"А из нашего окна Площадь Красная видна". Аккурат, я вижу из окна через Манежную площадь часть Кремля - из окна бухгалтерии МГРИ (Московского геолого-разведочного института). Перевожу взгляд от окна в помещение - на сплошные стенные шкафы до потолка, в которых за стеклом видны мириады толстенных папок с надписями на корешках. За окном шумит проспект Карла Маркса, а меня, материально ответственное лицо, проверяют: всё ли из снаряжения сдано в прошлом году, не должен ли денег. А у меня в голове "какое счастье, что я никогда не буду бухгалтером". Мысль эта -"никогда не буду бухгалтером" - это потому что у меня ожидание путешествия - мне предстояла 2-х месячная поездка на полевые работы в Центральные Кызылкумы. Уже второй год на полевой период меня назначают начальником гео-отряда в составе геолого-исследовательской партии, которая по хозяйственному договору 158 работает на объектах Навоийского горно-металлургического комбината (НГМК).
Полевые работы... Почему, вдруг, работы - полевые? При чём здесь поле в смыслах безлесости, сельского хозяйства и шири за околицей? Почему бывают и хирургия полевой, и минерал шпат - полевой, и фельдъегерь - полевой егерь, и фельдсвязь - полевая связь? И, да, - полевые работы у естествоиспытателей, когда они из кабинетов устремляются для наблюдений на природу, которая не только не всегда и чаще всего не поле, но горы, водоёмы, тайга-леса всякие. Всё дело в заимствованиях и в ментальности: в отличие от россиян, для которых поле - это воля и ширь, для западного человека поле было местом диким - "не домом!", "вне домом!" И слово "полевой" для западного человека - это значит "страшно дикий" - не связанный с домом. Вот и назвали они словом "поле" - "field" всякую удалённость от цивилизации: Feldjäger [фельдегар]- фельдъегерь - "полевой охотник", а раньше он был междугородний гонец, курьер; field surgery - [филд сёджёри] англ. полевая хирургия. А мы позаимствовали. Хотя для россиянина поле - это,повторюсь, вовсе не дикость, но ширь, простор, свобода.
Мои, так называемые, полевые работы не такие уж и полевые (дикие): над головой не палатка, а крыша барака, а в бараке в моём распоряжении целых три комнаты. Правда, из мебели только газовая плита и топчан, сколоченный мною из всякого лесопильного хлама, подобранного на околошахтной территории. На топчане спальник, на стенах висит всё что я привёз в рюкзаке из Москвы. Если сойти с крыльца барака и пройти несколько сот метров на юг, то придёшь прямо к шахте "М" золоторудного месторождения Мурунтау. За шахтой огромный карьер. Здесь добывается треть добываемого в СССР золота. И мне выпало счастье охотиться здесь за научной истиной - быть полноправным участником в этой охоте. Десяток лет назад, перед выпуском из школы, в газете Комсомольская правда попалась статься старшекурсника МГРИ (Московского геолого-разведочного института), в которой лирико-поэтически рассказывалось о работе геолога. И дорога позвала меня. Давно это было...
Но, вот, 1987-ой год, я аспирант и мне предложена научная тема... увы, неперспективная тема. Уже больше года аспирантуры прошло, а у меня зубодробильный вывод: уран и золото в Центрально-Кызылкумской рудной провинции разобщены. А тема у меня, как раз, "Связь урана и золота..." здесь, на горнодобывающих предприятиях промышленной площади НГМК, где песенный городок "три колодца" - Учкудук - Северное рудоуправление - это большой дешёвый уран, а городок Зарафшан - Центральное рудоуправление - это большое чистое - "4 девятки" - золото. Коллеги, когда слышат название темы, отводят глаза - тема явно не диссертабельная. Таков всеобщий сочувствующий вердикт. А научный руководитель твердит одно:"Сколько труда вложишь, столько отдачи и получишь".
Мой отряд - это я и два очередных студента-практиканта. В прошлом году собрана и проанализирована информация по километрам кривых радиоактивности в разведочных скважинах, из более или менее радиоактивных слоёв месторождений золота по всей округе взяты сотни проб и препаратов. Зацепиться не за что! Исхожены и исследованы все местные большие или меньшие рудопроявления: в Учкудуке, в горах Букантау Хаджиахмет и Алтынтау, в горах Ауминзатау - месторождения Ауминзатау и Сары-Батыр. Километры маршрутов, сотни метров канав, горных выработок...
