«Светка утерла слезы, немного оживилась и сказала, что все удалось, и даже уже кормила некоторых животных. Девочка начала увлечено рассказывать про тигров, и тут вдруг на пороге появилась бабка Марейка, ее глаза метали искры во все стороны. Жанке захотелось тут же бочком, бочком и бегом домой.
Светка вжалась в кресло и прошептала:
— Опять подслушивала, сейчас начнется.
— Каких ято тигряв вы опять кормятя? — заорала бабка».
Жанка и Светка поплелись домой. Бабка Марейка приветливо их встретила и сразу предложила:
— Обедать будятя?
— Нет, ба, не хочется, — грустно ответила Света.
— Ишть хто накормил? — насмешливо спросила она. — У Жанкя поди колбасы натряскалися?
Светка помотала головой:
— Нет, ба, не ели колбасу. Ничего не ели.
Девочки прошли в комнату и прикрыли дверь. Светка позвонила кому-то, затем еще, но кошку брать никто не хотел. Чтобы немного отвлечь подругу от мрачных мыслей, Жанна стала спрашивать, получилось ли у неё попасть в кружок при зоопарке.
Светка утерла слезы, немного оживилась и сказала, что все удалось, и даже уже кормила некоторых животных. Девочка начала увлечено рассказывать про тигров, и тут вдруг на пороге появилась бабка Марейка, ее глаза метали искры во все стороны. Жанке захотелось тут же бочком, бочком и бегом домой.
Светка вжалась в кресло и прошептала:
— Опять подслушивала, сейчас начнется.
— Каких ято тигряв вы опять кормятя? — заорала бабка. — Идя ято опять блукалися? Ня можать жа ня одна тигра вас сожрать. Потому, что вы любу тигру по клеткя загоняятя. Паразиткя вертлявыя. Куды опять уляпалисся? — бабка грозно взглянула на девчонок.
— Ба, ты че? — испуганно промямлила Светка, — никто меня не сожрет, и я никого по клетке не гоняю. И вообще нигде не гоняю. Я в кружок хожу при зоопарке. Ба, я же тебе говорила.
— Ничаво ты мене не говорила! — отрезала бабка. — А Жанкя? Ишть к тигрям ня ходять?
Жанна тут же замотала головой.
— Не, Жанка со мной не пошла, — пролепетала Светка, — она теперь юный друг милиции у нас, бандитов ловить будет. Нам мамы разрешили, — на всякий случай добавила Света, а Жанна тут же кивнула. «Подтверждаю, мол!»
— Мамы? — взревела бабка и аж задохнулась от негодования. Схватившись за косяк, она продолжала вопить.
— Да оня че, совсяма паадуреля, что ля? Ня пушшу. Ня одну, ня вторую. Ишть, че удумаля: одну девку в пасть тигре отправляють, другу варнакам разнам в лапы сують. Кто разряшил? — бабка взмахнула руками и завязала в воздухе невидимый узел, тем самым показывая, что она сделает с Нинкой и Гутькой. — Оне мене спросиля? Неть! Дома сядеть будятя у мене! — бабка показала кулак и для верности потрясла им как следует. — Дуры няумныя матяря ваши, — сказала она и снова погрозила кулаком, — ну ня че, ня че, я и с имя разбяруся. А ну живо у кухня, обедать! — прикрикнула она.
Светка и Жанка мигом подскочили и понеслись на кухню.
— Ба, — начала канючить Светка в кухне, когда увидела, что бабка немного успокоилась. — Ну и че мы дома делать будем? Носки вязать? — прыснула она, а вместе с ней и Жанка.
Бабка сурово посмотрела на девочек, они мигом присмирели.
— На што нам столькя носковь та? — серьезным тоном спросила бабка. — Вона с Галькою погварю, пушшай вас шаленкя вязать научять. Хорошия оне у ëй получатся.
— Ага, — недовольно протянула Светка, — она научит, как же, пьяница эта.
— А нукося, — грозно шикнула бабка на внучку, — цыц! Ня болтай, чаво ня знашь. Ишть, язык распустила. Пьяняца, — протянула бабка, передразнивая Светку. — Она ить ня напяваться как свяння, а чуток лязанëть наливочкя, ей и легша.
Бабка присела на табурет и уставилась слезящимися глазами в никуда. Жанка и Светка переглянулись. Мол, ничего непонятно.
