Третья Дивова супруга,
Тормошит милОго друга,
И покою не даёт,
И вопросы задаёт,
Зарясь алчно на богатства,
Что из личного приятства,
Для Хаврошечки Морана,
Без единого изъяна,
Подарила, не скупясь,
Щедростью своей не тщась.
Вид огромных сундуков,
Был во истину таков,
Что она на них глядЯ,
Тихо желчью исходя,
Завистью была полна,
И в душе уязвлена,
Что они по воле сей,
Все досталися не ей.
Горы сЕребра и злата,
Вожделев, она предвзято,
Рассуждала с мужем вслух,
Перевесть не смея дух:
"Если гордая царица,
Для одной простой девицы,
Тех богатств не пожалела,
То, тогда, вестимо дело,
Для меня - твоей жены,
(Мы ведь с нею не равны:
Я и именем владею;
Тоже знатный чин имею!)
Значит, щедро в свой черёд,
Мне она преподнесёт -
Мне, как более угодной,
Чем моей сестрице сводной,
Неприязни сняв покров -
Больше дорогих даров!
Уж, заранье представляя,
Как сразит всех, изумляя,
И нарядом не простым,
С украшеньем золотым;
Да, и грудами сребра;
Да, и прочего добра,
Жадная Зеленоглазка,
В нетерпеньи вся. Коляска,
Подготовлена, уж, ей,
С парой чалых лошадей.
Случай свой не упустив,
И, Морану известив,
Об отбытии супруги,
Без охраны, без прислуги,
Див жену чрез пару дней,
Наконец отправил к ней.
Кони весело бегут.
Вдаль просторы их влекут.
Вёрсты чередой мелькают.
Звуки песен не смолкают,
Что в дороге ей слышны,
С левой, с правой стороны.
То в полях народ поёт:
Косит, веет, злаки жнёт.
Ветер звуки к ней доносит.
Прочь их изредка лишь сносит.
В гости мчит Зеленоглазка.
Ей к коляске тесной тряско.
Ей прервать бы долгий путь,
Чтоб немножко отдохнуть.
Ей бы дух перевести.
Вот, пред ней на пол-пути,
Чудный терем появился:
Свет по куполам разлился;
Терем в благодати той,
Весь блистает красотой.
Преисполнив жизнь отрадой,
Обитают Сварог с Ладой,
В этом тереме большом,
С огромадным витражом.
В нём наличники резные;
Ставни, двери расписные;
Есть прекрасная терраска...
Жадная Зеленоглазка,
Мчась к Моране погостить,
Случай чтоб не упустить,
(Если встречен по-пути,
Отчего б не забрести,
В терем к Сварогу и Ладе,
В вычурном своём наряде?),
Хочет здесь передохнуть,
Уж, успев притом смекнуть,
Что у Сварога и Лады,
Можно выпросить награды...
Как за что? Да, просто так!
За какой-нибудь пустяк!
Чай, не бедствуют они,
Коротая всуе дни?!
Коль всё славно обернётся,
Сундучком, да, разживётся,
С драгоценным украшеньем,
С крупным жемчугом, с каменьем.
Сварог с Ладою встречают,
Свою гостью; привечают,
Сделав небольшой поклон.
Ей почёт со всех сторон.
Гостью к трапезной ведут.
Слуги здесь, уж, гостью ждут.
Гостью за столы сажают.
Щедро поют, угощают.
Стол от разных яств ломится.
Кушать гостья не стремится:
Чуть рукою поведёт;
То и это отщипнёт.
Поднеся ко рту, скривится,
Молвя:"Этим лишь травиться.
Что за скверная еда?!
В поле хвощ и лебеда,
Уж, и то, куда вкусней."
Слуги страстно перед ней,
Суетясь, являют прыть,
Чтобы гостье угодить.
Пробуя от яств немного,
Их Зеленоглазка строго,
И ругает, и карит.
Свароговых слуг бранит.
Сварог с Ладой терпеливо,
Озирют это диво,
И, едва сдержась, молчат.
Гостье яства то горчат,
То они переперчёны,
А, то вовсе не солёны.
Солнце к вечеру клонится.
Скоро спать пора ложиться.
