Александр Юрасов, музыкальный продюсер, бывший директор группы «Чёрный Обелиск»
Я ушёл с телевидения издавать журнал. На самом деле, причина моего ухода с MTV была прекрасна. Была как раз смерть Толи Крупнова, моего друга. Мне в наследство осталось 30 отрепетированных новых песен, которые не были записаны. И не все помнили, что Толя планировал сделать с ними. У меня остались все эти проекты, они остались незавершёнными, и надо было принимать некое решение: это всё нужно было доделать, либо это бы мучало меня всю жизнь с пониманием, что я это не доделал. И совместить тогда MTV и вот это всё не представлялось возможным.
У меня не было сомнений, что надо действовать именно так, несмотря на те блестящие перспективы, которые открывались тогда с приходом MTV. Мы вообще все ждали MTV, считали, что начнётся MTV - страна изменится. Мы вообще верили в то, что музыка способна изменить мир. Сейчас на музыку все уже смотрят, как на некое прикладное искусство, способное занять паузу и создать определённую атмосферу. Но тогда музыка была всем, она была именно поступком.
«Чёрный обелиск» без Крупнова
На тот момент «Крупский и сотоварищи» ещё не вышел, был подписан контракт Крупновым, который был неуправляем, потому что Толя ушёл, а наследники ещё не вступили в наследство. И вместо весны этот проект вышел летом, в 2000-м году состоялся концерт в Олимпийском. Вышел пост-альбом, я, честно говоря, думал, что к Толиной теме больше не вернусь, потому что мне внутренне было абсолютно спокойно, и я понимал, что Толя со мной всегда.
Когда ты пытаешься найти в интернете песни Крупнова в «Черном обелиске», это практически невозможно, потому что ты натыкаешься на Диму Борисенкова, который поёт. В общем-то, я сейчас не хочу ничего говорить плохого про группу «Черный обелиск», у каждого своё понимание этой ситуации. Я не хочу ни в коем случае думать, что я взялся им мешать. Пускай они играют, на здоровье, просто на мой взгляд, это совершенно другой проект, и родился он после 2000 г. исключительно по глупости этих людей, потому что они не понимают, не ведают, что творят. Толя всегда говорил: ««Чёрный обелиск» - это я».
Для меня нет вариантов представить Queen без Фредди Меркьюри, у меня нет вариантов представить Алису без Кинчева или «ДДТ» без Шевчука. Просто нет вариантов.
Очень мало людей выражают настолько всеобъемлющий рок-н-ролл, именно саму идею рок-н-ролла, является архетипом рок-н-ролла, сгустком рок-н-ролла. Толя был именно такой. Он был абсолютным сгустком энергии.
Крупнов - первый рэпер
Толя был человеком всегда на острие времени. Он не стеснялся меняться, никогда не был конъюнктурщиком при этом. Он стал первым рэпером в этой стране с «Ван Моо».
Народное техно - грохот тракторов,
Народное техно - свет прожекторов...
В большой избе танцуют все.
Прекрасная вещь, искренняя и безжалостная. Если говорить о Толе, то он всегда стремился к чему-то новому. Его честолюбие было серьёзное, если быть, то быть лучшим, это его кредо. Он на вторые роли никогда не соглашался, он всегда должен был быть лидером.
Толя сочинял с бас-гитарой, и поэтому всегда его голос, а он баритон, переплетен с басом. То есть бас всегда контрапункт к голосу, и это ключ к Толиным песням. То есть гитары всегда в «Обелиске» были вспомогательные, потому что гитаристы были тоже своеобразные. У Толи не так много было моментов в биографии, когда он играл с хорошими гитаристами. Их было два: это Василий Белошицкий на период 1991-го года, потом он ушел в E.S.T., и Дима Варшавчик последнего созыва.