И вот - шахта "М". Два горизонта и на каждом километры горных выработок. Безнадёжно! Потому что всё прочее в этим местах - может быть и как попало, но всё что касается богатого месторождения золота Мурунтау! - шалишь! Шахту "М" и карьер Мурунтау исследовали сотни научных коллективов. С разных всяких сторон и точек зрения. И по пустому месту хоть обухом бей. Перед выездом на полевые работы был на защите отчёта в Институ́те литосфе́ры (ИЛСАН) - солидное научное подразделение отчётом доказывало, что весь(!) уран на Мурунтау связан с углеродистым веществом. Беда в том, что углеродистого вещества на Мурунтау, согласно отчёту, - кот наплакал. Мне ли это не знать! До этого я два года пережигал многочисленные пробы из рудных объектов НГМК и кулонометрическим титрованием устанавливал количество углерода в каменных слоях. Это точно, что углеродистыми те каменные слои не являются. Но для меня ключевые слова в защите отчёта ИЛСАН - "весь уран". Т.е., урана на Мурунтау нет.
И вот я на Мурунтау, где ВЕСЬ уран связан с отсутствующим на Мурунтау углеродистым веществом. Знаю что будет со мной: завтра в геофизической службе получу схему радиоактивности шахтных горизонтов, для выявления радиоактивных аномалий рассчитаю статистику, намечу участки исследования и - в путь. А через 2 месяца выяснится, что эти участки своей радиоактивностью обязаны трещинным радон содержащим грунтовым водам... Всё просто. Золото на Мурунтау - это объём примерно 1 кубический километр: 1 км по высоте, 1 км по ширине, и 1 км по глубине: миллиард кубических метров. Тонкодисперсное золото рудных тел Мурунтау своим рождением связано с кварцем, а кварц здесь закономерно не радиоактивный. Чудес не бывает. Если бы был здесь уран, его давно бы уже нашли. Собственно, я даже не знаю о чём мечтать. Ну, даже чисто теоретически... Если брать какие-то мировые аналоги. Нет ни малейших предпосылок.
Уже три дня бегаю по геолого-геофизическим службам разных подразделений - геологические и геофизические службы карьера, шахты, рудоуправления. Говорю с умными, знающими, приятными в общении людьми. Получаю доступ к секретным папкам и отчётам, быстренько просматриваю -прочитываю - пролистываю их. Невероятно! Выясняется, что системно ни шахтные горизонты, ни уступы карьеров не обследовались и не обследуются на радиоактивность. (Да! Да! Это обстоятельство должно бы было меня насторожить! Обнадёжить! Но, увы.)
Начинаю проходить инструктаж для спуска в шахту. Целая неделя уходит на оформление разрешения спуска под землю. Опытный инструктор понимает с кем имеет дело - грозно предупреждает: в закрытые выработки - ни-ни, под страхом расстрела из рогатки! И угрожает:"Если застукаю за этим преступлением! То...!" Ну, понятно. Как всегда. А мне для полноты информации именно и надо в закрытые выработки и только потому, хотя бы, что их числом большинство. Но никто, находясь в здравом уме, не будет для меня вести в эти выработки вентиляцию и обеспечивать мне безопасность. Ну, чтобы я им уран нашёл. Которого не может здесь быть по определению. К угрозам инструктора отношусь философски - не забочусь - знаем, плавали, как-нибудь и авось.
Получаю самоспасатель, каску и сапоги, шахтёрское белоснежное бельё и спецовку, проверяю радиометр СРП-68, путешествую с карандашом в руках по погоризонтному плану - ещё раз обдумываю маршрут - завтра спуск в шахту. От своего руководства получаю диапазон номеров для проб и препаратов: 3200-3399.
Вот и завтра. В клубах пара снизу выползает клеть наполненная шахтёрами...
Рудничный двор горизонта +128, куда спустилась клеть с сменой шахтёров и со мной - это множество металла, кабелей, труб, но и множество ходов, в которых легко запутаться и заблудиться. И спросить будет не у кого. Хорош я буду, если по завершении смены мой жетон наверху так и останется висеть не снятым с доски спустившихся в шахту - меня начнут искать горноспасатели. Этого никак нельзя допустить.
