Начало романа и все последующие статьи в части 12:
«Весной у мистера Хейла начались проблемы с дыханием: кашель, одышка, слабость, – что очень его расстраивало. Маргарет волновалась меньше, поскольку приступы продолжались недолго, но все равно стремилась избавить отца от неприятных ощущений, а потому настаивала, чтобы он принял приглашение мистера Белла (близкий друг семьи и крестный брата) и в апреле отправился в Оксфорд…
Едва отец уехал на железнодорожную станцию, Маргарет почувствовала, будто тяжкий груз свалился с плеч, – настолько долгим и гнетущим было давление, которое она испытывала. Ощущение свободы оказалось новым, удивительным и едва ли не ошеломляющим. Не требовалось никого утешать, подбадривать и убеждать, что надо жить дальше; не нужно ухаживать за больной матерью и с постоянной тревогой прислушиваться к каждому шороху; ничто не мешало лениться, молчать, забывать… но главная привилегия заключалась в том, что можно было не скрывать, насколько несчастной себя чувствуешь. Долгие месяцы все личные заботы и переживания следовало держать в самом дальнем, самом темном углу сознания, а теперь ничто не мешало вытащить их на свет божий, оплакать, проанализировать и каким-то образом превратить в элементы душевного покоя.
Один единственный раз слезы полились из ее глаз, и случилось это при воспоминании о необходимости солгать и том унижении, которое принесла эта ложь.»©
Вскоре мистер Белл привёз скорбную весть, скончался мистер Хейл. Тихо, спокойно, во сне…
Для Маргарет эта новость стала шоком…
Несколько дней она находилась словно в забытье. Мистер Белл написал тетушке Шоу с просьбой приехать и забрать Маргарет в Лондон. Всё вещи решено было продать на месте, это поручили старой служанке. Только книгами отца Маргарет занялась лично.
Когда все дела в Милтоне были закончены, Маргарет попросила тетушку отвезти её попрощаться с друзьями. Сначала к Хиггинсам, в их убогую хижину в рабочем квартале, теплота и радушие тронули и согрели израненную душу девушки.
Торнтоны встретили её сдержано. Мать сухо выразила свои соболезнования, однако выслушав извинения Маргарет за некогда произошедшую между ними ссору, не могла не проникнуться ее искренностью и печалью. Мистер Торнтон при встрече был спокоен, и только он один знал чего стоило ему это спокойствие…
«Пусть уезжает. Пусть увозит и свое каменное сердце, и свою проклятую красоту. Как холодно, как отталкивающе неприступно ее лицо, несмотря на прелесть черт! Боится, что он скажет ей что-нибудь неуместное или неловкое. Да, пусть едет: все равно ей вряд ли удастся найти сердце более верное, чем его. Счастливого пути! „©
Маргарет протянув ему Платона, заметила, что отец был бы рад.
— Итак вы уезжаете… Совсем?
Маргарет в ответ лишь склонила голову ниже
— Прощайте, мистер Торнтон!
“Торнтон попрощался с мисс Хейл невозмутимым, ровным голосом, без тени сожаления. Предложенная рука была принята с непроницаемым спокойствием, а выпущена так же безразлично, как бросили бы засохший цветок…
… в этот день никто из домашних больше Торнтона не увидел: он заявил, что очень занят.
Продолжение следует. Пока-пока.