Разговор про самого одиозного бойца промоушена, преступность в США, метро Москвы и Нью-Йорка и «Русскую трибуну».
Тюлюлин подписался в UFC два года назад, когда вышел на коротком уведомлении против Алиасхаба Хизриева. Проиграл, но бой закатил яркий. Затем была зрелищная победа нокаутом над Джейми Пикеттом, потом — три поражения подряд (и снова Денис выходил на коротком уведомлении). Несмотря на серию неудач, наш спортсмен остается в ростере — бойцы, которые выходят в октагон не фехтовать или залеживать, а драться, в UFC всегда ценились. Правда, теперь он больше не собирается соглашаться на поединки в последний момент.
Еще у Тюлюлина есть уникальный спарринговый опыт. В Москве он тренируется в самом известном ММА-зале столицы — Evolve, в Лас-Вегасе — то в Xtreme Couture, где стоит в паре с экс-чемпионом Шоном Стриклэндом, то в American Top Team. А встретились мы с Денисом в Приэльбрусье, где боец проходил сбор с командой Федора Емельяненко (Вадим и Виктор Немковы, Анатолий Токов, Валентин Молдавский, Иван Грачев плюс Сергей Билостенный и Виталий Бигдаш).
— Стриклэнд делает заявления непопулярные в США на данный момент. Он и в зале такой?
— Ну, я таких высказываний в зале у него не слышал. Мы знаем, у него был разговор с Альбертом Дураевым (Дураев сказал Стриклэнду, чтобы он прекратил острые высказывания о мусульманах. — Прим. И.А.). Я ему говорил не шутить над какими-то важными вещами для россиян. Он это все прекрасно понимает и больше так не делает. Я за ним такого не наблюдал. Ну, говорит что-то. Но я думаю, что ему это нужно. В Америке это классно. Ты говоришь, на тебя обращают внимание. Но он не произносит ничего нового по сравнению с тем, что делал в Тwitter или Instagram (cоцсеть запрещена на территории РФ, она принадлежит компании Meta, которая признана экстремистской) до того, как стал чемпионом. Одно и то же все. То есть у него несколько тем, так скажем.
— Ты ему какие замечания делал?
— Я не хотел, чтобы он обсуждал СВО.
— А он что-то про это шутил, что ли?
— Ну, это уже такие... Личные моменты.
— Стриклэнд это принял сразу?
— Конечно. Я ему сказал об этом в нормальной форме, он меня услышал. Сказал Шону, что про такие вещи шутить не надо.
— Как я понял, он выражался без негатива к России?
— Да. Ну, не то что без негатива в какую-то сторону... Считаю, что в его положении вообще не надо это комментировать. Я же не шучу про какие-то вещи в его стране. Поэтому так. Есть вещи, которые не нужно обсуждать.
«Для меня, как и для большинства людей в нашей стране, даже в прикол делать предложение мужчине другому мужчине — не очень хорошо»
— Наделали шума твои комментарии в Telegram во время боя Стриклэнда и Дю Плесси, когда ты назвал последнего говяжьей головой, а еще выложил скрин переписки с Шоном, где написал: «Брат, в России (использовано нецензурное слово) пинают только ногами, их нельзя бить руками».
— Да, читал гадкие комментарии... Я не аналитик, просто болел за своего товарища, и все. Мы тут сидели в комнате, смотрели, и один из наших ребят сказал: «Да это говяжья голова!» Никакого негатива, никаких оценок не даем. Просто болеем за того, кто нравится. И все.
— Ты жестко высказался в личной переписке со Стриклэндом...
— Это не жестко, почему. Это просто угар. Там есть фотография, где Дю Плесси делает «предложение» своему другу... Для меня, как, думаю, и для большинства людей в нашей стране, даже в прикол делать предложение мужчине другому мужчине — не очень хорошо. Сейчас даже закон вышел — это, наверное, пропаганда своего рода. Поэтому я также в прикол прокомментировал эту фотографию. Переслал ее Шону и прокомментировал: «У нас в стране руками трогать нельзя».
— Стриклэнд попросил Дю Плесси не говорить ничего про его тяжелое детство, про его отца. Чувствуется, что Шон может быть опасным человеком?
— Я этого не вижу. Совершенно нормальный человек, который адекватно общается в зале. Не знаю, конечно, как он, условно, со своей женщиной общается дома или как он живет. Зал, в тренировочный процесс — это говорит, конечно, о какой-то его части жизни, но не обо всей. Я знать не знаю, как он реагирует на какие-то экстремальные ситуации.
«Для меня Америка государство, где свобода перешла в беспорядок»
— Есть видео, где Стриклэнд угрожает человеку, который подкрался к его дому.
— В Америке у каждого человека в штатах, где разрешено оружие, оно есть. Я жил у семьи, у женщины с несколькими детьми, и у нее тоже было. Она обычная девчонка. Спрашивал: «А вы вообще умеете пользоваться оружием?» Она говорит: «Нет». Но оно у нее есть.
— А есть, на твой взгляд, смысл в этом оружии? Там же не настолько взрывоопасная ситуация.
— Где?
— В Неваде, например.
— Для меня Америка — это там, где свобода перешла в беспорядок. Поэтому там везде оружие, здесь все просто. У свободы тоже есть свои минусы. Для каждого человека свобода — это разные вещи. Поэтому должен быть порядок. Там очень серьезный криминал.
— Это чувствуется?
— Конечно. Почему там у любого человека оружие? Человек идет на какое-то противозаконное мероприятие, зная, что у другого человека на 99 процентов тоже есть оружие. Это другое мышление.