Компас под землёй - почти не помощник: крепёж сводов горных выработок и рельсы для вагонеток - это всё массивное железо. Всё прочее как угодно, но почти все трещины в горных выработках закреплены: ответственность уголовная, если не закрепили обозначенную в геологической документации трещину и на кого-то обвалится в этом месте камень. А трещины здесь на каждом шагу. На некоторых участках, где крепежа почти нет, можно ориентироваться, но эти участки ещё надо поискать. Рудничный двор для меня не интересен: все стены в бетоне. Главный помощник для меня, чтобы не заблудиться в незнакомом многокилометровом лабиринте горных выработок - это мел.
Надеваю наушник радиометра - лёгкое потрескивание. Начинаю запись в полевом дневнике: записываю дату, время, фоновое показание, делаю пометку на погоризонтном плане - первый замер. На подземном рудничном дворе светло, приятный ветерок вентиляции и пока всё предельно понятно где что есть и куда идти.
Первые сотни метров по горным выработкам - штреки, квершлаги, рассечки... Всё ожидаемо. Задолго до обводнённой трещины начинаю слышать усиливающиеся потрескивания сигнала уровня радиации в наушниках и через десяток метров в свете своей шахтёрской лампы вижу виновника радиоактивности - трещину, с капающей водой и свисающими белоснежными "сосульками" колоний бактерий и грибов. Иногда они ржавые, если соприкасаются с металлом крепежа. Невольно в этих местах нервно задерживаю дыхание - "слышу" радиоактивный газ радон. Недавно, в городе Зарафшан закрыли здание "Службы быта": здание стояло на геологическом разломе; места здесь жаркие и поэтому летом, для удержания кондиционерного холодного воздуха, все окна в здании старательно закрывались; а из разлома сифонил радиоактивный газ радон и без вентиляции скапливался в здании; беду "увидели" врачи по статистике плохих заболеваний, приходящихся на сотрудников невинной "Службы быта" в этом здании. Э-хе-хе…
Золоторудные участки. Каждый студент-практикант перед поездкой на золоторудные объекты осторожно меня выспрашивает, а что будет, если он вдруг найдёт видимое золото? Слова о тонкодисперсном золоте на Мурунтау или о золотое в сульфидах на других объектах их не убеждают. Охотничий инстинкт рулит! Мне, правда, улыбнулась однажды удача: как-то обрабатывая свои многочисленные пробы (по другой теме) я вдруг обнаружил видимое золото: запомнилось, оно в образце было мягким как масло, при надавливании иглой. Редчайший случай - встретить здесь самородное золото. Образец украли. А сейчас, с радиометром и с надеждой, которая умирает последней, золоторудные участки, вынесенные на погоризонтный план, прохожу - прислушиваюсь особенно внимательно. Но, здесь потрескивание в наушниках минимально. Закономерно. Пусто как барабан.
Смотрю на часы. Пора в обратный путь. Надо гарантировано и обязательно успеть к подъёму смены на-гора.
Уже неделя моих хождений по лабиринту горизонта +128 шахты "М". Старательно обследую каждую выработку, каждую, даже самую маленькую технологическую закопушку, отходящую от горных выработок. Чувство такое, что мне надо выловить осетра в болоте. Или добыть глухаря в городском парке. Но, "делай что должно и будь что будет" - мой девиз.
Всё было как обычно в этот день. Спуск на горизонт +128, выход к месту где вчера закончил промеры-прослушивания радиоактивности горизонта +128. Ничем не примечательный вентиляционный штрек - не закрытая горная выработка, а наоборот - открытая всем ветрам. Почти без крепежа и без обводнённых трещин. Но у меня затрещал в наушнике радиометр. Так не должно быть! Тут сухо - радона нет, тут мощная вентиляция - опять же, радона нет. А в наушнике треск - датчик радиометра уловил радиоактивность. Источник радиоактивности явно не точечный - одинаково высокая радиоактивность на протяжении доброго десятка погонных метров горной выработки. Радиоактивность очень рассеяна и конкретный источник радиоактивности установить точно не удаётся. Наибольшая радиоактивность в середине одной из стенок штрека, но визуально каких-то неоднородностей в наиболее радиоактивной части стены не видно. Понятно ЧТО надо делать. Скорей бы на-гора. А пока доделаю то, что наметил сделать сегодня из всего намеченного системного на гор.+128.
По дороге к бараку есть свалка, а на свалке, когда искал доски для топчана, видел то что мне нужно: разбитый автомобильный аккумулятор. Набираю аккумуляторный свинец, плавлю его в жестянке из под тушёнки и вставляют в банку с жидким свинцом подходящую круглую деревяшку. Сбиваю с деревяшки свинцовую болванку и срываю с неё жестянку. У меня получился коллиматор - пустотелый толстостенный цилиндр из свинца: если его надеть на датчик радиометра, то при замерах отсеется рассеянная радиоактивность и датчик более точечно укажет источник радиоактивности. Скорей бы завтра.