Гостью ложат отдыхать,
На парчовую кровать.
Но Зеленоглазка снова,
Слуг чужих бранить готова,
Учиняя им расправу:
То кровать ей не по-нраву;
То перина вся в комках,
Давит ей во сне в боках;
То подушка ей потом,
Колет голову пером;
То ей слуги при постеле,
Шевелятся еле-еле.
В спальне спать она не стала.
Посредь ночи, встав, блуждала,
По двору и в терему,
Придираясь ко всему.
Бродит, гостье всё неймётся.
Над хозяйкою смеётся:
Мол, она не понимает,
Как хозяйством управляет,
А пора, должна бы знать,
Как хозяйством управлять.
В общем, всё в гостях не так:
Грязь кругом, сплошной бардак.
Не приемля подхалимства;
Чтя закон гостеприимства;
Будучи уже в печали,
Сварог с Ладою не знали,
Как же гостье угодить;
Да, скорей препроводить,
Эту гостью со двора.
Дескать, в путь тебе пора.
Не дождавшись подношений,
С тяжким грузом огорчений;
Заложив коней своих,
Гостья отбыла от них.
Снова мчась в коляске тряско,
Прибыла Зеленоглазка,
Миновав моря и страны,
Во владения Мораны,
Уж, уверенная в том,
Что, прибыв к Моране в дом,
Апосля дорожной тряски,
Встретят истинно по-царски,
Её светлость нынче здесь,
Угождая всяко днесь.
Только в гости к ней явилась,
Всё по-новой повторилось:
Слуги - сонные тетери,
Не спешат открыть ей двери,
Средь хором когда идёт;
Слуг тех непременно ждёт;
Снова в трапезной ворчит,
Что еда опять горчит;
Блюда то переперчёны;
То весьма пересолёны;
То кровать ей не такая;
Ей нужна совсем другая;
То ей надобен почёт;
То ей нужен звездочёт,
Чтоб по звёздам погадал,
И судьбу ей предсказал;
То шуты не веселят,
Бойкой шуткой не смешат;
Гусляры не так играют;
Дудари лишь подвывают;
То певцы не так поют;
То не создан ей уют;
То для собственной отрады,
Срочно ей нужны наряды...
Ей Морана угождает.
Всю прислугу упреждает,
На капризы не пенять;
Уваженье проявлять;
И оказывать почёт;
И малейший недочёт,
Тут же сразу исправлять,
Гостью чтоб не озлоблять.
Гостья доброту и благость,
Быстро восприняв за слабость,
Стала всеми понукать;
Деспотично помыкать;
И из вредности своей,
Всем грозит, всё не по ней.
Благородная Морана,
Терпит гостью непрестанно.
Гостья, уж, и ей грозит;
Уж, не просит, а велит:
"Дай-ка мне сребра и злата,
Чтоб смотрелась я богато;
Быстро сладость сгоноши;
Опахалом помаши;
Что-то скучно у тебя,
Истомилась за три дня;
Гостью плохо развлекаешь..."
"Что же ты ещё желаешь?"
"Знаешь, вот, что удружи:
Райский сад свой покажи."
У Мораны Райский Сад,
Посетить был каждый рад,
В том саду чтоб прогуляться;
Чудесам поудивляться.
В Райском Саде всё, как в сказке,
Но и в нём Зеленоглазке,
Всё ни эдак, да ни так.
Дескать, хуже нет клоак.
Гостья наглостью своей,
Извела в дому людей;
И ещё пять дней брюзжит,
И куражит, и блажит.
Грубым хамством одолела.
У Мораны накипело.
Прячет гнев она в душе,
К этой мнимой "госпоже".
Отвращенье её гложет,
Но прогнать она не может:
Всё же гостья, как-никак;
Не попасть бы с ней в просак.
Но Зеленглазка вскоре,
Разрешила это горе.
Ей гостить вдруг надоело,
И скорёхонько приспело,
Ей отправиться домой,
В свой далёкий край родной.
У Мораны, разрываясь,
Сердце кровью обливаясь,
От такой похабной гостьи,
Полно радости и злости.
Зла за то, что раздражает.
Рада, что она съезжает.
