Бедная жена богатого мужа. Часть 4
Все части романа здесь
Волна страха охватывает всё моё существо настолько, что я даже боюсь обернуться. Но мозг начинает соображать логически, и я понимаю, что это не тяжёлая мужская рука, а лёгкая женская.
- Разрешишь, я с тобой присяду? – звонкий девичий голосок окончательно приводит меня в себя.
Передо мной стоит симпатичная девушка с короткими светлыми волосами и красивой фигурой. Она похожа на статуэтку, её солнечная улыбка, кажется, может обеспечить хорошее настроение на весь день, светлые растрёпанные волосы ореолом окутывают чудесную головку. На ней лёгкое платье в мелкий цветочек и удобные мокасины. Честно говоря, она восхищает меня с самого начала, особенно эта её искренняя, заводная улыбка.
Я убираю с соседнего места рюкзак, улыбаюсь ей в ответ и приглашаю присесть рядом.
- Ух, ты! – выдыхает она – какая ты… необычная! Ты цыганка, что ли?
Её бесцеремонность совсем меня не раздражает – скорее, веселит.
- Нет, я русская, просто внешность такая – смеюсь в ответ.
- А ты далеко едешь? – интересуется она.
- Да. Хочу быть счастливой, потому еду в «Счастье».
- А почему на этом автобусе? У тебя же крюк получится ого-го какой!
- А мне спешить некуда, времени у меня много.
- Как звать-то тебя, цыганка? – спрашивает она дружелюбно – тебе бы пошло какое-нибудь имя, типа Рады или ещё чего-то такого.
- Нет, у меня всё просто – я Лера.
- А я Марина.
Мы пожимаем друг другу руки, я, болтая с ней, умудряюсь смотреть в окно – меня очень вдохновляет открывшаяся передо мной природа. Как же красиво вокруг!
- У тебя в «Счастье» кто-то живёт?
- Нет, почему ты так решила?
- Ну, ты же едешь туда…
- Говорю же – хочу быть счастливой, потому и еду.
Она морщит хорошенький носик.
- Значит, сейчас ты несчастна?
- Я бы так не сказала. Просто нет в жизни чего-то важного и нужного, и чтобы это найти, я еду в «Счастье».
У меня уже придумана легенда для тех, кто будет интересоваться мною – тяжёлый развод с мужем, он забрал всё, что у нас было, потому что приобрёл всё это до брака со мной, и сейчас я просто хочу уединиться, потому и собираюсь какое-то время пожить в этой деревне.
Слушая мой рассказ, Марина хмурится, а потом заявляет:
- Очень, очень странно. Как мог твой муж не любить тебя? Ты же такая… необычная. И красивая.
- Разве дело в красоте? – спрашиваю её – да и не во внешности тоже, Марин. Просто мы поняли, что абсолютно чужие друг другу, и всё.
Так, непринуждённо болтая, мы не замечаем, как пролетает время. Марина рассказывает мне о себе – она студентка, живёт в городе, сейчас, летом, подрабатывает, но периодически ездит домой к родителям. Скоро ей выходить, а мне не хочется прощаться с новой знакомой, мне очень понравилось болтать с ней, вот так открыто и просто.
Я вообще сама по себе не замкнутый человек – люблю хороших людей и весёлые компании, но Стас не оставил мне выбора, он сам выбрал для меня круг моих знакомых – этих чопорных, гламурных девиц с длинными ресницами и ногами, но абсолютным отсутствием мозгов при этом. Что уж тут говорить – видимо, только такого круга я была достойна. Потому что сама когда-то была ровно такой же. В моей жизни осталась только Люська – живое, энергичное существо, в глазах которой был интеллект в том числе, но Стас всячески старался и её убрать с моей дороги – она была ему невыгодна рядом со мной, потому что с помощью неё мои мозги периодически вставали на место, и я начинала бунтовать.
И вообще, если бы не Люська, я бы, наверное, никогда не решилась на такую авантюру, как побег.
Марина скоро выходит из автобуса, тепло прощаясь со мной, а я еду дальше. Прошу водителя разбудить меня, когда прибудем в деревню, он обещает сделать это, с интересом посматривая на меня.