И вот она опять передо мной - радиоактивная стена вентиляционного штрека. Радиоактивность никуда не делась. Всё та же. Закономерность постоянства радиоактивности - это ещё та загадка! Откуда атомы радиоактивных элементов знают свою очерёдность распада таким образом, что в данном месте радиоактивность находится на одном уровне - абсолютно без каких-то существенных колебаний! Как бы вы ни пытались застать радиоактивность врасплох, ничего не получится. Процесс радиоактивного распада атомов - абсолютно случайный, а уровень радиоактивности - абсолютно постоянный. И так - везде.
Усовершенствованный коллиматором радиометр показал: в стене выделяется высокорадиоактивный слой толщиной 20 сантиметров. По минеральному составу он не отличается от ниже и выше лежащих слоёв: вся рассматриваемая стена - это тёмно-тёмно-коричневый кварц-биотитовый скрытозернистый кристаллический сланец. Закрашенный мелом высокорадиоактивный слой передо мной: протяжённость по простиранию - около 10 метров; высокорадиоактивный слой по краям ограничен трещинами; высокорадиоактивный слой разбит трещинами на блоки и блоки по трещинам незначительно сдвинуты относительно друг друга. Выбрал самый радиоактивный участок в этом слое - теперь задача выколотить штуф - кусок слоя покрупнее. Абсолютно непонятно что в этом R-слое может быть причиной радиоактивности. Ничего подобного не описано в научных отчётах. Конечно, проверил на количество углерода: стоит тюкнуть молотком по краю образца, как в точке удара дроблёный в пыль порошок самого тёмного камня становится кипенно белым. Единственное что придаёт сероватый оттенок - органический углерод.
Штуф у меня в руках: параллелепипед размером 20х10х10 сантиметров. Присваивают в полевом журнале ему номер 3204. Выхожу из зоны действия высокорадиоактивного слоя - радиоактивность штуфа 3204 сохраняется - сравнительно высоченная. К штуфу добираю образцы и пробы на анализы и препараты из самого R-слоя, а так же из выше и ниже лежащих нерадиоактивных слоёв. Не опоздать бы к подъёму смены шахтёров. Завтра у меня лабораторный день.
В производственной лаборатории горнодобывающего комбината камнедробильная машина сжёвывает куски камня в секунду - дробит пробы до размера в 1 см. В полуведёрные цилиндры закладывается каменная дроблёнка и цилиндрические железные болванки. Цилиндры устанавливаются в агрегат: цилиндры вращаются, болванки и них перекатываются и перетирают дроблёнку в пыль. Понятно, чтобы исключить человеческий фактор, пробы на анализы надо готовить самому. Мешочки, пакеты, пробные контейнеры, горки каменной дроблёнки и пыли, разрисованные линиями распила куски камня на препараты для исследования под микроскопом, столбики номеров, списки, заявки на анализы, журналы и тетради учёта проб и препаратов. Верноподданическое заглядывание в глаза лаборантов: "А, когда будет готово?", "А нельзя ли побыстрее?", "Ну, неделя - это слишком долго!", "А вы не перепутаете?", "Не перепутайте, пожалуйста!", "Очень важно!", "Да, да, я понимаю, что тут - Производство, а не бездельники от науки!"
В последующие дни были обнаружены и другие участки с R-слоями. И, наконец, такой R-слои был обнаружен в пределах золоторудного тела - в пределах участка с золотой рудой. Зона неправльной формы размером около 2 х 1 метр овальной формы. В этой зоне множество кварцевых жилок разных возрастов и типов, с сульфидной минерализацией и без. Очень важная зона: может быть позволит установить возрастное отношение радиоактивной минерализации к золоторудной. Детальнейшим образом документирую с отбором множества проб и препаратов из это R-зоны. Удачный штуф 3228 - с кулак величиной, весь в кварцевых разновозрастных прожилках и - радиоактивный!
Наконец-то готовы результаты анализов: да! радиоактивность урановой природы, но кроме существенного количества урана, ещё и золото, и ванадий, и тяжёлые лантаноиды, и рений... В выше- и нижележащих под и над R-слоем слоях ничего подобного нет. R-слой - избирательно богат на множество полезных для родины компонентов. Углерода, как я и предполагал - ноль.
