего поведения!
— А, Динара?
Николай уставился на нее, между бровями появилась глубокая морщинка.
— Не вижу никакой связи.
— Я покажу тебе… подожди минутку.
Полина поспешила к своему креслу и, подняв сумку, выудила обложку найденного утром журнала. Ее руки тряслись. Ей уже совсем не хотелось ссориться с ним Он готовил ей сюрприз! У них будет венчание, она наденет подвенечное платье, и он наконец представит ее куче своих родственников и друзей, как жену! И если бы не обложка, которую сжимала в руках, Полина была бы сейчас безумно счастлива.
Николай сидел на том же месте, с тем же ледяным выражением на лице и смотрел, как она приближается. Давно уже она не видела этой холодной отчужденной мины. У Полины мурашки побежали по спине. Он виноват, он должен быть виноват! Николай просто хочет посмотреть, как много она знает. Полина молча протянула ему обложку.
— Телесценарии, — презрительно фыркнул он. — Я не читаю подобного вздора.
— Ты кое-что написал на обложке.
Николай взглянул на запись.
— И что же?
Это, несомненно, агрессивное требование дальнейших объяснений было совсем не той реакцией, на которую рассчитывала Полина.
— Ну… это очевидно, не так ли? — нервно спросила она.
— На основании имени и даты, которые я нацарапал в последний уик-энд, проведенный на вилле, ты решила, что я…
Необходимость докончить фразу делала ситуацию еще более унизительной. Негодование и боль, которые терзали Полина с утра, выплеснулись наружу.
— Что ты все еще спишь с ней! Что ты ни когда не избавишься от нее! Что все то время, пока мы женаты, она оставалась твоей любовницей! — выкрикивала Полина.
— Закончила? — Темные глаза, холодные и опасные, как первый тонкий лед, остановились на ней. — Мои отношения с ней умерли естественной смертью за несколько недель до того, как я женился на тебе. В прошлом году она вышла замуж.
— Замуж?
Полина была потрясена.
— Во время медового месяца ее муж, получил серьезную травму в автомобильной аварии. Его только недавно выписали из больницы. Когда наш общий друг рассказал мне об этом и о том, что ему требуется длительный восстановительный отдых, я предложил им пожить на вилле.
Ошеломленная услышанным Полина быстро заморгала.
— Но…
— Я не встречался с ней с тех пор, Она пригласила меня на свадьбу, но я был занят и не смог приехать.
Николай с ледяным спокойствием смотрел на Полина, которая чувствовала себя ужасно. — Николай, я…
— В течение двух лет мы с Динарой были любовниками. Это устраивало обоих. Никто из нас не хотел ничем себя связывать, и мы расстались так же легко, — сообщил ей Николай. — Я не могу понять, почему она до сих пор не дает тебе покоя?
Лицо Полина пылало.
— Я очень сожалею, — прошептала она.
— А я очень зол на тебя, — сообщил Николай с вновь обретенной прямотой, которая в этот момент была совсем некстати. — Две недели я устраивал все это за твоей спиной… Венчание… платье… прием… — Он горько рассмеялся. — А ты все сегодняшнее утро вынашивала планы, как бы опять сбежать от меня! Послушай, может, ты просто ищешь предлога расстаться со мной?
— Это совсем не так. Я просто боялась, что ты все еще увлечен ей. Но это, наверное, потому, что я по-прежнему не чувствую себя в безопасности с тобой… Прости меня, Николай.
Он стиснул ее узкие плечи руками.
— Ты больше не оставишь меня. Даже если придется для этого приковать тебя цепями к стене. Больше ты от меня не уйдешь! — с силой проговорил он.