Попытки прорыва российской границы на этой неделе освещаются как-то обыденно, без азарта и паники. Однако, пролистав сводку, я вспомнила о человеке, который не сможет воспринять поползновения ДРГ (диверсионно-разведывательная группа) так же спокойно. У Дарьи есть любимый муж. Любимый муж служит командиром мотострелковой роты на границе с Сумской областью Украины. Мы смогли созвониться только поздно вечером. Она как раз собиралась в очередную поездку в приграничное село, где служит самый дорогой человек. Несмотря на обстановку в эти дни, молодая женщина была настроена решительно. В ее глазах была заметна усталость и тревога, которые, тем не менее, не мешали ей улыбаться. На мгновение голос ее напряженно вздрагивал, в уголках глаз проступала влага. А потом она ладонью смахивала с лица эту минутную слабость.
– Вы так поздно с работы возвращаетесь каждый день?
– Нет, просто нужно было от всех родственников передачки забрать. Я собираюсь одним днем. Многое нужно успеть. Еще перед выборами обстановка накаляется. Вчера были коптеры, а недалеко от места, где служит муж, есть село Теткино. Вот там были конкретные обстрелы и попытка прорыва. В восемь утра он коротко написал: "Доброе утро! ". А потом я прочитала новости, и он три часа не отвечал, не выходил на связь. У меня уже поехала крыша в этот момент. Но все обошлось. Он мне рассказывал, что они готовятся к выборам: усиленное дежурство, полная боевая готовность. В три часа ночи у них будет подъем и выезд для выполнения каких-то задач. Они находятся на второй линии. Но конкретно у моего мужа что-то вроде отделения "быстрого реагирования", не знаю, как правильно назвать. Суть в том, что при прорыве или любом наступлении ДРГ они сразу выходят на позиции для отражения. Муж просил приехать в следующий раз когда-нибудь, но я уже решила, что еду.
– Как у Вас настроение сейчас?
– Если честно, я уже на нервах. Очень сильно. Во-первых, я не помню, что когда-либо такая большая группа пыталась прорвать границу. А во-вторых, скоро выборы, обязательно будут провокации. Сильно переживаю за него. Но что делать?
– Поскорей бы увидеться, правда?
– Да я очень хочу приехать. Там, когда я его вижу, пусть даже десять минут, мне становится спокойно.
– Удается день вместе провести?
– Долгая встреча была один раз в Ноябре. Ему дали небольшой отпуск. Обычно я приезжаю в село недалеко от его части и снимаю там квартиру. Он может приехать ко мне днем на пару часов, либо уже после отбоя. Тоже на два-три часа, чтобы к подъему быть уже на месте. В прошлый раз я приехала встретиться на двадцать минут и уехала обратно в Москву. Дел у него много. Копают, строят, а я стараюсь в эти дела вклиниться. Отпуска дают редко. Их еще и добиться нужно. Сейчас отпуск положен раз в полгода, но его могу не дать, потому что людей не хватает. Что тут говорить? За все пять лет его службы полноценный отпуск был только один раз. Он у меня офицер, поэтому то переводы, то командировки. И вот так с тех пор, как он выпустился и пошел на службу.
– В каких войсках он служит?
– Он сейчас командир мотострелковой роты. У него в подчинении мобилизованные ребята. Служат недалеко от поселка Суджа в Курской области.
– А где ему еще довелось служить?
– Когда СВО только началась, его сразу отправили на фронт. После вывода несколько раз переводили то в Брянскую, то в Курскую область служить на границе. Туда - сюда. Как-то так.
– Ему удается в таких условиях поддерживать связь с друзьями, родственниками?
– Большинство его друзей – это военнослужащие. Кто-то так же на границе служит, кто-то на Украине сейчас. Старается общаться с ними, когда это возможно. О гражданских я могу сказать, что общение резко сократилось. Его старые друзья скорее напишут мне, спросят: Как там Андрей и все. Лично ему никто не звонит, не пишет. Как будто все боятся. Боятся оказаться там и предпочитают в лишний раз об этом не думать. Двое друзей у него тоже военные, но уволились до СВО. И вот они вообще прекратили общение. Раньше это были самые близкие люди друг для друга. Много времени проводили вместе. Сначала я много думал об этом. Задавалась вопросом: Почему? Что изменилось? А потом все пришло к стадии: «Да и хрен с ними!».
– Может, с кем-то наоборот, общение вышло на новый уровень?
– Да. Как раз вспомнила о моей однокласснице Насте. Мы со школы не общались. А как началась СВО, она мне писала каждый день. Всегда спрашивала: как дела у меня и Андрея. До сих пор молится за него. Удивительно то, что поддержку я сейчас гораздо больше ощущаю от людей, с которыми знакома не так давно. Вот Вы на пример написали. Было так приятно узнать, что обо мне думают в этот момент. Еще я полностью погрузилась в работу и живу от поездки в Курск до поездки в Курск. Это сейчас единственная радость в моей жизни. Еду туда без обратного билета. Почему-то из Курска не было билетов на воскресение. Если что, пешком пойду обратно. (смеется)
– Случались неприятности в поездках?
– Да. Когда я одним днем приезжала повидаться на двадцать минут. Я доехала до Курска, потом на электричке 2.5 часа до ближайшего села. Оттуда до границы добралась, а у них там, оказывается, полностью отсутствует связь. Из-за этого мне не удалось вызвать такси, и я опоздала на поезд в Москву. С такси вообще сложно в тех местах. Даже если ты его заранее закажешь, не факт, что к тебе кто-то приедет.
– Как местные себя ведут? Ничего личного, только бизнес?
