«ГРЭЙ» — Лев Вишня

Книга

Маленькая Оля стояла на тротуаре рядом с отцом и с типичным детским любопытством рассматривала небольшие объявления на баннерном столбе. Тут же находились два больших, немного поцарапанных железных желтых ларька и товарищи из Средней Азии, что предлагали в них один овощи, а другой спиртное и сигареты. Отец Оли, Степан Игнатьевич, сухой сорокалетний мужчина в болоньевой куртке, в это время покупал продукты в одном из тех самых ларьков и неумело торговался там за виноград и яблоки. Девочка разглядывала столб, но вскоре ей это наскучило, и она принялась рассматривать ларьки, наконец, повернулась и окинула взором поток машин, быстрых, словно суетливо торопящихся куда-то по своим делам огромных насекомых.

Внезапно рядом со вторым ларьком остановилась большая чёрная машина. Из неё немедленно, хлопнув дверями и решительной походкой вышли два мрачных субъекта, один в длинном красивом драповом пальто, а второй в спортивных штанах с полосками и ветровке. Эти «джентльмены» рванули за ларьки, в сторону рынка, а Оля разглядела в машине ещё трех человек. Вскоре, двое, что были на заднем сидении, также покинули машину и направились ко второму ларьку. Оля с удивлением увидела, что они связаны друг с другом наручниками, и у одного из них, одетого в синюю форму, как у курсанта военного училища, жилистого крепкого молодого парня лет двадцати… черное как крыло ворона, оружие в кобуре под курткой. Снаружи торчали рукоятка и курок.

Она сделала несколько шагов по направлению к этим двум незнакомцам, как вдруг… один из них, тот, другой, что был без оружия, обратил на неё внимание. Он посмотрел на девочку серыми глазами и улыбнулся. Оля никогда в жизни не видела более грустной улыбки. Это была улыбка обреченного человека, вымученная, словно выстраданная, но в то же время невероятно добрая. Он словно рассматривал ее и тихо плакал в душе.

Второй человек, кто с оружием, выбирал товар и что-то ехидно обсуждал с продавцом, шутил и понтовался. Олю этот субъект не интересовал совершенно, а вот этот с такими грустными серыми глазами и такой обреченной улыбкой…

— Девочка, подойди ко мне, пожалуйста… — внезапно позвал он её.

Оля подошла поближе и рассмотрела человека. Это был мужчина лет сорока, с небритостью и узким серым лицом, красивым, но чисто по-мужски. Выдающиеся вперед скулы, грубые черты лица, маленький подбородок. В плечах конвоируемый не был широк, а скорее наоборот. Росту — среднего, руки — серые, словно после работы, и на его левом запястье Оля ещё увидела жесткие следы от наручников, такие красные полосы, выдавленные в коже. Другая рука оставалась скованной с рукой стоявшего рядом бандита. Одет человек был в дорогое кожаное пальто, красивые клетчатые брюки и белую как снег рубашку.

«Это, наверное, фокусник» — почему-то подумала Оля. — «Он артист и работает в цирке»

— Девочка, подойди сюда. Я прошу тебя… — то ли сказал, то ли проплакал этот мужчина.

— Зачем? — спросил ребенок.

— Я хочу пообщаться с кем-то перед смертью. Хоть с тобой, например.

Оля изумилась и спросила:

— Ты скоро умрешь?

— Да, я скоро умру… Оля? Тебя зовут Оля?

— Да… откуда ты знаешь? — спросила изумленно девочка.

— Это несложно. Я много знаю… Я много знал и много грешил. А сегодня я скоро умру. За все свои прегрешения. Буду наказан. И ничего с этим не сделать… Скажи, сколько тебе лет?

— Семь… — осторожно ответила Оля.

— А мне сорок восемь, и меня зовут Александр. Саша.

— Очень приятно… — робко ответил ребенок.

— Ты удивилась, что я знаю твое имя. Дело в том, что я маг. Волшебник, Колдун. Я могу творить чудеса.

— Как ты можешь творить чудеса, если у тебя руки в наручниках?

— А всё равно что-то получится. Подойди ко мне поближе. Прошу тебя, возьми меня за руку.

Оля как загипнотизированная подошла и взяла этого странного человека за его вторую, свободную руку. Тот в ответ закрыл глаза и подумал несколько секунд.

— Ты очень способная девочка и очень умная. А ещё у тебя есть дар, и он раскроется через пятнадцать лет. Ты тоже маг, как и я, но не такой сильный.

