О том, чем примечателен Дом Наркомата Финансов для облика Москвы, принципах «новой архитектуры» и экспериментах эпохи советского авангарда в материале «ИдуШагаю».
Космический шаттл, сороконожка, избушка на курьих ножках, океанический лайнер - вот немногое из того, с чем ассоциируется Дом Наркомфина. Причем не только у сегодняшнего поколения москвичей. Дочь наркома финансов Екатерина Милютина, например, вспоминала, что в 1930е годы местные жители называли этот экспериментальный архитектурный проект «кораблем».
«Капитаном» по праву можно считать самого наркома финансов. Николай Милютин был не просто чиновником, но и настоящим урбанистом-пассионарием. Без его печати осуществление инновационного и в ,общем-то, экстравагантного плана архитектора Моисея Гинзбурга вряд ли стало бы возможным.
А что за план?
Вопреки расхожему мнению, Дом Наркомфина - это коммунальный дом, а не дом-коммуна! Здесь ,как в анекдоте, - «Смотри - не перепутай». Сам Гинзбург называл его «опытным домом переходного типа» , подразумевая, что проект должен мягко подготовить жильцов к новому типу хозяйствования и общественного устройства. Архитектор со скепсисом относился к идее «дома-коммуны», подразумевающей полное обобществление быта. Он находил концепцию слишком «навязчивой» и порабощающей, сравнивая жизнь в такой постройке с «прусской муштрой».
Коммунальный дом заимствует главные постулаты дома-коммуны, однако предлагает эти элементы как удобства, а не как императив. Следуя этой логике, Гинзбург предусмотрел разделение комплекса на три части: коммунальную, жилую и хозяйственную.
Жилая часть состоит из двухуровневых ячеек типа F. Это функциональные комнаты среднего метража, где каждый клочок пространства используется с умом, ничего «не пропадает даром». Например, высота потолка в спальне, на кухне и в санузле ( где человек попросту не будет проводить много времени)- 2,3 метра, а в гостиных - 4,9. Все для оптимизации «кубатуры жилого пространства».
Строительство дома тоже отличалась эффективностью. Шлакоблоки для возведения стен отливались прямо на стройке, для чего использовали отходы металлургической промышленности. Материалы тоже были «экономичными». В качестве теплоизоляции использовался камышит, изготовленный из спрессованных стеблей соломы. Такой утеплитель, само собой, использовался не везде: частично вокруг балок под потолком квартир, частично с торцов и для меньшей теплопроводности «мостика холода» - перехода между жилым корпусом и коммунальным корпусом.
В самом корпусе должен был располагаться спортзал, кухня и две столовые, одна из которых - летняя веранда на крыше. Другие удобства : гараж, прачечная и сушилка - предполагалось разместить в хозблоке. В центре участка запанировали возвести отдельный детский сад. К сожалению, не все удалось осуществить, однако ожидания соответствоаали реальности по крайней мере на протяжение 1930х годов.
Хорошо, с эффективностью разобрались, теперь нужно поговорить про внешний вид. Кстати, логика «изнутри-наружу» свойственна всей архитектуре авангарда и конструктивизму в частности.
В начале 19 века внешнему виду постройки придавали большое значение, тогда как планировку и интерьер каждый устраивал на свой вкус ( подробнее читайте в материале про «Бовешки») В отличие от классицизма, где первичным был фасад, архитектура 30х годов 20 века краеугольным камнем ставит удобство и эффективность хозяйствования. Проекты того времени напоминают врезки геометрических фигур, нагромождение трехмерных объемов. Фасаду вряд ли свойственна симметрия, зато снаружи дом смотрится смело и футуристично. Как правило, по внешнему виду проекта тех лет можно угадать функциональность той или иной части постройки. Взгляните на фотографию - «ленты» окон сразу дают нам понять, что дом жилой, тогда как в цилиндрическом объеме сбоку угадывается лестница.
Вообще у архитекторов констуркцтивизма, как и у классицистов был свой манифест. Это знаменитые «пять принципов новой архитектуры» архитектора Ле Корбюзье. Гинзбург достаточно тесно общался с французским коллегой, однако утверждал, что позаимствовал его концепцию не столько из уважения, сколько "из удобства".
Считайте со мной:
- Столбы-опоры - есть. Дом Наркомфина стоит на ножках - сваях. Это помогает оптимизировать пространство первого этажа, приспособив его под парковку, и облегчает конструкцию. К тому же, дом перестает быть преградой для пешехода. Можно спокойно перейти на другую сторону улицы, не обходя углы.
- Плоская эксплуатируемая крыша - тоже есть. Наверху дома в летнее время разбивали сад и устраивали солярий, а крышу коммунального блока приспосабливали под столовую-террасу.
- Свободна планировка - тоже ставим галочку. Стены дома - не несущие. Здесь все держится на сваях-ножках, поэтому можно экспериментировать с габаритами «ячеек» и играть с высотой потолков.
- Ленточные окна - на месте. Вся конструкция дома, его тектоника, позволяет включить в проект ленточное остекление. Нагрузка все равно будет распределяться правильно.
- Фасад из инновационных материалов - есть! Из чего же? из чего же? из чего же? Из шлакоблоков, из камышита, метало-бетона, наконец, искусственного камня из древесных опилок. В общем, «содержание» не менее причудливое, чем «форма».
А что сейчас?
В 2015–2020 годах дом пережил генеральную реконструкцию. До этого он находился в аварийном состоянии, достаточно сравнить фото того времени с актуальными.
Первоначальный облик дому Наркомфина вернул внук Моисея Гинзбурга Алексей. Можно сказать, что этот проект стал «династическим». Сейчас это снова жилой дом, такая «элитная коммуналка» в самом центре Москвы. Здесь также находится кафе и книжный магазин. А еще на дом можно посмотреть не только снаружи, но и изнутри, в рамках экскурсии. В программу посещения по желанию можно включить «ночь в доме Наркомфина». В общем, если хотите самостоятельно испытать "дом переходного типа", адрес вы уже знаете - Новинский, 25.
#ИдуШагаю #ДомНаркомфина #Москва