И вот я поднимаюсь по ступенькам дома, который еще недавно, всего несколько дней назад, называла своим.
Марат внутри - в окнах горит свет.
А я иду и думаю о том, что там у него может сейчас быть другая женщина.
Я не знаю, можно ли верить Дане. И надо ли верить вообще. Ведь я сама, своими глазами, ни разу не видела наркотики у Марата, ни разу не заподозрила его в чем-то подобном - в распространении, в употреблении, и мне самой их никто никогда не предлагал в клубе! Но... До вчерашнего дня я и о любовницах мужа не знала.
Марат оказался предателем. Но и Даня - чужой человек, пусть мне понятно и близко его горе.
И оттого мне вдвойне одиноко сейчас на крыльце этого дома.
Я думаю, что выкрали меня совсем не потому, что нуждались в моей помощи... Я думаю, меня реально планировали убить. Ну, или помучить, так, чтобы отомстить Марату. Но по какой-то непонятной причине не стали... И как можно доверять таким людям?
Но при этом... Оборачиваюсь и смотрю на дорогу. Метрах в двухстах от дома припаркован на обочине автомобиль Дани. И он сам сидит и ждет, когда я войду. Зачем? Зачем вообще это всё? Чтобы показать мне, что Марат - чудовище?
Странный он...
Нажимаю на звонок. Ключа-то у меня больше нет. Жду.
Равнодушно рассматриваю своё отражение в оконном стекле. Мне не жалко себя больше. Разве у меня всё настолько плохо, как плохо, например, у Эли? Нет. Я жива, я здорова. На контрасте с ее бедой, моя кажется не такой страшной.
И да, от бабушки осталась комната в коммуналке. Я о ней, как о возможном жилье не думала даже, а теперь вот... решила, что нам с малышом подойдёт. И мне нужно собирать вещи и уезжать.
Если там, в доме, сейчас есть другая женщина.
А если нет?
Как поступить?
-Тори? - изумленный вид Марата больше не впечатляет.
Про себя мысленно отмечаю его взъерошенный вид. Спал, что ли?
С кем на этот раз?
Неожиданно обнимает за плечи, прижимает к себе.
Стою, прислушиваюсь к себе. Что ты чувствуешь сейчас, Вика? Ты так любила этого человека ещё недавно. ты была так безумно счастлива с ним. Ты мечтала о детях. Неужели чувства способны так быстро исчезнуть? Нет, конечно, нет...
И нет, я не плачу. В том смысле, что слезу не текут по лицу. Но в душе! Но в сердце! Мне кажется, там у меня кровоточащая рана, и чья-то страшная когтистая лапа рвет и тянет в стороны края, делая мне невыносимо больно.
-Тори, я так волновался! Я все морги обзвонил! Я больницы объехал...
-После того, как наручники снял или прям в них? - освобождаюсь из объятий и, прежде чем пройти мимо Марата в дом, кошусь в сторону чёрной машины, на которой вчера меня везли "в плен".
Машина все также стоит на обочине.
Марат отступает в сторону, давая мне пройти внутрь.
Вхожу в дом. Разуваюсь.
Хватает за руку. Тянет в гостиную. Иду, не зная, что делать дальше в этом доме, и стоит ли делать что-либо. А может, действительно, нужно просто собрать вещи и уйти?
-Ты один?
-А с кем я должен быть в НАШЕМ доме? - показательно удивляется он.
-С одной из своих шлюх?
-Это просто секс. Таких, как эта... как там ее? - щелкает пальцами, якобы припоминая имя. - Юля? Таких доступных девочек у мужчины может быть куча, но в итоге-то он возвращается к жене.
Он садится на диван и неожиданно притягивает меня к себе на колени. Не успеваю сориентироваться и не позволить ему этого.
-Тори, любимая моя, глупая моя! Я люблю тебя! Всё, что за пределами нашего дома, нашей семьи - это так, прах, ничто. Это не имеет для меня значения. Только ты одна важна.
И нет, на самом деле во мне ничего не отзывается на эти слова! И слезы вскипают на глазах вовсе не потому, что мне безумно больно. Нет, во мне появилась какая-то пустота и слова Марата не способны её заполнить! Мне просто становится жаль свою мечту о настоящей семье - малыш, любящие его и друг друга родители... Этого у нас больше не будет.
Я не хочу этого говорить - эти слова, что рвутся из моей души, как унижение, как признание собственной слабости! Но зачем-то говорю.
-Марат! Ты мне изменяешь! Ты! Мне! С этой... Изменил! Да как ты мог? Как?
Он вскидывает голову и смотрит так странно, словно я глупость какую-то произнесла.
- Да все мужики изменяют, Вик! Это нормально вообще-то. Ну, потрахались и что? Не убыло же от меня? Мужики полигамны по своей натуре. Об этом даже в умных книгах пишут. Сегодня одна любовница, завтра - другая. Я даже имена их не запоминаю.
Вырываюсь. Встаю с его колен.
Я как будто с закрытыми глазами жила. А теперь они вдруг открылись. И то что видят, мне очень не нравится!
Какую судьбу ты для меня планировал, милый? Ты собирался спать с кучей "таких, как Юлька"? А я должна была тихонечко сидеть дома и ждать тебя обратно?
- То есть Юлька - не единственная твоя любовница? - уточняю, хотя он сказал максимально чётко.
Если честно, то я уже знаю ответ.
А на самом деле меня интересует только один вопрос.
Говорить ли ему о ребёнке? Все-таки отец. Имеет право знать? Или обойдется?
Он явно не знает, что ответить. Смотрит виновато и грустно, как побитая собака.
-Хотя, знаешь что, дорогой, ты не отвечай. Мне это не очень-то интересно. Я тут подумала... Я пойду спать. А то поздно уже. Устала. А ты... Знаешь что? Развлекайся дальше! С кем хочешь! Мне все равно!
И, всей кожей ощущая на себе его поражённый взгляд, шагаю к лестнице.
Вслед доносится:
-Ты простишь меня?
Молчу. А что тут можно ответить? Глупый вопрос. Мне убить тебя сейчас хочется, но уж точно не прощать!
Устраиваюсь в гостевой спальне. Кручусь на кровати. Заснуть, естественно, не получается. Прислушиваюсь к звукам внизу, мысленно ругаясь с Маратом дальше. Кричу на него, обзываю всякими-разными плохими словами, плачу, кричу в подушку. И решаю, что завтра соберу вещи и уеду!
...А утром я с трудом открываю двери комнаты - всё пространство второго этажа между комнатами до самой лестницы заставлено цветами. Целым морем роз. А я в своей жизни и не видела столько никогда...