Он посмотрел на неё внимательно и улыбнулся:

— У тебя красивые каштановые волосы и зеленые глаза. В Средние века тебя бы приняли за ведьму… Но… ты не та девочка, что спасет меня…

— А кто?

— Та, кто спасет меня?

И тут второй парень дернулся, внезапно увидев возвращающихся двух субъектов, тех самых, что вышли первыми.

— Та, кто спасет, будет звать меня «Грэй», она родится через шесть лет после моей смерти… — скороговоркой произнес этот странный мужчина с серыми глазами.

В этот момент высокий мужик, в пальто, изумленно увидев их общение, показал рукой на Сашу, а второй, здоровый бык, уже в спортивных брюках обалдело уставился на собеседников:

— Батя! Во, мля в натуре? Он уже успел тут с ребенком познакомиться… епать! Ты куда смотрел, балда? — Обратился он к конвоировавшему Александра бандиту в форме курсанта.

— А я ничего не слышал… Они, чё познакомились?

— Ротозеи… — презрительно фыркнул человек в драповом пальто. — Положили бы сейчас всех, как пить дать! В машину!

— Я в натуре ничего не слышал… Маг, ты чё? Как ты меня провёл? — обратился провинившийся бандит к Александру, а тот дернулся и обратился уже к главарю:

— Подожди! Ромов, прошу тебя…

— Просить скоро будешь у архангелов, а не у меня! — Ответил ему главарь. Тут он бросил взгляд на Олю, такой суровый и спокойный, как у волка, и та испуганно отошла на несколько шагов, взяв за руку отца. Ромов хмуро покачал головой, но ничего не сказал.

— Оля… запомни… меня звали Александр… — тихо сказал девочке уводимый в небытие человек. После чего он был грубо и бесцеремонно запихан внутрь машины бандитами.

Машина тронулась, и Оля, проводив её глазами, внезапно поняла, что никогда больше не увидит этого человека. Тут ребёнка взял за руку отец.

— Александр… Его звали так. — Сказала девочка.

— Пойдем Оленька, нас ещё мама ждет.

— А кто эти люди, пап?

— Какие-то бандиты. Но это уже не наше дело…

— Ну, пап?

— С ним все будет в порядке, Оля! Это все игра. Они чуть-чуть поиграют и поедут домой.

— Игра??

— Взрослые дяди играют в свои игры. «Зарница», но по-взрослому. С ним всё будет в порядке. Это такая игра… игра…

***

Машина, а это был «BMW» модели E34, ехала очень долго. Когда уже сворачивали с трассы у Лудони, притормозили и один из сидевших в ней людей, тот с кем у ларька был связан наручниками Александр, выскочил и, попрощавшись с остальными, пересел в стоявшую на самой своротке милицейскую «пятерку».

— Олег, бывай! Удачи тебе не желаю, но… работай! — Кивнул человек в драповом пальто.

— Малый, скока ещё ехать? — поинтересовался у водителя второй пассажир заднего сидения, перебрасывая наручники на себя и конвоируемого.

— Я не знаю, Серега, — ответил водитель, — Ты у чёрта нашего лучше спроси.

— Слышь, ведьмак, сколько ехать, напомни? — Прожевал презрительно Ромов.

— Тридцать километров, Тёмный, — вяло ответил Александр.

Авторитет кивнул, и машина тронулась дальше.

— Что-то ты грустишь, ведьмак? — полюбопытствовал Сергей, — видать силы тебя оставили? А это плохо…

Саша ничего не ответил, а Ромов мрачно бросил:

— Следи за метлой…

Через полчаса езды по лесной дороге машина остановилась, и из неё вышли трое: Ромов и оба пассажира с заднего сидения. Водитель остался.

— Пётр, в общем, ждешь нас, пока не обернемся. Будем примерно через час.

— Закапывать будете?

— Кого? — Подозрительно спросил Ромов.

— Ну, труп этот, лопату-то возьмете?

— А зачем? Канистры должно хватить.

— Бензин дорогой, бать, тратить на чёрта…

— Нормально, Малый. В Средние века с ними так и поступали. Отпускали все грехи и жгли потом! — Усмехнулся высокий человек, встретившись глазами с улыбающимся Сергеем.

— Пошли, ведьмак! Не озяб? Скоро согреешься! — весело протараторил Серый и дернул Александра за руку.

Ромов тем временем обошел машину и достал из багажника канистру на пять литров, но при этом наполовину пустую, и ещё зачем-то небольшую кирку, обычное кайло, каким часто работают на шахтах.

