Александр Ширвиндт – это даже не про театр и не про кино. Это про удивительное отношение к жизни через призму иронии и самоиронии. В нём поражает не масштаб актёрского даровая, а величина самой личности. Говорить и писать о нём невозможно. Только слушать.
Однажды Ширвиндт рассказывал, как нашел на родительской даче оставшиеся от дедушек-бабушек пластинки. Запись доклада Сталина на каком-то съезде. 18 пластинок.
- Прослушали?
- Доклад-то? Конечно. Аплодисменты- мельком.
Ширвиндт – это еще и эпоха, связанная с именами выдающихся современников. Из воспоминаний...
-Марк Захаров, Гриша Горин и Андрей Миронов шли ко мне на день рождения, а во дворе подхватили ржавую батарею. Допёрли тяжесть до третьего этажа. Речь заготовили. Увязали с теплом сердец. «Несите обратно», - говорю. А потом что уж в голову им пришло – не знаю, но решили довести ситуацию до полного абсурда. Притащили обратно. Может, и стоило ее сохранить. Для музея.
О дружбе вообще Александр Анатольевич рассуждал довольно философически:
-Если говорить о том, что такое дружба и зачем она, то она всё-таки подразумевает под собой какой-то элемент искренности. Когда это не подкреплено ничем: ни страстью, ни деньгами...Поэтому в этом смысле дружба очень выигрывает по сравнению с другими чувствами.
Ширвиндт, футбольный болельщик с многолетним стажем, о спорте:
-За 74 года, что хожу на футбол, смотрел матчи из всех возможных точек. И за воротами Лёвы Яшина стоял рядом с Лёшей Хомичем. А иногда кто-то из комментаторов брал с собой в кабину.
- Губерниев предлагал вам вместе комментировать биатлон?
-Нет. Да я бы и не согласился. У меня рядом с ним патриотизма не хватит.
Ширвиндта уважали безмерно. Он какое-то время был сопредседателем Московского английского клуба, куда приходили сильные мира сего. Его история о богатстве и снобизме:
- Был случай, когда мне удалось продемонстрировать своё благосостояние. Как-то из Германии я привёз жене розу в горшке. Оказавшись …в обществе миллионеров, я ввязался в спор, где лучше покупать землю – в Швейцарии или Австралии, и, попыхивая трубкой, вставил: " А я вот недавно купил землю в Германии». Между прочим, не соврал: земля вокруг розы -немецкая.
К себе Александр Анатольевич относился, пожалуй, еще более беспощадной язвительностью, чем к кому-либо.
-Я всё время таксистом мечтал быть: интересно же - новые люди, разговоры. А здесь один и тот же текст 400 раз.
Даже о смерти он всегда говорил шутя. Однажды, направляясь к кому-то в гости и спрашивая дорогу, на реплику, что надо проехать мимо кладбища, а потом повернуть, в своей непостижимо ироничной манере ответил:
-Хм, значит, всё-таки мимо…
-Я-то смерти не боюсь. Страшно умирать постепенно. Из красивого старика превращаться в беспомощного. Собственный возраст, написанный на бумаге, хочется заклеить.
Уже не надо ничего заклеивать…