Вот, Морана говорит,
Своим слугам и велит,
Чтоб отправить привереду,
Запрягать скорей карету,
Лошадей поставив цугом,
В три попарно друг за другом;
И притом Зеленоглазке,
Говорит под маской ласки:
"Никчему тебе в возке,
Ехать в грусти и в тоске,
По просторам много дней.
Я домчу тебя быстрей.
Не успеешь оглянуться,
Как стопы твои коснутся,
Находящейся вдали,
Дорогой тебе земли.
В путь мы тронемся к обеду.
Я сама с тобой поеду.
Может, этим угожу,
Что, как гостью, провожу,
До дворцовых до ворот,
Где, уж, ждёт тебя народ,
По тебе давно скучая;
Дни разлукой удручая,
Со своею госпожой,
Исходясь в тоске слезой.
Стоя близко от фонтана,
Говоря сие, Морана,
Едет, чтобы убедиться,
Что она не воротится,
С пол-дороги снова к ней,
В гости вновь на много дней.
Гостью скверную она,
Хочет одарить сполна,
И берёт с собой обоз,
Гостье сундуки чтоб вёз.
Хоть все кони у Мораны,
И быстры, и в скачке рьяны,
Гул колёс пока не стих,
Всё ж, в пути у них двоих,
Хоть карета мчится скоро,
Время есть для разговора.
Есть о чём поговорить:
Мирно поблагодарить,
Извинив за всё друг дружку;
Зло забыв, как безделушку.
Время бешенным потоком,
Длясь в движении жестоком,
Столь стремительно течёт,
Не забыв мгновеньям счёт.
В зле не мысля укорять,
Время чтобы не терять,
Сделав благодушный вид,
Так Морана говорит:
"Скоро мы к дворцу прибудем.
Прочь давай мы зло избудем.
Я тебе не ярый враг.
Если было, что не так,
Ты за всё прости меня,
Не чураясь, не виня.
Я хотела расстараться.
Чтоб пред гостьей оказаться,
В самом наилучшем свете;
Лишь имея на примете,
Сторонясь жестоких мер,
Положительный пример."
А Зеленоглазка ей:
"Ты вела б себя скромней!
Ишь, взялася поучать,
Как нам всем гостей встречать.
Ишь ты, как поднаторела!
На себя бы посмотрела!
Ты меня - саму царицу,
Принимала, как девицу,
Как слугу, как попрошайку,
Как пройдоху-негодяйку!
Ты б ещё взялась учить,
Как нам всем пристало жить!...
А родители твои -
Простаки и холуи,
Дундуки и скупердяи!
Вот, они-то - негодяи!"
Тут Морана не стерпела.
Кровь в ней буйная вскипела.
Взгляд стал холоден, как лёд.
Мысль одна никак нейдёт,
Ставши горше половы,
У неё из головы:
Как невежду проучить;
Как бы жизнь ей омрачить?
Мыслям дав своим огласку,
Понесло Зеленоглазку,
Так, что не остановить!
Нешто, рот ей чем закрыть?
Льются гадкие слова,
Как вода на жернова.
А Морана напряглась.
К ней чуть ближе подалась.
Яростно блеснув очами,
Словно яркими лучами,
Хлопнула она в ладоши,
Молвя: "Станьте же похожи,
Вещи в крепких сундуках,
На дерьмо и жалкий прах."
Тут карета наконец,
Прибывает во дворец.
У дворцовых у ворот,
К ним уже чесной народ,
Увидав их, стал стекаться,
И безмерно удивляться.
До кареты здесь обоз,
Разгрузил навоза воз,
Да простых печных углей,
Набросал кругом по всей,
Обустроенной площадке.
Грязь теперь здесь, как на грядке,
А, быть может, даже хуже -
Как в большой навозной луже.
У кареты дверь с опаской,
Отворив, Зеленоглазка,
Лишь едва вокруг взглянула,
Как Морана её пнула.
Тут же местная царица,
В грязь лицом, упав, ложится,
И в истерике вопит.
Стража к ней уже спешит.
А Морана дверь закрыла.
Прочь отсюда поспешила,
Чтоб несносный запах ей,
Нежных чувственных ноздрей,
Долетая, не терзал,
Нежный дух не истязал.
07.03.2024. 18:53.