– Разница между началом войны и нынешним моментом есть. Полтора года назад квартиру однокомнатную можно было снять за тысячу рублей в сутки. Сейчас дешевле двух с половиной ничего не найти, и это будет убитая бабушкина однушка. Учитывая, что во всех поселках буквально два-три предложения, выбирать не из чего. Я поддерживаю связь с одной женщиной, которая сдает квартиру. Всегда звоню ей заранее и договариваюсь о приезде. Только так. Местных можно понять, но с другой стороны уместно ли поднимать цены на сдачу жилья в такой ситуации?
– Вы каждые выходные приезжаете?
– Раз в две-три недели стараюсь приезжать.
– Когда его отправили на фронт, как Вы справлялись?
– Это были худшие дни в моей жизни. Честно. Потому что связь отсутствовала с самого начала. Я просто целыми днями мониторила новости. Было очень страшно. Еще одни знакомые мне позвонили и невзначай сказали, что: «А ты знаешь, там всю его часть положили.». Еще с украинских номеров постоянно названивали, нагнетали.
Спустя долгое время он наконец-то смог со мной связаться. Было семь утра. Я открыла глаза буквально за несколько секунд до того, как телефон зазвонил. Звонили с незнакомого номера, но я прямо почувствовала, что это он. Я взяла трубку. Он лишь сказал мне, что все закончилось. Их уже вывели. У меня его мама ночевала тогда. Я сразу побежала ей рассказывать, что он жив.
Были случаи, когда я хотела поделиться своими переживаниями, а в ответ получала: «А что ты хотела? Ты за военного замуж вышла! Ты же знала, что ты делаешь.». Что ж, спасибо за поддержку. Это лучшее, что я могла услышать сейчас, – думала я. Но это люди, которые никак не связаны с военной службой. Которые обо всем узнают только по телевизору.
Какое-то время я работала с психологом. Мне это очень помогло, потому что у меня начиналась депрессия. Все эти мысли постоянно лезли в голову. Было почти невыносимо находиться одной. В какой-то момент, я поняла, что не справляюсь и обратилась за помощью к специалисту. Еще, конечно, общение с подругами очень помогало справиться. И самое главное, что помогает держаться – это встречи с мужем. Наверное, поэтому я так часто стараюсь ездить. В первую очередь, чтобы держать себя в тонусе и ему поднять настроение.
– Среди вашего окружения есть люди со схожей ситуацией?
– Так сложилось, что почти все мое окружение – это военные и их жены. У многих мужья, братья или еще кто-то на фронте. Конечно, мы общаемся, дружим, поддерживаем друг друга. Лучший друг моего мужа служил в тот же период, просто они были в разных подразделениях. Друг погиб буквально через два месяца. Я до сих пор общаюсь с его женой и стараюсь поддерживать ее. Не оставлять.
– Как проходят ваши встречи с мужем?
– Он у меня молчаливый. В основном про меня расспрашивает. Просит рассказать: как там дела в Москве? Я рассказываю ему все про родственников, про маму, про работу. А потом он немного рассказывает о своих друзьях, которые служат сейчас на Донбассе в военной полиции. Тоже делится новостями. Но совсем немного.
– Одно дело – жена, а другое дело – жена военного. Ощущаете ли вы какую-то особенную ответственность?
– Да, есть такое. Я понимаю, что от меня зависит его моральное состояние. Поэтому я стараюсь делиться с ним только хорошими новостями. Ему там и так тяжело. Когда такая напряженная обстановка, хочется человека как-то взбодрить. Я ему так и говорю: «Я приезжаю, чтобы тебя взбодрить.» В общем, стараюсь держать его на плаву. И всегда, когда я приезжаю, я ощущаю себя в большей безопасности, нежели дома. Мне все равно на прилеты, обстрелы, потому что я рядом с ним нахожусь в этот момент.
Муж иногда рассказывает, как ребятам с их подразделения тоскливо. Связи там почти нет, и звонки родным – редкое удовольствие. А если еще и на задании где-то под землей дежуришь, то неделями остаешься один на один с самим собой и сослуживцами. Держатся на морально - волевых. Слушаю эти рассказы и хочу сделать что-то для наших ребят. До сих пор эта мысль не покидает. Мне нужно будет с кем-то скооперироваться, узнать: как это делается. Очень хочется помочь им, поддержать. Им очень тяжело. И мне хочется, чтобы они все почувствовали домашнее тепло. У меня одна подруга занимается гуманитаркой. Может быть, вместе с ней удастся что-то придумать.
– Какая из ваших встреч Вам запомнилась больше всего?
Прошлый Новый год. Когда он летом ходил в наступление, а потом его перевели в Брянскую область. Как раз перед Новым годом их перевели с временного размещения в блиндажи. Я приехала помогать с этим переездом, собирала вещи. (смеется) Конечно, женская рука нужна. Мы все это лучше делаем. И получилось, что в этом блиндаже я и встретила Новый год. Это была просто коробка, закопанная в землю. Еще не было генератора для света и отопления. Мы поставили на раскладушки шампанское, включили фонарик на телефоне. Так и праздновали всей ротой. Спали потом в КАМАЗе. Это был лучший праздник в моей жизни. Было очень романтично и интересно. Я туда еще кота из дома привезла. Он был не рад этой поездке, но что делать?
– Когда все закончится, что вы будете делать в первую очередь? Есть мечта?
– Вы сейчас спросили, и первое, что пришло в голову, это то, что мы с мужем хотим родить ребеночка. Конечно, сейчас это тоже возможно, но я не представляю, как я буду одна в положении, когда он там. Но когда он вернется, это основная наша цель, да. Хотим деток и обустраивать семейную жизнь.