Два месяца полевых работ прошли. Пора собираться в Москву. Там будут другие хлопоты по изучению R-слоёв, как-будто специально для меня приготовленных - специально по теме моего научного интереса. На горизонте +128 выявлено и задокументировано n-ое количество участков с R-слоями; все эти слои закономерно обогащены биофильными металлами - теми металлами, которые в определённых условиях "липнут" к отмершей органике в около болотных условиях или к минеральной органике, например, вулканической природы. Например - сажа: подводное извержение и при этом в холодной воде осаждается множество сажи, как, например, высаживается сажа на холодное стекло керосиновой лампы. К этой саже и "липнут" биофильные металлы. Да, изначально этот прослой был углеродистым. Но потом, в процессе образования месторождения золота, углерод, видимо, исчез-выгорел каким-то образом. А полезные металлы - остались.
Деревянные ящики из-под взрывчатки из карьера заполняются завёрнутыми в крафт-бумагу образцами и препаратами с приложенными к ним этикетками, пакетами с уже измельчёнными дубликатами проб и т.п. Поверх поклажи укладывается опись содержимого. На жд станции загружается контейнер с экспедиционным скарбом и заветными деревянными ящиками.
Москва. Наконец-то штуфы 3204 и 3228 распилены по направлению наибольшей изменчивости и установлены плоской стороной на рентгеновскую плёнку в учебном хранилище кафедры "радиоактивных и редких элементов" МГРИ - в подвале корпуса "ж" дома 18 на проспекте Карла Маркса (ныне улица Моховая) в самом центре столицы. Выдержка 10 суток. По истечение 10 суток на плёнки направлен свет, чтобы засветить плёнку вокруг штуфов, а затем в темноте снимаются штуфы и химически обрабатываются. Наконец-то виден характер распределения каких-то урановых минералов в толще R-слоя. Распределение урановых минералов чётко подчинено тонкослоистому строению R-слоя - какие-то слойки миллимитровой толщины обогащены ураном, а какие-то не содержат их вообще. Из других половинок штуфов - из наиболее богатых на урановую минерализацию участков выпилены препараты для наблюдения под микроскопом. Но, наскоком увидеть минералы урана не удаётся. Слишком мелкие зёрна.
Легко ли найти зерно гречки на полу? Если пол не загромождён, то легко. А если поле обзора при этом 5 миллиметров? Вероятность попадания этого зерна на полу в крохотное поле обзора ничтожно мала. Придётся воспользоваться специальными методами: направляю препарат на реактор; там его облучают и покрывают лавсановой плёнкой; и без того радиоактивный урановый минерал после активации становится агрессивно радиоактивным в такой степени, что нарушает целостность лавсана. Но, вот, препарат остыл и я получаю пакетик с препаратом и лавсаном. На лавсане видны микроскопические следы урановых минералов. Наконец-то я вижу их: небольшие линзочки скоплений уранинита кубической формы. Химически уранинит - это соединение урана с кислородом. Очень хорошая урановая руда - легко извлекаемый уран. Да ещё к тому же комплексная руда. Да ещё к тому же легко сортируемая: на лентотранспортёр горнодобывающего предприятия ставится радиометр и транспортёр автоматически отделяет радиоактивные куски руды от нерадиоактивных. А в радиоактивных - целый кладезь богатств!
В следующий полевой период, уже не на шахтном горизонте, а в забое карьера и в скважинках под взрывчатку была прослежена целая залежь, обогащённая R-слоями - залежь размером: сотни метров по простиранию, десятки метров по падению, первые метры - в толщину. А на шахтном горизонте +128 была отобрана технологическая проба - целая шахтная вагонетка - для промышленных испытаний.
Наконец-то написана диссертация. Наконец-то назначена дата предварительной защиты диссертации.
Аккурат в день предварительной защиты я впервые встал на рынке как наёмный торговец камнями от камнеторгующей новоиспечённой фирмы. Потому что до этого мне сообщили, что учёный совет, который заказывал мне научную тему, расформирован. Деньги по нашему хозяйственному договору 158 с НГМК, которые обеспечивали меня зарплатой, где-то потерялись. И что я - безработный.
Первый покупатель был немец. Купил каменное яйцо за $10. И в этот день я заработал столько, сколько учёным зарабатывал за целый месяц.
Но это была хорошая охота - первооткрывательство уран-золото-редкометалльного оруденения на золоторудном месторождении Мурунтау в пустыне Кызылкум!