— В общем, ждешь нас и никуда не уезжаешь! — Приказал в последний раз Ромов и кивнул второму спутнику — Пошли!

***

Шли они долго, почти сорок минут.

— Кругами нас водишь, что ли, ведьмак? — спросил Ромов.

— Нет… — пробормотал Александр.

— Давай, заканчивай туризм! Ближе к цели!

— Бать, а у него поджилки трясутся, натурально! Зябко, видать, в кожанке…

— Сколько ещё идти? — не реагируя на Сергея, спросил Ромов.

— Тут… тут осталось метров сто. Вы снимите по…

— Что!?

— Хочет, наверное, чтобы мы наручники сняли. — Ответил за Александра Сергей.

***

Когда они подошли к месту, Александр опять попросил, чтобы с него всё-таки сняли наручники. Ромов помотал головой извлек из-за пазухи пистолет, и немедленно его взвел.

— Иди, показывай место.

— Константин… Подожди… — приговоренный к смерти остановился.

— Ну что такое? Чего ждать? — спросил Ромов.

— Подожди… Прошу тебя.

— Ну что ещё?

— Дай мне шанс оправдаться.

— Сашенька, — стальные глаза Ромова уставились в упор на Александра, — тебе и так уже дали столько шансов оправдаться… Ни одному человеку так много не давали. А ты всё скулишь, как собака… Зачем? Какой тебе шанс ещё?

— Я иначе не покажу вам место.

— Чего?? Что ты там прошипел, ведьмак? — Изумился Ромов.

— Я не дам вам места… пока…

Ромов в ответ схватил его за шею и сжал что есть силы.

— На колени, крыса… Знаешь, что будет с тобой, если ты сейчас не покажешь мне его? Тебя зароют, но уже по частям. Сначала руки… Затем ноги. Ну и ещё полтуловища… А в завершение я сниму с тебя скальп. Вот так ты будешь умирать. Неторопливо. Понял?

— Оно перед тобой, Тёмный. Прямо перед тобой.

— И где?

— Здесь. Под твоими ногами.

Стальные глаза Ромова сузились в щелки.

— Не верю, ведьмак. Не верю.

— А ты поверь, — предложил Александр.

— Нет, Сашенька. Нужны ещё доказательства. Ты… ты поползай здесь немного на карачках. Покажи мне точно. Веточку можешь воткнуть. А я уже обмозгую, как с тобой поступить: сразу перекрестить, или время дать на исповедь.

— Сними наручники, прошу тебя…

Ромов хмуро кивнул, и его напарник снял с себя и пленника наручники, вместо этого поднял с земли кирку и канистру. Последнюю, правда снова на землю, но кирку сжал в руке. Александр сделал несколько шагов, потирая правой рукой левое запястье, и развернувшись лицом к Ромову, произнес:

— Костя. Они здесь. Под моими ногами.

— Ты не юлонишь? — Спросил Ромов.

— Нет. Здесь всё…

— Сколько метров?

— Глубина?

— Да!!

— Пять метров…

— Врёт! — Крикнул напарник Ромова. — Как пить дать, врёт! Здесь не было никогда реки, и не могло намыть такой глубины по-любому.

— Тихо, Серый, остынь немного. — Урезонил друга авторитет.

— Была река, она ушла сто лет назад. Сменила русло. — Пояснил Александр.

— А если даже так, то сколько там? Расплатиться хватит?

— Там в пять раз больше, чем я вам должен, чисто по описи.

— Да врёт он, батя… — скривился Серый.

— Сам вижу. — Константин задумчиво посмотрел в глаза приговоренному человеку. — По глазам вижу, брешет, конечно. Накинь ему браслеты, чтоб были за спиной, и поставь исповедоваться.

— Сделаю! — Кивнул Сергей, выполняя приказ.

— Слышишь меня, ведьма-ак… — потянул Ромов.

— Слушай лучше ты, — перебил его Александр. Авторитет крайне изумленно посмотрел на наглеца, а его собеседник продолжил. — Я хочу жить. Понял? Также как и ты. И даю тебе за это деньги. Много денег. Плачу за свою жизнь. И если ты не врун, а достойный и ответственный за свои слова человек, ты дашь мне шанс. Здесь всё. Прямо под моими ногами. На глубине пяти метров. Я это чувствую. Дай мне уйти и забирай всё, что тут есть.

— А иначе? — Ромов прокомментировал последнюю фразу. — Слова одного не хватает. Что будет, если у нас не срастется?