— Наличие оружия — показатель личной свободы.
— С одной стороны, да. С другой стороны, это приводит к другим вещам. Вот и все. Здесь вообще глубокая тема. Я был достаточно много времени в США. Не просто, как некоторые люди, приехали на два-три дня, потусовались и говорят: «Свобода!» Самая безопасная и лучшая страна — это Россия.
Когда ты приезжаешь в страну и отдыхаешь там — это одно. А когда ты приезжаешь в страну и работаешь там, пытаешься куда-то продвинуться, у тебя другие интересы, у тебя другой круг общения, не с людьми, которые отдыхают, а которые работают, ты получаешь другую информацию, и отсюда такие выводы, естественно.
«Большие города в Америке никуда не годятся. Самое красивое метро в мире — в Москве»
— Ты где бы хотел жить в Америке, если выбирал бы?
— В Москве (смеется).
— Лучший город в мире?
— Да, 100 процентов.
— Это объективно?
— Это объективно. Все, что есть в мире, все есть в Москве. В Нью-Йорке, Лос-Анджелесе после одиннадцати вечера ты можешь покушать заказать? Ты бы не заказал.
— Это, казалось бы, вроде и мелочь, но...
— Это вроде бы и мелочь, да. Это элемент комфорта, естественно. Очень много моментов. Если перечислять...
— Все ругают пробки в Москве, всю нашу жизнь про это все время говорят.
— Да, но пробки в Лос-Анджелесе огромные, очень серьезные, а в Лас-Вегасе их нет.
— Потому что это город другого масштаба.
— Да, он очень маленький. В Нью-Йорке, Лос-Анджелесе просто нереальные пробки. Просто намертво стоят. Не то, как у нас — чуть-чуть толкаются.
— Ухоженность улиц?
— Ужасная. Москва, конечно, на первом месте.
— У нас тут снег подтаял, бычки навалены...
— Ну а в Нью-Йорке где ты был? На Манхэттене?
— На Манхэттене. Был в Бруклине чуть-чуть, в центре Бруклина, так сказать. Но Манхэттен — огромный.
— Ну хорошо, а метро?
— Я могу про нью-йоркское метро такую гадость рассказать, но это неприлично.
— Можешь не рассказывать, это просто кошмар. Самое красивое метро в мире — в России. Мы даже с тобой не про станцию, а про чистоту на станциях. Про то, как все выглядит. И то, что в Нью-Йорке... Россия в целом, Москва — ух! Естественно, есть хорошие города в США, но вот такие большие города никуда не годятся. На мой взгляд, опять же.
«Сейчас на футболе пустуют трибуны»
— Ты — болельщик московского «Спартака». Сейчас ввели Fan ID на российских стадионах. Твое отношение?
— Негативное, естественно. Сейчас на футболе пустуют трибуны. Все хотят ходить на футбол. Просто вот эта вещь... Непонятно, зачем она. У нас в стране сейчас происходит ситуация, в которой, мне кажется, болельщики явно показали, за кого они. Я вижу это так. Не понимаю, зачем это. Хотя по тому, что они делают, все видно.
Команда должна чувствовать поддержку. Я не футболист, не знаю, что они чувствуют, выходя на стадион, но уверен, что когда ты выходишь на огромный стадион и там все заряжают, кричат — это круто.
— Много шума в ММА наделала «Русская Трибуна». Твои мысли?
— По этому поводу у меня нормальные мысли, мне нравится это. Я могу сказать за себя, что у меня проблем в таком формате с поддержкой нет. Не то что проблем, меня всегда поддерживали: близкие, братишки всегда болеют, приезжают, где бы я ни был. Поэтому я считаю это мотивацией, я считаю, это круто. Ребята откуда-то приезжают, из других уголков страны, дерутся в Москве, и их поддерживают. Я считаю, это очень круто, это организовано. Это, конечно, определенный антураж. И мотивация для ребят. Это очень серьезная мотивация, когда ты не один, когда за тебя болеют. Это очень круто.
— Тебе не кажется, что выкрики «Русские, вперед!» раздор вносят? Одно дело — на матче сборной России так кричать, а другое дело, когда турнир по ММА, где бьются два россиянина, пусть и разных национальностей. Это может вызвать негатив с другой стороны.
— Слушай, ну здесь уже вопрос, кто как это воспринимает. Есть же ребята, которые из Таджикистана, и им кричат: «Таджикистан, ба пеш!» Это же нормально.
— Они как иностранные болельщики представляются.
— Ну, до 1991 года, по-моему, это были не иностранные болельщики. Я к здоровому болению отношусь совершенно нормально. Я не считаю, что это какое-то оскорбление кого-то. У нас многонациональная страна, и болеть за того, кто тебе ближе, не запрещено, а вот как это воспринимать — это другой вопрос, если кто-то воспринимает это как, не знаю, оскорбление или принижение, ну это его проблема. Я считаю, что в целом это нормально. Они же просто болеют, поддерживают человека, хотят, чтобы боец их национальности победил. Это поддержка. Какие у нас еще варианты есть? Также приезжают ребята из других республик, болеют за своих. Я к этому отношусь нормально. Я не вижу здесь какого-то раскола.
Стрикленд мелет что хочет — а ведь нам говорили, что в США нет свободы слова
Дана Уайт даже не думает наказывать Стриклэнда за гомофобные высказывания. «Это свобода слова»
Хабиб строго за хранение пистолета дома. «Ты должен защищать свою семью»
Илья Андреев, «Спорт-Экспресс»