— Кака судьбина Галькя-то досталася, някому ня нать, — смахнув слезу, начала бабка рассказ. — Она, Галькя-то, под немцам была жа. Городок-то ихай хвашисть узял. Это мы, тута у тыле были, тожать ня сахар, а всëж ня там. У мене как раз в тоть год Колькя-то и появился. Последашь. Слабай был, квëлай.
Я ить яво два раз у бязносай-то выцарапвала, соколенкя-то мояво.
Бабка замолчала, девчонки тоже сидели притихшие.
— Ба, — тихонько позвала Светка.
Бабка Марейка посмотрела на внучку, и столько в этом взгляде было боли и любви! Светка бросилась к бабушке в объятия, Жанна тоже обняла ее.
— Ничаво, ничаво, моя хорошия! Жисть, она така, — приговаривала бабка, неумело прижимала к себе девчонок и похлопывала своими натруженными, шершавыми, огромными ладонями.
— Ба, а дальше? — шмыгнув носом, спросила Светка.
Бабка привычным движением подвязала платок покрепче и продолжила рассказ.
— Выпястовала я яго, убярягла жа. Да и усех рябятишак-то своих убярягла.
Бабка развернулась к Жанке:
— Да и твоя, Жанкя, бабкя Ольгя-то, тожать своих убярягла. А Галя…нять.
Бабка снова замолчала, девочки затаили дыхание.
— Бомба у их дом попала.
Бабка покачала головой.
— Усе троя деток-то и сгинуля. Она вять на фронт апосля подалася, лютовала тама шибкя. За деток мстила.
Бабка достала платок и закрыла глаза, плечи ее затряслись. Жанна со Светкой уже ревели вовсю.
— Потома у плен нямецкай, — не отрывая платка от лица, глухо продолжила Марейка. — Апосля войны-то, в лагярях была, сослаля яë. А, да што тама, — бабка махнула рукой. — В лагярях-то затяжалела как-то, рябëночкя под сердцам насила, да выбиля ей яго, скинула рябятëнкя.
— Куда скинула? Как это? — спросила Жанна испуганно.
Бабка словно очнулась, шумно высморкалась.
— Ня кудыкай, — зыркнула она на Жанку. — Рано вам знать яшшо об етом, — добавила более миролюбиво.
— Баб, а че дальше-то было, — осторожно спросила Светка.
— А нячаво, — уже совсем спокойно сообщила Марейка. — Амнистя потому была, Хурущев выпушшал усях, хорошай был мушшина да и хозяян справнай.. Кукурузы дасытА наеляся при ëм, — уже совсем весело засмеялась бабка Марейка.
— А дальше, — спросила Жанна.
— Ня зная, че дальша-то вам ишшо рассказавать.
Бабка снова замолчала, девочки тоже сидели молча.
— Истя-то будятя? — опомнилась бабка, встала и загремела посудой.
— Баб, а когда у баб Гали день рождения? — спросила Светка, показывая Жанке большой палец вверх.
— Ня знай, — пожала плечами Марейка. — Табе на чë? — растерянно спросила она.
— Надо, — ответила Света. — Узнай, а? — попросила Светка.
— Ну такя осянью вродя, она давяча на лавкя говорила, — пожевала бабка беззубым ртом и смешно наморщила лоб, — Неть, ня помня, — развела она руками.
— Баб Марея, позвони ей пожалуйста, — попросила Жанна. — Узнай, нам очень надо.
Бабка внимательно посмотрела на девочек, понимающе кивнула и пошла к телефону, на ходу приговаривая:
— Хорошия девкя у мене. Справные.
— Галя, ты што ля, — закричала она через пару минут, видимо дозвонилась. — А хтой-то? — вдруг вскричала недовольно. — А Галя идя? Как какая? — недовольство Марейки нарастало. — Моя Галя. Как ня жавëть издеся? — заорала бабка Марейка. — Тако я ëй, и званю, — растерянно сообщила бабка. — Как ня тудась? А на што тада трубкя поднямашь! — сурово спросила она. — Ты на мене рот-то ня раззявай, — повысила голос бабка. — А ня то, пряду вядь, и холку-то табе намылю. Ишть, пикая он мене яшшо.
