Подруга Наташа вошла без стука, как обычно, и её взгляд был чрезвычайно серьёзен. Опустившись на старый замызганный диван, она взглянула на Аньку умоляющими глазами.
"Анька, у меня очень большие проблемы," начала Наташа, и её голос наигранно дрожал от волнения. "Мне срочно нужны деньги, и я не знаю, к кому ещё обратиться."
Анька почувствовала, как в её груди зарождается тревога. Наташа уже не раз занимала у неё деньги и всякий раз обещания возвращать звучали крепко, но исполнялись с трудом или совсем оставались без внимания.
"Я помню, ты мне обещала вернуть прошлый займ," с опаской напомнила Анька. "Наташа, ты же знаешь, у меня своих обязательств предостаточно."
Но Наташа была не из тех, кто отступает. Она мастерски манипулировала словами, запуская в душу Аньки стрелы жалости, смешанные с приправой моральных обязательств.
"Ты же знаешь, только на тебя я могу положиться в трудную минуту," Наташа коснулась руки подруги, её глаза наполнились слезами.
"Тыдля меня столько сделала! Разве я могу когда-нибудь об этом забыть?"
Видя, как взгляд Аньки колеблется, подруга поспешила укрепить свои позиции.
"Пять тысяч, Анька, и я обещаю, что это последний раз. У меня скоро зерплата, и я все тебе отдам."
Анька вздохнула. В её сердце боролись сомнения и искреннее желание помочь. Конечно же, деньги для неё тоже были важны, но как оставить подругу в беде?
На мгновение её мысли отвлеклись на чирикающих за окном птиц, как бы напоминая о возможности новых начинаний и перемен.
"Добро, я дам тебе эти деньги, Наташа," сдалась Анька. "Но, пожалуйста, постарайся больше не попадать в такие ситуации."
Словно облегчённая, Наташа просияла, схватив Аньку в благодарные объятия. Сердце Аньки наполнилось горечью и надеждой одновременно. Горечью оттого, что поступила вопреки собственной осторожности, и надеждой на то, что её помощь сыграет решающую роль в жизни подруги.
***
Когда дверь за Наташей закрылась, Анька осталась одна со своими мыслями. Её доброта представляла собой сиюминутный выбор между страхом и состраданием, и каждый такой выбор отмерял глубину человеческого сочувствия.
Но время покажет, стоило ли это риска.
Анька сидела в тишине своей комнаты, обдумывая последствия своего решения. В этот момент она осознавала, как ей будет не хватать пяти тысяч на оплату за квартиру в следующую неделю. В голове крутились мысли о том, как можно было бы найти дополнительные средства. "Может, стоит попросить о сверхурочных?" - размышляла она, представляя себе длинные вечера в офисе. "Или найдется ли что-то на стороне? Любая подработка будет кстати." Она взвешивала все возможные варианты, каждый раз утешая себя мыслью, что Наташа обязательно вернет деньги.
В глубине души Анька порицала себя за чрезмерную доверчивость, но затем находила в себе силы обрести уверенность. "Это всего лишь временные трудности," - уговаривала она себя, пытаясь посмотреть на ситуацию под другим углом.
"Главное, что я сделала хорошее дело. Я помогла подруге, потому что я по-настоящему хороший человек."
Эти размышления наполняли ее грудь теплом, несмотря на нависшие трудности. Важность быть поддержкой для кого-то в беде казалась гораздо значительнее временных финансовых неурядиц.
Когда нет выхода
Тихо скрипнула дверь, открываясь с неохотой, как будто и сама недолюбливала посетителей, что разбивали уютное молчание. Чуть сгорбившись, Анька стояла у окна в своей крошечной арендованной комнате. Ветер словно намеренно промозглый, проникал сквозь щели в окне. И вот теперь, слыша тяжелые шаги хозяйки, она знала – беда не за горами.
– Ну что, Анька? Как с деньжонками? – тянула слова хозяйка, обладательница почти всей ее зарплаты.
Анька уткнулась взглядом в изношенный паркет, чувствуя как каждое слово хозяйки – укол в самое сердце.
– Извините, Марья Ивановна. Сегодня у меня... у меня нет всей суммы, – голос её дрожал, словно тоненькие струны ветхой балалайки.
– Как нет?! Ты что, девица, со скалы свалилась? Каждое первое число – деньги должны быть у меня! – голос хозяйки гремел, как гроза в пик лета.
– Прошу прощения, всего лишь наполовину хватает. Я обязательно... – начала было Анька, но хозяйка перебила:
– "Обязательно"... Девка, ты моё терпение испытываешь! Клещами уже твои обещания собираю! – угроза в её голосе была ясно слышна.
Анька сжала в руках мятую купюру, трясясь от стыда. Её ладони были ледяными, а в груди кипело.
– Я... я виновата. В следующий раз всё будет вовремя, – тщетно она пыталась убедить хозяйку, но в душе понимала свою беспомощность.
Марья Ивановна смотрела на неё, словно изучая незначительное насекомое который осмелился перейти ей дорогу.
– Следующий раз? Я за тебя из своего кармана опять плачу? За свет, воду! И вот такие у меня расходы из-за безответственной девицы!
– Я не... – Анька запнулась, зажмурившись от страха перед грядущим потоком унижений.
– "Я не", "я не"... Заткнись уже! До пятого числа деньги на столе, а иначе кутки свои собирай и к маменьке возвращайся, – рубанула Марья Ивановна и, громко топая, покинула комнату.
Слёзы беспрерывно лились по щекам Аньки, когда она оставалась одна, обнимая себя за плечи, словно ища в себе поддержку.
Никто не знал, как сильно она старалась. Работа до поздней ночи, курсы английского языка после неё – всё, чтобы вырваться из этого затхлого круга бедности и унижений.
Анька смотрела в окно, где темнеющее небо окутывало город, и молча обещала себе, что это была последняя слеза, пролитая в этой убогой комнатушке.
– Это последняя слеза, Анька. Ты больше не позволишь себе слабость, – шептала она, мысленно начертав границу между прошлым и будущим.
Завтрау неё собеседование на новую работу, возможно, начало пути к жизни, которую она всегда хотела. Последние мысли о хозяйке квартиры уступили место мечте – грядущему светлому будущему, наполненному уважением и достоинством, а главное – свободой. Свободой выбирать, свободой быть собой...