Моськина умeрла так и не придя в сознание. Врачи не смогли ее спасти - повреждения, нанесенные картечью выстрелом из охотничьего ружья, оказались серьезными. Тяжести вины Щекину это конечно не добавило, так как квалификация осталась прежней - умышленное нанесение тяжких телесных повреждений. Срок лишения свободы по 111 статье УК и так был максимальным и равен статье 105 за умышленное убийство. Таким образом в положении обвиняемого ничего не изменилось.
А вот с убийcтвом Курочкина ситуация оказалась гораздо сложнее. У потерпевшего обнаружили два ранения. Сначала ему выстрелили той же картечью, как установила экспертиза, в грудь. Причем это ранение было далеко не смертельным, на что могли повлиять несколько причин - выстрел был с большого расстояния, патрон оказался снаряженным неправильно. Свою роль сыграл и ватник Курочкина. Большая часть поражающих элементов просто застряла в нем, не считая нескольких картечин, проникших лишь под кожу.
При обнаружении трупа Максимов и Куликов торопились и это ранение не заметили. Сержант правильно определил причину смерти Курочкина - ножевое ранение под левую лопатку в область сердца. И вот в ходе следствия возник вполне обоснованный вопрос - кто стрелял, и кто нанес роковой удар ножом. В ходе реконструкции этого эпизода на месте преступления появился еще один человек. Если предположить, что стрелял Щекин, ружье было его, то ножом ударил неизвестный третий. При подтверждении такого хода развития событий, действия Щекина могли быть переквалифицированы в попытку убийства, не увенчавшуюся успехом.
Стоит сразу заметить, что Максимов по поводу обнаружения трупа Курочкина и осмотра места происшествия получил массу неприятностей. А доводы о том, что надо было преследовать преступника, то есть Щекина, иначе он мог скрыться, формалистов от следствия нисколько не волновали. Только из каких-то своих соображений Щекин молчал и видимо не хотел называть неизвестного. Опять же следует сделать оговорку, если неизвестный все же существовал.
Как бы ни было, уголовное дело обрастало разными подробностями. И следователь областной прокуратуры решил передать его в суд, так как исчерпал свои возможности. Щекин молчал и никаких новых показаний по существу не давал. Установить неизвестно не представлялось возможным, а Щекин, своей вины не отрицал. Так почему бы с почетом не завершить расследование. Но не тут-то было. Ретивого следователя поправило руководство прокуратуры, дело завернули на доследование. Что по сути было абсолютно правильным.
И вот по инстанциям до капитана Максимова дошло поручение следователя, где и предлагалось устранить темные моменты - самое главное установить неизвестного соучастника и ни много, ни мало, задержать его. Получалось так, что проводить оперативно - розыскные мероприятия надо было в Юве, а допрашивать Щекина в СИЗО областного центра. - Не разорваться же мне, - подумал Максимов. - Тем более сроки ограничены. Попробую озадачить старшину Пермякова. Может у него какие мысли есть. Вызову его в райотдел, переговорим по телефону, заодно и новости расскажет, если конечно есть.
И новости, как оказалось, были. Правда если каждую рассматривать отдельно, без привязки к предыдущим событиям, то ничего интересного из себя они не представляли.
Подрались Юлия Курехина, жена, а теперь вдова убитого Алексея Курочкина, и Любовь Гвоздева, бывшая жена Федора Щекина. Вроде бы мелочь. Только учительнице леспромхозовской школы такое поведение никак не соответствовало, и даже больше не по статусу, все же была из сельской интеллигенции, а даже по характеру. Учителка, так ее назвал старшина, вроде, что с нее взять.
Гвоздева наоборот, работник столовой, глотку разевала только так, если что не по ней, могла и половником в лоб заехать. Даже бывалые лесорубы ее не столько побаивались, просто связываться не хотели и в очереди на раздаче стояли смирно. А о том, чтобы попросить например побольше подливки к пюре с котлетой, и речи не могло быть. Такого можно огрести, мало не покажется.
