Первое воспоминание. Я, четырехлетний, сижу на узле с одеждой, закутанный и оттого беспомощный, и вижу, что отец уводит лошадь с нагруженными санями все дальше и дальше от меня. Меня охватывает отчаяние, и я кричу через намотанный шарфик :-"Меня-то ! Меня-то !" Сбоку появляется круглое лицо матери : -"Не забыли про тебя. Не забыли. На других санях поедем."
Проснулся я, когда отец переносил меня из саней в избу соседей, которые приютили нас на три дня, пока отец топил печи и отогревал нашу промерзшую избу, которую родители купили в другой деревне. Наша родная деревня развалилась-разъехалась. Я сидел у окошка и, ковыряя ноготком ледок на стекле, ждал когда "домой".
Отца я видел редко и побаивался. Усталый, с седой щетиной на подбородке он иногда заходил в избу, ел то, что поставит мама на стол, курил самокрутку с махоркой у железной печки, надсадно кашляя, и уходил куда-то. Мать была дома чаще, давала поесть, помогала одеться и раздеться. Немного разговаривала. Еще была старшая сестра, которая непонятно чем занималась. Ко мне она не подходила.
Укутанного на манер матрешки меня отпускали на улицу, где меня уже ждала Муха - наша собака. Мы с ней лазили по сугробам, копали пещерки под настом, и я быстро превращался в снеговика. Домой, скользя обледенелыми валенками, приходил только с темнотой. Мать наливала суп из сушеных грибов, молока и собиралась на работу. Она по ночам сторожила коров на колхозной ферме. Отец в темноте под окнами каждый вечер пилил лучковой пилой и колол дрова. Когда он приходил, я уже спал на теплой русской печи.
Сестра ходила в школу в соседнюю деревню и по вечерам при свете керосиновой лампы писала прописи, и читала по слогам букварь. Мне было скучно, и я из-за плеча сестры следил за ее пальчиком, которым сестра водила по слогам и словам. Читать мы научились одновременно. Родители это обнаружили только следующим летом, когда я бегло вслух начал читать газеты, которыми мать обклеивала стену. Из деревни много людей приходили послушать и подивоваться на то, как "этот клоп" умеет хорошо читать.
Весной на улице было делать нечего, потому что по грязи можно было пройти только в больших сапогах. Я залезал на сеновал, вытеребил в слежавшемся сене нору, которая была "мой домик". Лежал в "домике" и слушал шумное дыхание коровы, хрюканье поросенка и кудахтанье кур. Иногда "му-укал", передразнивая корову. Она начинала топать и мычала в ответ. Это было весело. Потом я шарился по куриным гнездам, находил свежее яйцо и бежал домой. Если разбить в кружку два яйца, посолить и перемешать с накрошенным хлебом, то получалась вкуснотища необыкновенная. Главное, чтобы не поймали мать или сестра, потому что яиц было мало.
Отец, оказывается, возил с фермы молоко во флягах в соседнюю деревню на молокоприемный пункт. Сейчас возил на телеге, которая часто застревала в грязи, и приходилось толкать, помогая лошади. Из-за этого отец приходил с работы весь в грязи, еще более усталый и долго и замысловато материл бригадира, который дал ему слабого мерина. Я тихонько сидел на печке и строил "домик" из валенок и другой обуви, которая была на печке. На этом все и заканчивалось. Власть в лице бригадира отец боялся. Даже если у отца заканчивалась махорка, то занимать махорку у соседей мать ходила сама. Облегчив душу матюгами, отец перематывал портянки на сухие и шел таскать-укладывать дрова в дровянике. Я бежал помогать. По три полена я уже мог носить, а без дров зимой замерзнешь. Это я уже точно понимал.
По воскресеньям после работы отец топил баню. Баня была "по-черному". На больших камнях стоял котел. У входа фляга с холодной водой. Сначала мылся отец, потом мать вела в баню меня с сестрой. Теплого предбанника не было, поэтому одевались и раздевались прямо в бане. Мать вешала керосиновый фонарь у двери, и мы мылись. Сначала мать наливала в ладошку из бутылки керосин и мочила им волосы свои и у нас. От вшей. Мы грелись минут десять и мыли голову. Голову я мыть не любил, потому что щёлоком щипало глаза. Остальное было весело. Мы с сестрой брызгались, мать ворчала. После бани мать расстилала газету на столе и частым гребешком вычесывала вшей у себя и у нас. Несмотря на керосин, несколько живых вшей всегда находилось. Других средств, кроме керосина, не знали.
Когда дорога подсохла, в воскресенье к нашей избе подъехала грузовая машина. Шофер остался у машины чего-то там стучать, а молодой мужик в очках и девка пришли в избу. Мама сказала, что это мой брат, и он привез показать свою невесту. Некрасивая конопатая девка сидела на лавке и молчала. Внезапное появление какого-то брата с некрасивой невестой меня не взволновало, и я убежал смотреть, чего стучит шофер. Это было интереснее. Мы быстро познакомились с шофером, и он мне много интересного показал и рассказал. Я был просто в каком-то восторге. Для меня открылся совершенно новый удивительный мир. Рессоры, двигатель, бензин, руль... . А запах какой !Офиге-еть ! Мне даже разрешили посидеть в машине и "порулить". Все испортила сестра, которая утащила меня поговорить с братом. Хм, поговорить. Этот брат улыбался, что-то говорил и спрашивал, а я стоял, молчал и чуть не плакал. Я ж понимал, что машина меня ждать не будет. Уедет, и все чудо закончится. Так и произошло. Я в первый раз на своей памяти горько и безутешно рыдал на сеновале до вечера. Там и уснул.