— Нюрка, иди корову доить! — во все горло кричала баба Шура своей внучке, копошась в огороде.
— Ну ба! Мне на танцы скоро идти.
— И чего? Подои Зорьку и пойдешь.
— Не хочу! Потом мои руки коровой вонять будут.
— Ишь ты какая! «Вонять»! Зорька нашу семью кормит, а ты к ней с претензией. Молодая еще, глупая, одни танцульки на уме. Вся в мать. Та тоже любила по дискотекам шататься, а потом тебя принесла в подоле да на меня свою ношу взвалила. Где она теперь?
Аня стояла с поникшей головой. Она страшно не любила, когда бабушка упрекала ее мать за беспечную жизнь, но ничего не могла с этим поделать, а возразить боялась. Железный характер бабушки сформировал у Ани определенные правила поведения: когда баба Шура злилась, лучше всего было промолчать и постоять в сторонке тихо, чтобы не нарваться на наказание в виде мытья полов или прополки огорода, полоска которого уходила вдаль до горизонта.
— Ба, ну можно я завтра подою рано утром, а ты сегодня? Пожалуйста, — просила Аня, заглядывая бабушке прямо в глаза.
— Эх, ладно, Бог с тобой. Иди на свои танцы. Только помни, Нюрка, кроме меня тебя спасать будет некому, а я уже старая. Оступишься — придется самой свои беды расхлебывать.
Баба Шура и сама понимала, что порой бывала слишком строга к своей внучке. Так она старалась подготовить ее к взрослой жизни и пыталась исправить те ошибки, что допустила в воспитании собственной дочери.
— Господи! Когда я уеду из этой деревни?! — жаловалась Аня своей подружке Ленке, — Ненавижу все! Как же надоел этот огород, эта корова, бабка моя. Не жизнь, а каторга какая-то. Сюда не ходи, то не делай, кругом одни запреты. Нужно только пахать с утра до ночи и учиться.
— А чего ты к мамке своей не поедешь? — недоумевала Лена.
— Если бы я знала, где она живет, сразу бы уехала.
— Так спроси у бабушки.
— Как бы не так! Она ее терпеть не может. Ни за что мне не скажет.
— Тогда придется жить в деревне.
— Нет, Ленка! Ты оставайся, если хочешь, а я сделаю все, чтобы выбраться из этой дыры.
Аня вынашивала идею переезда долгое время, и единственным способом попасть в город было поступление в институт. Бабушка требовала приносить из школы только четверки и пятерки, поэтому Аня и не сомневалась в том, что у нее получится стать студенткой.
— Ба, я в институт поступать буду, — в один прекрасный день доложила внучка бабушке.
— Вот и хорошо! Будешь ветеринаром значит. Нам в деревне очень уж ветеринара не хватает. Вдруг с Зорькой что-то приключится, а ты поможешь вылечить, — улыбалась баба Шура.
— Нет, ба! Я в банке хочу работать, поближе к деньгам, и в городе собираюсь жить, а не в этом захолустье.
Обиделась тогда бабушка на такие слова внучки: не хотелось ей, чтобы Аня уезжала навсегда. Долго играла баба Шура с Аней в молчанку после этого разговора, а потом вдруг выдала:
— Я Зорьку продала. Завтра новый хозяин придет ее забирать.
— Как же так, бабушка? Зачем?
— А с чем ты учиться поедешь? С пустым кошельком? Там и жилье найти нужно, и одеться прилично, и продукты купить.
— А тебе? А как же ты?
— А зачем мне? Я на всем свойском, домашнем. Овощи сама на зиму заготавливаю; картошки всегда полон погреб; яблок засушу на компот; грибы осенью пойдут — одни сплошные деликатесы и витамины. Это в городе деньги утекают как вода. Тебе нужнее.
На следующий день пришел мужик из соседней деревни забирать Зорьку. Корова сразу почувствовала чужого человека и начала громко, протяжно мычать. Баба Шура как ни в чем не бывало взяла тяпку и пошагала подальше в огород. Аня стояла во дворе одна и взглядом провожала корову, которую доила последние пять лет.
Время шло… Аня давно окончила институт, обзавелась собственной семьей и работой в банке, как и мечтала в старших классах. Только никак не получалось у нее почувствовать себя счастливой. Вроде бы все как у всех, даже лучше, но в душе нет радости: на работе постоянный аврал и ни одной свободной минуты; двое детей болеют каждый месяц, подхватывая поочередно вирусы; недовольный муж вечно жалуется на то, что жена нервная и обидчивая.
— Ань, ну ты чего? Как с цепи снова сорвалась?! Я ведь не железный. Когда в жены тебя брал, такая милая, добрая была, а сейчас что, в кого превратилась? Сплошной комок нервов, а не жена, — жаловался Михаил.
— Эх, как же мне все надоело! — сквозь зубы говорила Аня, а у самой на глаза наворачивались слезы. — Вернуться бы сейчас в детство, в мою деревню, в то время, когда еще была жива баба Шура. Как же хорошо тогда было! Ходили с ней встречать рассвет, выводили на пастбище нашу корову. С каким бы удовольствием я сейчас выпила стакан домашнего молока с малиновым вареньем! А бабушкины пироги! Это чудо, а не пироги! Ты таких никогда не пробовал.
— Так поехали!
— Куда?
— Как куда? В твою деревню! Дом ведь остался, вот и будем там жить. Детям — свобода и раздолье, и нам хорошо.
— Ты с ума сошел? А как же я работу свою брошу?!
— Обыкновенно, незаменимых нет.
Приехало благородное семейство в глухую деревню искать свое счастье: дети носятся по высокой траве, собирая на штанишки колючки; Михаил готовит инструменты, чтобы привести в порядок территорию; Анна замерла посреди двора, глядя на покосившийся от старости сарай и вспоминая яркие сцены из своего далекого детства.
«Ах, как же я была тогда глупа! Как же я не понимала, что бабушка любила меня больше всех на свете и ради меня отдала самое дорогое, что было в ее жизни — Зорьку. Ведь она тогда ушла в огород, чтобы не показывать своих слез, а я не понимала, а я думала, что она бесчувственная и бессердечная. Все бы сейчас отдала, чтобы обнять бабу Шуру и попросить за все прощения», — разговаривала сама с собой Аня.
— Мам, а мультики будут? А интернет здесь есть? — вдруг стали интересоваться дети, которым надоело сражаться на палках.
— Будут вам и мультики, и интернет, и счастливое детство, о котором, как я, будете вспоминать всю жизнь!