Время близится к вечеру, когда мы наконец, приезжаем в «Счастье». Деревня небольшая, аккуратная, вокруг много зелени, лес, домишки тоже все, как на подбор – есть в них что-то прянично-кукольное. В садиках практически у всех сирень и черёмуха, они уже отцвели, но почему-то кажется, что даже их ветви до сих пор источают аромат.
Что же дальше?
Я неуверенно иду по улице, не зная, что делать и к кому обратиться по поводу дома. Самое главное для меня сейчас – это аренда хотя бы на какой-то короткий срок, а там что-нибудь придумаю.
Когда я решаю постучать в первые попавшиеся ворота, красивые, с резными жар-птицами, меня внезапно окликают:
- Эй, красавица, ты чего потеряла?
Оглядываюсь на звук голоса – в одном из палисадников сидит полная женщина в соломенной шляпке. Удобно устроившись в кресле-качалке в тени старой черёмухи, она быстро-быстро работает спицами, успевая при этом периодически лузгать семечки из огромного кулька.
- Здравствуйте! – я подхожу к палисаднику – вы не подскажете, здесь никто дом не сдаёт?
Она усмехается и протягивает мне руку:
- Циля!
- Это вас зовут так? – удивляюсь я.
- Ну да – улыбается она – а что такого? Никогда не слышала еврейских имён?
- Простите. Я не хотела вас обидеть.
- Да ты таки меня и не обидела. Но ты кто вообще? И что тут делаешь?
- Я из города. Отдохнуть решила, вот и приехала сюда. Только мне жильё нужно. Конечно, не бесплатно.
- Что же… отдохнуть – это хорошо… Тем более у нас тут отдых замечательный, лес, грибов-ягод масса в сезон, речка, озеро, рыбы валом! Недаром наша деревня называется «Счастье». Ладно, давай я тебе подскажу, у кого снять можно. Но ты обещай-таки навестить старуху Цилю. Люблю новых людей, наши-то, деревенские, уже приелись.
- Разве вы старуха? – смеюсь я.
- Ну, полтинник с лишним, это, знаешь, уже не девочка. Так вот, смотри, в конце улицы стоит дом с такими столбами кирпичными и воротами коричневого цвета. В этом доме проживает дядька Митрофан. У него дом пустует на соседней улице. Если согласится – сдаст тебе его. Да согласится! – она машет рукой – он у его всё равно пустой стоит без дела! Хотя он и не нуждается, но копейка лишней не бывает!
- Спасибо вам – говорю ей – а в гости обязательно зайду, тем более, я тут не знаю никого.
- С Богом, дочка! – говорит Циля, а я понимаю, что словоохотливой женщине действительно не с кем поговорить.
Я довольно быстро добираюсь до описанных Цилей ворот, стучу ручкой-кольцом по воротам, во дворе слышно собаку и просто заходить я боюсь. Скоро раздаётся ворчание:
-Да иду, иду, хто там долбиться? Звонка нет, что ли?
Только сейчас замечаю звонок и мне становится неудобно за собственную тупость.
Ворота открываются, и я вижу перед собой смешного старика с кустистыми бровями и длинными усами – такие я видела в фильмах про донских казаков. Он смотрит на меня с подозрением и спрашивает:
-Тебе чего надо?
- Здравствуйте! Вы дядя Митрофан? – тихо спрашиваю у него, меня смущает его вид и подозрительные взгляды – я как-то теряюсь даже, мне неловко и неудобно.
- Ну, если и я, то что? – он складывает руки на груди и опирается о кирпичный столбик ворот – ну, чё оробела-то?
- Вы… мне сказали… вы дом сдаёте…
- Это кто это такой болтун?
- Тётя Циля.
- А, эта еврейка! Терпеть не могу евреек – они все жадные и грубиянки! А деньги есть у тебя? – спрашивает он.
- Ну, конечно! Я вперёд заплачу…
- Ну, ладно! – машет он рукой – домишко всё равно простаивает, так что сдам тебе.