Не было плохих жанров
Толя считал, что нет плохих жанров. Есть хороший музыкант, есть плохой музыкант. Он и к Леонтьеву нормально относился, и к Антонову, и к Пугачёвой. В конце своей жизни делал аранжировки Людмиле Марковне Гурченко для альбома. Он вообще считал за честь работать с Людмилой Марковной или с Пугачёвой. Это высочайшие профессионалы, он к ним относился невероятно уважительно. Что уважал Толя, так это мастерство.
Но тенденция была такая, что рынок требовал, все вдруг запели про зайчика, рыбку, про паспорт, какую-то чушь. И Толя в тот момент подрастерялся, потому что у него был тоже внутренний переход, самое начало его творчества в «Черном обелиске» это, можно сказать, готическо-мистический период, потому что это был театр. Там было шоу на сцене, взрывался магний, люди слепли, и вообще все было серьёзно.
Почему распался «Чёрный обелиск»
Эта ломка пришлась на концерт в Кишинёве, а тогда давали по 5 концертов в день. И продюсеры смотрели, сколько ты можешь дать концертов в день. Это какой-то ад. Но тут в Кишинёве было 2 концерта в день и 8 дней. Надо понимать, сейчас люди ездят 30 концертов в месяц и считают, что это вообще соковыжималка. То есть можно себе представить: человек, играющий на басу, поющий, два концерта в день с такой выдачей, да ещё 8 дней подряд, это очень всё серьёзно. И кроме этого ещё пить портвейн и развлекаться. Это возможно, только когда в тебе очень много здоровья.
Возник конфликт именно внутри группы. Он зрел долго, и по итогам этого конфликта Толя решил съездить с группой «Шах» на одну поездку на Балатон в Венгрию. А дальше произошло то, что он послушал материал Антона, и материал ему показался офигительным, потому что действительно пластинка «Beware» до сих пор непревзойдённый эталон трэш-музыки в нашей стране, потому что подобрались тогда вплотную к Anthrax, Megadeth через этот альбом. Контракт в Германии, гастроли по Европе, и всё шло в руки. Толя, естественно, группу «Черный обелиск» приостановил. Я уверен, что это было единственное правильное решение.
Памятник при жизни
В интервью, когда его спрашивали: «При жизни тебе ставят памятник, что тебе написать на надгробье?» Он говорил: «Он был». То есть для монаха принятие определённых обетов это отдать свою жизнь, и уже он был. «Я мало жил, но я немало успел», это спето ещё при жизни, «жизнь суматошную ценя и любя». Там очень много всего того, как будто бы он уже попрощался. Толя эту грань очень чётко ощущал, он был вообще мистический человек.
У Высоцкого это тоже есть. «Чуть помедленнее, кони», «Над пропастью», «По самому по краю я коней своих нагайкою стегаю, погоняю». Вот это всё то же самое. Вообще Толя - это абсолютный Высоцкий хеви-метал-рока.
Когда он возобновил «Обелиск», он на огромном вдохновении это сделал. У него был прекрасный материал, его хватило на два альбома: «Стена» и «Еще один день». И третий был переломным. Он полностью поменялся, то есть это была уже не мистика, не театр, это абсолютный репортаж с места действия. Например, танки вошли в Москву, появился «Город в огне», то есть это была фиксация жизни. А вот потом он через это перешёл в исповедь.
Честно прожитая жизнь вне зависимости от времени, это не девальвируется, это невозможно девальвировать, особенно в творчестве. Я позволю себе напоследок сказать словами Алексея Романова, который такие воспоминания мне подарил. Он сказал: «Понимаешь, Саша, впервые я себя чувствовал странно, я ездил с группой «Воскресенье» несколько гастролей, подменяя Евгения Маргулиса. Так вот, чувствуешь себя странно. Стоишь на сцене, поешь свою песню, а люди смотрят не на тебя. Это то, что было с Толей, и это незабываемо».
По материалам программы Ольги Максимовой «#Шоумастгоуон» на Радио Медиаметрикс