Елисей, не унывая,
К ветру кинулся, взывая:
«Ветер, ветер! Ты могуч,
Ты гоняешь стаи туч,
Ты волнуешь сине море,
Всюду веешь на просторе.
Не боишься никого,
Кроме бога одного.
Аль откажешь мне в ответе?
Не видал ли где на свете
Ты царевны молодой?
Я жених ее».— «Постой, —
Отвечает ветер буйный, —
Там за речкой тихоструйной
Есть высокая гора,
В ней глубокая нора;
В той норе, во тьме печальной,
Гроб качается хрустальный
На цепях между столбов.
Не видать ничьих следов
Вкруг того пустого места,
В том гробу твоя невеста».
Обе сказки, и немецкий оригинал, и Пушкинская версия, не останавливаются подробно на потере матери. Они констатируют только факт смерти и не интересуются деталями. Смерть родительской фигуры, способной дать ребенку защиту, нужна только для того, чтобы ввести в мотивировку мачеху. Сам образ матери при этом остается неясным.
В сказке Гримм ее смерть описана так: «..und wie das Kind geboren war, starb die Königin», то есть смерть при родах, в то время как у Пушкина будто бы превалирует душевное потрясение:
Вот в сочельник в самый, в ночь
Бог дает царице дочь.…
На него она взглянула,
Тяжелешенько вздохнула,
Восхищенья не снесла,
И к обедне умерла.