И удивительно, но факт, ссору начала Курехина, вроде и не способная на такие проявления. Началось с малого, она вызвала Юлию Гвоздеву в школу по поводу успеваемости, вернее двоек ее дочери. А переросло это в общем-то невинное действие в драку в кабинете физики, причем в присутствии Марины Гвоздевой. Марина в ужасе выбежала из класса и начала звать на помощь. Первым прибежал директор и силой разнял женщин, вцепившихся друг другу в волосы и кричавших что-то неразборчивое.
- Подожди, подожди, - Максимов перебил старшину. - Ты говоришь факт, что драку начала Курехина?
- Ссору, - уточнил Пермяков. - А Юлька не выдержала и бросилась на нее.
- То есть вызов в школу матери за плохую успеваемость дочери и есть начало ссоры?
- В заявлении Гвоздевой почти так написано. - Вполне серьезно пояснил старшина.
- Она еще и заявление написала? У ней как с головой?
- Я еще не все сказал. Гвоздева обвиняет Курехину в том, что учительница мстит ей за убийство Курочкина Щекиным… Что молчишь, Петр Сергеич? - Усмехнулся Пермяков.
- Да слов нет. А ты это заявление принял в производство?
- Директора леспромхоза подключили, столовая в его ведении. Пытались как-то утихомирить эту вздорную бабу. Ни в какую.
- А ущерб ей нанесен?
- Ну… как сказать. Учителка хоть женщина и маленькая, но хваткая...
- Говори.
- Морду… то есть лицо этой Гвоздевой успела расцарапать.
- Еще не легче.
- Думал так материал закрыть, в крайнем случае мелким хулиганством. Так нет, Гвоздева настаивает, что ее лицу нанесен непоправимый ущерб… Даже в районную больницу ездила, факт нанесения побоев зафиксировала.
- Не позавидуешь Курехиной, - вздохнул Максимов, - мужа потеряла, а тут еще одна беда… Кто первая из женщиной бросилась? Марина показания дала?
- Говорит мать. Протокол оформил.
- Против матери значит пошла...
- Так выходит. Ушла жить к бабе Шуре. Сказала домой больше не вернется… матери боится… Она вообще за отца.
- Да уж, та еще семейка.
- Сергеич, тут вот какое дело. Маринка письмо отцу написала.
- Оно где?
- У меня пока лежит.
- О чем пишет?
- Не читал. Она сразу предупредила, очень личное. Листочек в конверт заклеила, а тот конверт еще в один положила… Что тут скажешь, ребенок совсем… плачет.
- Да, получается без родителей осталась… Ты мне то письмо перешли.
- Прочитать хочешь?
- Нет, отцу отдам.
- Он так и молчит? Уголовное дело в суде?
- Областной прокурор завернул. Ну а мне поручение следователя пришло. Выяснить неустановленные обстоятельства…
- Вроде там все ясно было.
- Ясно, да не ясно… еще человек появился.
- Это как… и кто?
- Щекин в Курочкина картечью выстрелил, ранение пустяковое, две картечины под кожу попали… об этом отдельный разговор. А добили его пером под лопатку, как мы сами и определили. Вот этот неизвестный и добил.
- Выходит проштрафились вы с Игорем?
- Еще как… второе, скорее первое ранение не заметили…
- Вы же за Щекиным торопились.
- А кому это интересно… В общем схлопотал взыскание.
- Щекин так и молчит? Да, я уже спрашивал...
- Молчит, все на нем висит, не хочет про соучастника говорить.
- Странный однако... Нет никого у меня на примете насчет этого второго. Приедешь?
- Сначала со Щекиным надо разобраться...
- Думаешь письмо поможет?
- Попробую.
- Хорошо, завтра с оказией вышлю. Бухгалтер леспромхозовская в область едет, позвонит.
- Буду ждать.
Получив письмо, Максимов пошел в СИЗО и вызвал подследственного Щекина на допрос.
1 глава, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 15
Антология произведений о Максимове