Начало романа:
После неудачного объяснения с Маргарет, Торнтон не находил себе места. Ненадолго его отвлекла работа и общественная деятельность, последствия забастовки добавили хлопот. Однако стоило остаться наедине с собой, как мысли возвращались к мисс Хейл. В один из таких моментов на улице он встречает доктора, который наблюдал миссис Хейл. Его прогнозы неутешительны, на вопрос чем можно помочь, он советует Торнтону порадовать больную фруктами, которые очень дороги в это время в Милтоне…
«Мистер Торнтон шел необычно быстро и скоро оказался в Крэмптоне.
Он поднялся по лестнице через две ступеньки и прошел в гостиную прежде, чем Диксон успела доложить о его приходе. Его лицо раскраснелось, а взгляд выражал искреннюю озабоченность.
Миссис Хейл лежала на диване, страдая от лихорадки. Мистер Хейл читал вслух.
Маргарет сидела возле матери и вышивала.
При виде мистера Торнтона сердце ее вздрогнуло, но гость не обратил внимания на нее.
Едва заметил мистера Хейла.
Он подошел с корзиной прямо к миссис Хейл и сказал тем мягким и нежным голосом, который звучит так трогательно, когда им говорит сильный и здоровый мужчина, обращаясь к немощному больному:
− Я встретил доктора Дональдсона, мэм, и он сказал, что фрукты полезны вам. Я взял на себя смелость… большую смелость принести вам то, что показалось мне особенно привлекательным.
Миссис Хейл сначала была удивлена, а потом очень обрадовалась и рассыпалась в благодарностях. Мистер Хейл выразил глубокую благодарность более лаконично.
− Принеси блюдо, Маргарет, вазу… что-нибудь подходящее.
Маргарет стояла у стола, боясь пошевелиться или промолвить хоть слово и тем самым дать понять мистеру Торнтону, что она тоже находится в комнате. Она подумала, что они оба будут чувствовать себя неловко, если вдруг столкнутся. И подумала, что… он в спешке мог ее не заметить. Как будто все это время он не знал о ее присутствии, хотя ни разу не взглянул на нее!
− Я должен идти, — сказал он. — Я не могу остаться. Надеюсь, вы простите мне мою дерзость… мои грубые манеры… боюсь, слишком грубые. Но в следующий раз я буду действовать как того требуют приличия. Вы позволите мне снова принести вам фрукты, если увижу что-то аппетитное? Всего хорошего, мистер Хейл. До свидания, мэм.
Он ушел. Ни одного слова он не сказал Маргарет, ни разу не посмотрел на нее. Она поверила в то, что он не заметил ее. Она вышла за тарелкой в молчании, а затем выложила фрукты, нежно касаясь их кончиками тонких пальцев. С его стороны было любезно принести их, несмотря на то, что произошло вчера.
− О, они просто восхитительные! — слабым голосом сказала миссис Хейл. — Как любезно с его стороны подумать обо мне! Маргарет, дорогая, попробуй этот виноград! Разве не мило с его стороны?
− Да! — тихо ответила Маргарет.
− Маргарет! — недовольно воскликнула миссис Хейл, — Тебе не нравится все, что делает мистер Торнтон. Я никогда не видела такого предубеждения.
Мистер Хейл очистил персик для жены и, разрезая его на маленькие кусочки, сказал:
− Если бы у меня были какие-то предубеждения, то такой щедрый подарок развеял бы их. Я не пробовал таких фруктов даже в Хэмпшире, с тех пор, как был мальчиком. А для мальчиков, я полагаю, все фрукты хороши. Я помню, с каким удовольствием я ел терновые ягоды и дикие яблоки. Ты помнишь матовые кусты смородины, Маргарет, на углу у западной стены в саду?
Разве она могла забыть?… Она была потрясена событиями последних двух дней. Вся ее жизнь сейчас была испытанием силы духа, и почему-то эти небрежные слова отца, затронувшие воспоминания о солнечном прошлом, заставили ее вздрогнуть и уронить шитье на пол.
Маргарет поспешно вышла из комнаты и ушла в свою маленькую комнатку. Она едва сдержала душившие ее рыдания… „
А жизнь тем временем шла своим чередом. Девушка с фабрики с которой Маргарет очень сблизилась, умерла от недуга, полученного ею на фабрике. Это был очередной удар для Маргарет…
“На следующее утро Маргарет получила письмо от Эдит.
Письмо было столь же пылким, восторженным и непоследовательным, как и сама писательница. Но Маргарет и сама обладала пылкой натурой, а потому чужая впечатлительность находила в ее душе отклик, — к тому же она привыкла с детства к характеру Эдит, а потому, читая письмо, совсем не замечала недостатков стиля. „
Кузина писала о своём новорожденном малыше, о том как им весело и легко живется на Корфу. О том какой у неё чудесный муж и как ей хочется, чтобы Маргарет была с ней рядом!
“Маргарет хотелось хотя бы день пожить жизнью Эдит — без забот, в веселом доме, под солнечными небесами. Если бы желание могло перенести ее туда, — она бы уехала, просто на один день. Она страстно желала вернуть силу, которую могла дать перемена места… пусть всего на несколько часов оказаться в самой гуще той жизни, чтобы снова почувствовать себя молодой. Ей еще нет двадцати, а она вынуждена нести такое тяжелое бремя, что чувствует себя старухой. Это было первое, что она почувствовала.
Затем Маргарет перечитала послание подруги и забыла о своих печалях ― письмо с его милой непоследовательностью живо воскресило в ее памяти саму Эдит. Маргарет весело смеялась, когда миссис Хейл вошла в гостиную, опираясь на руку Диксон. Маргарет поспешила поправить подушки. Ее мать выглядела слабее, чем обычно.
− Над чем ты смеялась, Маргарет? — спросила она, когда оправилась от слабости, усевшись на диван.
− Над письмом, которое получила этим утром от Эдит. Я прочту его тебе, мама?
Она прочитала письмо вслух, и временами казалось, что миссис Хейл слушает с интересом.
Она поинтересовалась, какое имя дала Эдит своему мальчику, перечислила все возможные имена и все возможные причины, по которым ребенка можно назвать тем или иным именем. В самом разгаре всех этих рассуждений вошел мистер Торнтон ― он принес еще фруктов для миссис Хейл.
Он не мог… да, по правде говоря, и не собирался отказывать себе в удовольствии увидеть Маргарет.
Он полагал, что имеет право на небольшую награду. Это было твердое намерение человека, обычно благоразумного и сдержанного.
Мистер Торнтон вошел в комнату, с первого взгляда заметив, что Маргарет здесь, но после холодного и сдержанного приветствия он, казалось, не позволял себе смотреть на нее. Он остался в гостиной только для того, чтобы преподнести персики миссис Хейл и сказать несколько добрых слов,
а когда уходил, степенно прощаясь, его холодный и оскорбленный взгляд встретился с взглядом Маргарет.
Она села бледная и молчаливая.
− Ты знаешь, Маргарет, мне действительно начинает нравиться мистер Торнтон.
Маргарет помолчала, а потом выдавила из себя равнодушное:
− Правда?
− Да! Я думаю, он в самом деле совершенствует свои манеры.
Вернув голосу прежнюю силу, Маргарет ответила:
− Он очень добрый и внимательный, без сомнения.
Пока-пока.