– Да все будет нормально! – Раиса Викторовна сквозь шум музык и гула гостей успокаивала мать невесты. – Они молоды, энергии хоть отбавляй. Все у них сложит
Ирина Степановна в очередной раз покачала головой:
– Это мы с вами – крепкие люди. Без мужей, читай, детей поднимали. А они – совсем другое дело. Им помощь нужна. Старт, так сказать, хороший. Нет, отпускать их одних нельзя. Помогать надо нашим детям!
Раиса Викторовна улыбнулась
– И как вы собираетесь это делать?
– Деньгами. От сдачи моей наследственной квартиры. А там видно будет. А вы?
– Что я?
– Как помогать будете?
– Я уже всем чем могла – помогла.
Ирина Степановна удивлённо посмотрела на собеседницу. А та лишь снова улыбнулась
Четыре месяца спустя
Ирина Степановна сидела на кухне в съемной квартире молодых. Напротив неё сидел сын, понурив голову
– А тебе говорила, рано жениться! А ты «нет, не рано. Мне уже 25!» И самое главное – на ком ты женился?
– Мам, не начинай – Николай сделал робкую попытку остановить неприятный разговор.
– Ее мать вообще вам не помогает! Все легло на мои хрупкие плечи. Вот скажи, где бы вы жили, если не я? Если бы не мои деньги от сдачи моей квартиры
- Мам, ты так говоришь, как будто на эту квартиру ты заработала. Получила в наследство, сдаёшь и радуешься.
- Коля, ты как с матерью разговариваешь? Какая разница как я получила эту квартиру? Главное, что я отдаю вам деньги, которые могла бы себе оставлять!
– Но тебя никто об это не просит. Ты же сама мне их суешь.
– Да ка не совать. Если вы получаете копейки. А эта, как ее?
– Раиса Викторовна.
– Да! Если она не помогает вам! У неё то побольше денег будет. Она вон в какой сфере трудится.
– Мам, ты что от нас и от меня хочешь?
– Чтобы ты ценил, что делает для тебя мать! – слёзы выступили на глазах Ирины Степановны. – А не огрызался!
– Мам, если тебя так волнует, почему тёща не помогает нам, может, ты пойдёшь к ней и все ей скажешь?!
Мать встала:
– И пойду! Потому что нельзя вот так выдать дочь замуж и все. Забыть о ней навсегда!
Входная дверь хлопнула, а Николай закрыл руками лицо. От злости и бессилия.
Три дня спустя
Кафе в центре города было непривычным местом встречи для Ирины Степановны.
А вот для её собеседницы, похоже, было все ровным счётом наоборот.
– Так что вы хотели мне сказать такого, что нельзя было сказать по телефону?
Раиса Викторовна отпила немного из кофе из красивой чашки
– У меня только один вопрос: как можно себя так вести? Вам вообще не стыдно?
– Потрудитесь объясниться.
– А вы не понимаете? Наши дети живут в нужде, а вы тут шикуете.
– Ну это ваша оценка уровня комфорта жизни наших детей. И что вам во всем этом не нравится?
– То что я надрываю жилы, работая. И отдаю деньги от сдачи квартиры молодым, чтобы у них была крыша над головой.
– Хорошо. Так что вы от меня хотите?
– Чтобы вы тоже включились в это дело! Речь же идет и о вашей дочери тоже!
– Нет, спасибо! Моя дочь, как и ваш, сын, взрослая и сама со всем разберётся.
– То есть вот так вы видите материнство? Отдали дочку замуж и все? Прости, прощай?!
– Нет, конечно. Но степень свободы уже намного больше, чем скажем 10 лет назад. У вас другой подход?
– Мой подход – поставить сына на ноги. А это значит давать максимум, что я могу дать. Именно поэтому я теперь работаю еще и по вечерам!
– Зачем? – удивилась Раиса Викторовна.
– Чтобы компенсировать потерю денег от аренды. На которые живёт, между прочим, и ваша дочь.
– Давайте в последний раз спрошу: что от меня-то вы хотите?
Ирина Степановна набрал воздуха в грудь и высказалась по полной
– Вы должны тоже давать столько же денег, сколько даю я. Тем более, и получаете вы явно больше меня. А если вам после этого не будет хватать, то можете тоже выйти на вторую работу. А не бывать вот в таких вот пафосных местах. Потому что наши дети нуждаются в нашей финансовой помощи!
– Это они вам сказали, что нуждаются?
– Я это и так вижу!
Раиса Викторовна не спеша сделала несколько глотков кофе. Аккуратно отведала фирменный десерт, тщательно пережевывая. И только потом ответила.
– Давайте сразу точки над «ё» поставим. Как я живу, где работаю, сколько получаю и чем занимаюсь по вечерам ни вас, ни кого-либо ещё не касается от слова «совсем». Помолчите, и не перебивайте!
Рука упреждающе взметнулась вперед
- Второе. Свои советы, пока у вас их не попросили вы можете засунуть туда, откуда у вас появилась мысль, что у вас есть право кого-то учить жизни. И это не голова.
Раиса Викторовна сделала паузу. Ирина Степановна не возражала.
– Третье. Если вы хотите помогать сыну – пожалуйста. Только не надо из этого устраивать трагедию и думать, что вы спаситель человечества. Никто вам в ноги после этого падать не обязан.
Не хотите помогать – отлично! Я придерживаюсь именно этой позиции. Ваш сын и моя дочь – взрослые люди. Обязаны сами решать свои вопросы. В том числе жилищные.
Раиса Викторовна вновь замолчала. Мать Николая снова не нашла что возразить.
– И последнее. Ваш сын и моя дочь – теперь муж и жена. И если вы хотите помочь сыну – отдавая деньги на аренду или пуская в квартиру – вы помогаете и его жене. Хотите вы этого или нет. Учтите это.
– Вот вы мораль, конечно, горазды считать. А что насчёт помощи.
– У вас проблемы с краткосрочной памятью? Я же только что сказала: помогать не буду. Им по 25 лет, в конце концов!
– То есть пусть они снимают комнату?
– Пусть они, а не вы, думают, что и за какую сумму снимать. Дайте уже вашему сыну свободно жить! Принимать самому решение и нести за них ответственность!
– Да, хорошая вы мать, — Ирина Степановна встала из-за стола. – Сразу видно, любите дочь. Ну нет, так нет. Значит, я буду нести этот крест.
– Это ваше решение. Но уверяю вас, что моя дочь не будет долго терпеть ваше вмешательство в их семейную жизнь. Даже если вы будете снабжать их деньгами для съема квартиры.
– Это мы ещё посмотрим. Всего доброго.
– И вам. И вам.
***
Как и предсказывала Раиса Викторовна, её дочь быстро отказалась от вмешательства свекрови в семейные дела молодых. Даже в обмен на деньги.
И уже через месяц и Николай и Виктория работали на новых работах. Доход от которых позволял снять квартиру самим и не умереть с голоду.
А Ирина Степановна так и общается с матерью зятя. Уж больно обидным был их последний разговор.