Он называет вполне сносную цену, и я обещаю заплатить ему за два месяца вперёд, после того, как посмотрю дом. На большее не решаюсь – мало ли что может произойти. Он ведёт меня на соседнюю улицу, болтая по пути без умолку:
- Домишко тот ещё отца моего, в нём сын наш жил, когда женился, вместе, значится, со своей женой. А потом они переехали в райцентр, у супружницы его там родители живут, вот домишко теперь и пустует. Если понравится – живи. Там даже дров запас имеется, а протопить тебе хотя бы сегодня придётся – ясно-понятно, что лето, но домик выстыл, а мы с бабкой там не топили.
Дом, куда он меня приводит, вполне меня устраивает – небольшой, светлый, кухня и две комнаты со всей необходимой мебелью. В кухне стол, пара шкафов, небольшая печь, есть и электрическая, табуретки. В одной из комнат широкая кровать, шкаф и тумбочка, в другой – книжные шкафы чуть не до потолка, с огромным количеством книг. Ничего себе! Никогда не думала, что в деревнях так любят читать. На светлых окнах лёгкие тюли и шторы из плотного материала. В конце двора, в огороде, имеется небольшая банька.
- Мне очень подходит! – заявляю я дядьке Митрофану – очень хороший дом.
- Ну и живи тогда! – он сразу веселеет – печку-то топить умеешь? Ты, как я вижу, городская, а городские жутко не приспособлены к жизни.
Приходится признать, что печь я никогда не топила и добрый дядька Митрофан показывает мне, как это делать. Наконец, он уходит, получив от меня деньги за два месяца вперёд, а я наслаждаюсь тишиной и покоем. С удовольствием распахиваю деревянные створки окон, и в дом врывается поток свежего воздуха, здесь, в этих комнатах немного пахнет необжитостью и сыростью.
Я осматриваю шкафчики на кухне – посуда, какая-никакая, тут имеется. Есть чайник со свистком, ведро – нужно будет принести воды, дядька Митрофан сказал, что в деревне до сих пор есть колодцы, один из них – недалеко от дома.
Потом я решаю, что всё-таки придётся прогуляться до магазина – купить продукты на первое время, и хотя бы один комплект постельного белья. Господи, я никогда не жила в таких условиях! Меня вдруг начинает пугать моя эта самостоятельность – вдруг ничего не выйдет? Я всегда жила рядом с кем-то и зависела от кого-то – от мамы, от мужа, от свёкра… К чему приведёт моя эта самостоятельность?
Чтобы не забивать тревожными мыслями голову, я сначала спешу к колодцу. С трудом кручу неподатливую ручку, хочу достать ведро, но тут из-за моей спины его хватает чья-то сильная мужская рука и ставит на приступку. От внезапности я вскрикиваю и поворачиваюсь лицом к незнакомцу.
- Испугал? – это высокий мужчина, настоящий русский богатырь со светлыми волосами и серыми глазами – ты, видать, новенькая здесь? Незнакомое лицо…
- Да. Спасибо за помощь – я быстро выливаю воду из ведра в своё и направляюсь к дому.
Мне совсем сейчас не хочется разговаривать с посторонними молодыми мужчинами. Спиной чувствую, что он стоит и смотрит на мою удаляющуюся фигуру. У ворот кидаю взгляд – парень, задумчиво жуя травинку, продолжает за мной наблюдать.
Ставлю на печь чайник, когда он свистит нетерпеливо своим свистком, убираю его и мчусь в магазин – напротив него останавливался автобус, когда приехал в деревню.
Местный магазин устроен по всем законам деревни – это не городской супермаркет, две стеклянные витрины – холодильники, небольшой проход, и за ними – женская фигура с соблазнительными формами, улыбчивая и видимо, громкоголосая.
- Тю! – заявляет она, когда я вхожу в магазин – какая худая! Ты откуда такая взялась?
За её спиной полки с многочисленными товарами, причём намешано всего – тут тебе и продукты, и текстиль, и косметика.
- Здравствуйте! – говорю я весёлой продавщице – мне бы хлеб, чай, сахар…
- Погоди-погоди – она плавно двигается от витрины к витрине, собирая всё, что я прошу.
- А постельное бельё продаёте? – спрашиваю её.
- А у тебя и этого нет? И откуда ты только такая взялась? Вот – она кладёт передо мной комплект и сверху два кухонных полотенца – этого-то, поди, тоже нет?
- Да. Спасибо большое – я рассчитываюсь и с двумя большими пакетами выхожу из магазина.