Она положила трубку и растерянно посмотрела на девочек.
— Там Вяталя какой-то, — объявила она в недоумении.
— Баб, ты не туда попала просто, — еле сдерживая смех, объяснила Светка.
— Ну такя ен и пустя ня бярëть трубку-то, — упрямо заявила она. — Ня яму звоню я!
Светка тяжело вздохнула, сама набрала номер и подала бабке трубку.
— Вы седня будятя обедать ишть? — строго прикрикнула бабка. — Нечя тута подслушватя.
И она махнула рукой, показывая «мол, идите отсюда».
— Кто бы говорил! — прошипела Светка.
Через несколько минут Марейка зашла на кухню, подвязала платок, вытерла руки об фартук и торжественно сообщила:
— Имянины у яë чярязь няделю будять. Вместя пойдём.
Жанна со Светой подбежали к Марейке и обняли ее. Но настроение обниматься уже закончилось у суровой бабки.
— Ну будять вам, будять, — проговорила она, все же поцеловала затылок каждой из девочек и тихонько отстранила от себя.
Через неделю вся компания стояла у двери бабы Гали. Жанка крепко сжимала букет бархатных астр, он был такой огромный, что лица девочки не было видно. Еще у Жанны в руках была коробка конфет «Ассорти» и красивый шелковый платок. Все это приготовила Нина. Жанна рассказала ей об их затее поздравить бабу Галю с днем рождения.
— Мама, а ты знала, что она фашистов била? — спросила Жанна.
— Знала! — кивнула мама. — У нее орден даже есть, и медалей много, — Нина погладила дочку по волосам, — молодцы вы! Правильно. Надо бы и других одиноких старушек в нашем доме поздравлять с днем рождения и с другими праздниками. Эх, все суета, суета… — покачала головой Нина.
Бабка Марейка испекла свой фирменный пирог с черёмухой, принарядилась, даже достала из сундука и надела новый платок, который еще в прошлом году ей подарил Николай.
Светка стояла с Клеопатрой на руках.
Когда кошку привезли с дачи, девочки её не узнали. Из паршивого заморыша она превратилась в красивую, холеную с пушистой, блестящей шерстью кошку.
Открыв дверь, баба Галя ахнула.
— С днём рождения! — заорали девчонки.
Жанна вручила цветы старушке, у той уже лились слезы, а когда Жанна дала еще конфеты и платок, баба Галя кинулась всех обнимать прямо на лестничной клетке.
— Да как же это! Да что же это! — приговаривала она.
— Ты нас че жа в сенях дяржать будяшь, — строго спросила Марейка.
— Ой да что же я! Давайте, давайте проходите! — засуетилась старушка.
— Баб Галь, это тоже тебе! — Светка расстегнула куртку, и из ее недр Клеопатра выставила свою симпатичную мордочку и мяукнула.
Баба Галя сначала растерялась, а потом взяла Клепу и прижала её к себе.
— У меня была кошка, давно это было. Эх давно.
Старушка махнула рукой и расплакалась.
Бабка Марейка заворчала на неё и деловито прошла на кухню, там она из своей видавшей виды старой сумки достала румяный пирог.
— Галькя, а ну неча тута сырость разводитя, гостей надо встрячать. Пряглашай к столу, хозяйкя, и всë, што есть у табе в пячи, на стол мячи.
Баба Галя положила Клепочку в кресло, погладила и тут же засуетилась:
— Марея, у меня в печи ничего нет. Ко мне уж годков двадцать никто не приходил, но в холодильнике найдется. Колбаска есть, сырок, грибочки, — сказала она извиняющимся тоном, — а горячего не готовила ничего.
Тогда бабка Марейка хитро прищурилась и сказала:
— Пярог жа ясть, и наливочка у табе имеется.
Баба Галя охнула и закрыла лицо руками:
— Стыд-то какой!
— Чаво ишшо стыд? Ничаво ня стыд. Девкя пирог поядять. А мы с тобой наливочкя тяпнем.
— А ты тоже будешь? — подивилась баб Галя.
— Ну радя твоих амянин, подружанькя, лязну пять капяль.
И они с баб Галей весело рассмеялись. Девчонки обняли бабушек и подхватили их задорный, совсем не старушечий смех.
Татьяна Алимова
Здесь можно прочитать другие рассказы про девчонок