- Мааам, мне скучно! Марина поморщилась. Не любила, когда дочка разговаривала так, с каприззными интонациями зажравшейся принцессы.
- Скучно? Планшет есть, телефон есть. Ты когда последний раз в книгу заглядывала?
- Ну мааам, надоело всё!
- И рыбки? И Тихон?
Тихон обиженно мявкнул и посмотрел вопросительно, дескать, а как же я? Как насчёт почухать, приласкать и, главное, покормить?
- Ну мама!
- И что ты предлагаешь? Мне все бросить и веселить тебя? Это, между прочим, мой единственный выходной! Скучно - вымой посуду, подмети пол, сходи погулять, в конце концов!
Варька надулась, как хомяк: в глазах - печаль неземная, бровки домиком, губки скорбно поджаты. Ну прямо укор нерадивый матери.
А она, Марина, и вправду нерадивая мать. На работе практически прописалась, скоро за коммуналку вычитать начнут. А по- другому никак, на ней, Марине, семья: Варька, Тихон, рвбки- сомики и бабушка Мелитинья.
Бабушка досталась Марине от отца в наследство. Папа умер, а других родственников у старушки не было. Жила в поселке за 2000 км, Марина её пять раз всего и видела. Да и с отцом нечасто встречалась, тот ушёл из семьи, когда дочке было всего пять. Появлялся штрих пунктиром, раз в год, как Дед Мороз, вручал немудрящий подарок и исчезал до следующего раза. Алименты , правда, платил исправно. А потом пришло письмо, настоящее, бумажное, где отец просил прощения за всё и уговаривал приехать повидаться. Свиделись в больнице . Марина не знала, что сказать этому бледному худому человеку, на которого была до безобразия похожа. Сидела рядом, комкала от неловкости уголок лёгкого зелёного шарика и молчала.
- Прости, дочка, если сможешь. Много я в жизни накосорезил, да уж тут бог мне судья. Не вышло у нас с мамой твоей ничего путного, так бывает. Мужа из меня не получилось. Да и не старался особо, если честно. А вот то, что тебя бросил.. Знаешь, многое понимаем, когда уж поздно. Помотало меня по жизни, много чего было. А самое важное упустил: тебя.
- Самое важное ? Так какого рожна ты появлялся раз в году, а? Что мешало?
- Дурак был. А потом стыдно стало, да думал, что забыла меня.
- А позвал зачем?
-;Тут у меня, дочь, квартирка. Не бог весть что, но продашь, денег подкопишь, у себя в городе может что путное купишь. И ещё...мать моя, бабка твоя, одна остаётся . А ей уж под девяносто. Знаю, что права не имею просить тебя о чем - либо, но попрошу: посмотри её. Никого больше нету.
Марина молчала. Отец смотрел жалобно, моляще, но требовательно.
Так же молча вышла из палаты. А на следующий день его не стало.
Марина стояла на кладбище, всё ещё холодный апрельский ветер играл каштановыми прядями. Боли не было. Да и как могла болеть душа по человеку, которого практически не знала? Было чувство сожаления, что не случилось, не срослось, не вышло ему- быть отцом, ей - знать, каково это, когда папа есть.
Бабушка Настя не плакала. Стояла молча. А из серых, не по- старчески ясных глаз на Марину смотрела беда, страшная, горькая, непоправимая.
" Господи, каково это, хоронить своего ребенка ?" Марина на долю секунды представила, что это она стоит у края могилы, что никогда не увидит Варьку..
Подошла, порывисто обняла :
- Бабуль, поехали ко мне,а? Стояла, гладила по тряской голове, баюкала, как ребёнка. Шарфик быстро намок от слёз, а ветер все так же играл каштановыми прядями.
С бабушкой, как ни странно, оказалось легко. Подвижная, легка, разгрузила Марину по хозяйству. Теперь не надо было думать, где взять сил на готовку, дома ли Варька и вымыта ли посуда.
А что касаемо остального.. Не получилось душевной близости так сразу, вдруг. Не было времени , не было сил. Обязанность - да, ответственность - да. Но с налёту полюбить и впустить в душу незнакомого по сути человека не получалось.
Бабушка всё видела, все понимала. Марине было стыдно, но что делать, не знала. Постоянная борьба с жизнью и за жизнь выматывала. Иногда было страшно: а что со мной случиться, как же Варя? Нет, теоретически у девочки был отец, практически его роль сводилась к алиментам. Ну, и на том спасибо.
Марина не заметила, как заснула. Проснулась внезапно. Голова болела, хотелось пить. А вот нечего спать по вечерам!
- Бабушка, а тебе в детстве было скучно?
- Нет, милая. Страшно было, а на скуку уж.души не хватало..И времени.
- А как это?
-;Да так, Варюш..Не до скуки было. Есть хотелось, милая, очень. Мамка прибежит, очистков картофельных сунет, а мы их с лебедой да с крапивой варим. Это если повезёт да Фриц в настроении окажется
- Фриц?
- Так мы ж под немцем жили милая, в оккупации, два года. Ой, Варюшка, хлебнули..
Бабушка говорила, будто сказку рассказывала: тихо, напевно, неспешно. И от этой обыденной неторопливости Марине хотелось закричать, завыть, разбить что-нибудь.
Рассказывала, как голодали до рвоты, до острых резей в животе. Рассказывала, как мать прятала старшую сестру, на которую один из полицаев положил глаз, рассказывала, как после одной успешной партизанской операции озверевшие фашисты выгнали всю деревню за околицу, заставили вырыть глубокий ров. И расстреляли. Рассказывала, как дышала земля, шевелилась, захлебывалась детским плачем, а потом всё стихло. Рассказывала, как чудом спаслась
Марина не выдержала, заплакала в голос , выскочила из комнаты, обняла бабушку. Притихшая Варька гладила бабу Настю по голове. В этот вечер они стали семьёй, по- настоящему.
- Мама, мне больше не будет скучно, я все поняла.
Марина пила кофе, ела блинчики, которые испекла баба Настя и думала, что сделает всё на свете, чтобы двум дорогим людям никогда не было страшно.
Всем добра!