Дома я готовлю себе бутерброды с колбасой и сыром, наливаю чай с сахаром и иду в ту комнату, которая заполнена стеллажами с книгами. Выбираю себе «Дети капитана Гранта» и устраиваюсь в кровати. Деревню окутывают сумерки, они, словно молоко, застилают всё своим покрывалом. В окнах противоположных домов загорается свет, а я вдруг думаю о том, что сегодня я за целый день не вспомнила Стаса, чтобы вот так, прямо думать о нём. Только мельком. От прочтения книги на глаза наворачиваются слёзы – я вспоминаю, как давно, девочкой-школьницей, читала её. Мысли уносят меня в беззаботное детство… Я ведь была другая тогда. Что изменилось потом? Почему я перестала замечать обычные ценности и стала гнаться за чем-то материальным? И чего же мне это стоило в итоге? Испорченных нервов, искалеченного временами тела.
Я осматриваю синяки на руках в районе предплечий, и вдруг чувствую, как внутри меня закипает жалость к самой себе. На бёдрах и в районе талии тоже синяки, глаз ещё немного заплывший после последнего удара, хотя уже не так и видно. Но я стараюсь всё же носить чёрные очки. От этой самой жалости я вдруг утыкаюсь в подушку и начинаю тихонько плакать. Так и засыпаю – с невысохшими слезами на глазах.
Утром от мрачного настроения нет и следа – солнце так щедро и ласково дарит мне свои лучи, что я потягиваюсь, улыбаюсь сама себе, с удовольствием встаю и направляюсь на кухню. Сразу же распахиваю окно, ставлю чайник на электрическую печку, делаю нехитрый завтрак и, отпивая из большой кружки чай, прикидываю, что мне ещё нужно для того, чтобы более-менее обжиться в этом доме. В любом случае, за всем этим, в том числе за бытовой химией, придётся сегодня снова идти в магазин.
После завтрака я занимаюсь обычными домашними делами – протираю пыль в шкафу, складываю туда свой нехитрый гардероб, вытираю пыль с остальной мебели, обследую двор и палисадник. В огороде обнаруживаю пустые грядки, думаю про себя, могу ли я ещё что-то посадить, или уже совсем поздно? В палисаднике только запущенные, заросшие кусты малины и смородины. Решаю, что сегодня надо натаскать немного воды, протопить баньку – как это сделать, мне рассказал дядька Митрофан – и помыться.
Напевая, навожу порядок доме, мою полы найденной шваброй с тряпкой, с удовольствием протираю тёплые, крашенные краской, половицы, оглядываю результаты своей работы и радуюсь, как ребёнок.
После обеда отправляюсь в магазин и вижу там того же продавца, что и вчера.
- Ты у дядьки Митрофана поселилась, что ли? – дружелюбно спрашивает она – он тут один у нас дом сдаёт.
Я отвечаю ей и начинаю перечислять всё, что мне нужно. Говорю прямо по списку, а она собирает и одновременно считает всё на деревянных счётах. Я уж и не помню, когда видела такие в последний раз. Обе увлечённые процессом, мы не слышим, как открывается дверь, а скоро за моей спиной раздаётся удивлённый возглас:
- Лера?!
Продолжение здесь
Всем привет, мои хорошие)
Сейчас, как Вы знаете, идёт масленичная неделя, сразу после которой начинается Великий пост. Есть среди нас те, кто постится? Я несколько лет назад это делала, конечно, в первую очередь для души, так как смысл Великого поста - в обуздании собственных страстей, работе над собой, духовной работе и исправлении своих мыслей и чувств, и в покаянии, идущим от самого сердца. Ну, и конечно, воздержание от животной пищи - это одно из необходимых условий. Причём во время соблюдения я придерживалась как раз строгой его версии, по церковному календарю. Хочу возобновить соблюдение Великого поста.
А под этой публикацией предлагаю всем, кто уже стряпал блинчики или тем, кто собирается их стряпать, похвастать своими символами солнышка) Думаю, будет очень вкусно и аппетитно)
Спасибо Вам за то, что Вы рядом со мной, за то, что читаете мои рассказы и повести, за то, что комментируете и поддерживаете меня. Люблю Вас и остаюсь всегда Ваша. Муза на Парнасе.