Катерина полгода как переехала из коммуналки в отдельную квартиру. Казалось бы, новый дом, пусть и на окраине города, под окном, вместо трамваев, двор с детской площадкой — живи и радуйся. Мечты сбылись: у взрослой дочери отдельная комната и у Катерины с мужем наконец-то своя. Кухонька, ванная, туалет — никакой толкучки и ругани с соседями с утра до вечера. Но Катерину тянуло в старую коммуналку с потрескавшимися потолками, с провалившимися в коридоре и кухне полами, с почерневшей от времени чугунной ванной.
Весенним субботним утром Катерина поехала на метро в центр города. «Здесь даже пахнет иначе», — Катерина вдохнула полной грудью знакомый воздух. Прошла мимо школы, в которой училась и она сама, и даже её мама. Зашла в знакомую булочную на углу, купила тёплого хлеба. Постояла возле подъезда с тяжёлой старинной дверью, послушала проехавший мимо трамвай. Поднялась по стёртым ступеням высоких лестниц к своей бывшей квартире.
Дёрнула за ручку, дверь оказалась не заперта. Катерина переступила порог и оглядела стены, замазанные шпаклёвкой. Прошла по коридору и замерла перед своей комнатой. В квартире был кто-то ещё. От страха Катерину прошиб холодный пот. Послышались шаги, и из кухни вышла Надя.
— С ума сошла так пугать! — гаркнула на неё Катерина.
— Сама не лучше! — огрызнулась Надя. — Шляешься, как привидение.
— Чтоб тебя черти драли! Сама пугало.
— Ходячий мясокомбинат!
— Ты тоже не девушка с персиками!
— Ладно, привет!
— Ну, напугала же, — с облегчением выдохнула Катерина. — Привет, дурища.
— Привет, обезьяна.
Бывшие соседки обнялись.
— Полаялись и прям дома себя почувствовала, — разулыбалась Надя.
— И я. Ты почему здесь? — спросила Катерина.
— Наверное, потому же, что и ты. Тянет.
Катерина открыла дверь в свою комнату, и она показалась ей огромной. Здесь тоже уже ободрали обои. Обои, которые они когда-то с мужем с такой любовью выбирали, везли на санках и сами клеили. Большое окно без штор зияло пустотой.
— У меня такая же картина, — грустно произнесла за спиной Надя. — Пойдём на кухню, попьём кофейку, как в былые времена.
— Пойдём… — повернулась Катерина. — А кофе-то где возьмём?
— У меня термос с собой.
— А я хлеба купила.
Женщины, привычно обходя проваленные доски, прошли на кухню. Устроились на широком подоконнике и, не сговариваясь, взглянули во двор-колодец.
— У меня под окном теперь детская площадка, — улыбнулась Катерина. — А помнишь, как мы в этом дворе в классики играли?
— И в резиночку, и на скакалке прыгали. Мальчишки даже в футбол тут умудрялись играть, — подхватила Надя и протянула Катерине металлическую крышку с ароматным кофе. — Держи.
— И никаких навороченных горок не надо было, — Катерина достала из сумки хлеб. — Отламывай. Тёплый ещё.
— Как вам на новом месте?
— Да обживаемся ещё. Андрюха дрель из рук не выпускает. Достал соседей, наверное.
— А соседи как?
— Да мы и не знаем никого. Там особо никто не спешит здороваться.
— И у нас та же история, — Надя сунула в рот ржаную корочку. — М-м, знакомый с детства вкус.
Катерина отпила кофе и посмотрела в угол, где когда-то стояла её тумба с кастрюлями.
— А ведь весело жили, хоть и всякое бывало. Как Зинаида Кирилловна? Не слышала?
— Померла она, — оживилась Надя. — Через три месяца после переезда. Я ей позванивала. А один раз внук трубку взял.
— Сварливая до чего бабка была, о мёртвых или хорошо, или ничего кроме правды. Что случилось-то с ней?
— Да внук сам толком не понял. Говорит, как переехала из коммуналки, так и захирела. Она же одна в четырёх стенах оказалась! Врачи написали, что сердечный приступ.
— Да уж. Вредные эмоции в себе опасно держать. Здесь хоть полаяться было с кем. Ладно. Царствия ей небесного.
Женщины под кофе с хлебом вспомнили всю свою жизнь. Были и радости, и горести. Но как-то переживали всё вместе. Ведь вместе выросли в этой квартире, здесь жили когда-то и их родители.
Пришли строители и попросили женщин на выход. У метро они распрощались и договорились встретиться ещё. Соседи всё-таки. Хоть и бывшие.