— А иначе? Тогда я тебе отомщу, Ромов. Через много-много лет, — Внезапно громким и четким голосом произнес Александр. — И время не имеет значения. Всё может кончиться для тебя очень плохо. Вот так, Тёмный. Это мои слова.

— Как ты будешь мстить, если станешь дохлым? — полюбопытствовал Ромов.

— Узнаешь, сам. Верь мне, Тёмный. Отпусти и забирай все деньги. Мне оставь всего лишь жизнь.

Тёмный усмехнувшись, убрал пистолет в кобуру и вместо него достал складной нож с черепом на рукоятке. Александр, заметив эту рукоятку, на несколько секунд задумался о чем-то, словно не относящемся напрямую к текущей ситуации.

— Я тебе сейчас вырежу твои очи чёрные, чтобы не моргали и не смотрели на меня так нагло, Саша. — Вернул его в реальность Ромов.

— Кончай его, батя!

— А ты не скули. Тебе слова не давали! — Резко одернул Сергея главарь банды.

— Думай сам, — твердым голосом ответил Александр и повернулся к врагам спиной. — Думай сам. Думай… Решай… Ромов…

Ромов хмыкнул, покачал головой и отвернулся на секунду в сторону, и тут…

Сергей со всей силой ударил стоящего перед ним Александра киркой по голове!

— Дуранулся?! — проорал в ужасе авторитет.

— А какая разница? Нет никакого клада! Эта сука пудрит нам мозги!

— Это я здесь решаю, есть или нет…

Александр покачнулся, и по его лицу, а прямо на кожаное пальто потекла кровь. Много крови. Кровь залила глаза и покрыла щеки… Он закачался, что-то простонал и… усмехнулся. А затем рассмеялся…

Оба бандита изумленно посмотрели на убитого ими человека, который, несмотря на страшную рану на голове, продолжал как ни в чем не бывало стоять, да ещё смеяться.

— Батя… чёрт, на хер… — прошептал Сергей.

— Напрасно, Ромов, — Твердым голосом сказал Александр. — Ты дурак! Ты…

И в следующую секунду авторитет перерезал ему, стоящему на коленях и уже истекающему кровью, горло.

***

Спустя почти три часа два человека вышли, наконец, обратно, к машине.

— Чего так долго? Обещали за час обернуться… А где этот… Ведьмак? С ним готово?

— Ведьмак — всё. — Объяснил Константин и кивнул: — Тронулись!

— Чёрт остался без могилы! — Весело болтнул Сергей, и машина завелась.

— Совсем так бросили?

— Нет, пожгли чуток, и веточками прикрыли… — Константин задумчиво посмотрел куда-то вдаль. — Пожгли… Опознать думаю, никто не сможет. Документы все у нас. Да и кто его найдет?

— Батя, а почему всё-таки… — начал осторожно водитель.

— Бог не велел, Малый. — Ответил задумчиво Ромов, — Бог не велел таких хоронить. Потом поймешь.

— А… ну ладно. Аминь, раз так! — кивнул Пётр, и машина медленно по грунтовке покатилась домой.

Прошло двадцать три года…

Часть первая. "Школьница" 1. ХИТРОСТЬ АНТОНА

Весна в этом году в Северной Пальмире оказалась на редкость спокойной и тихой. Без инея, без внезапных морозов под минус десять в марте и без холодного обжигающего ветра, рваного и колкого, как два года назад. Капли падали с крыш на землю прямо в лужи, а вороны важно расхаживали рядом с голубями, которых кормили мрачноватые бабули на лавках. Дети бегали и играли в песочницах, освободившихся от снега полностью и целиком, сразу и навсегда. Удивительно чистая, безморозная питерская весна. Прозрачный воздух и щебетание множества птиц, говорящих друг другу какие-то им понятные вещи.

Вот промчались три иномарки, одна из них огромный «Land Rover»… Вот прошагала семья с ребенком пяти лет, кто всё время смотрел на родителей и о чем-то спрашивал… И капли, капли, капли равномерно и тихо, как часы… Быстрым шагом идет высокая девушка в сиреневом драповом пальто. Кто это? Наверно, Камилла Хвостова из 9-го «Б». У неё математический склад ума и редкостные способности в программировании. Камилла хочет поступить на физмат, а после вообще переехать в Москву, жить там и сделать карьеру. А куда она тогда спешит? Домой? А что её ждёт дома? Наверное, мать-одиночка, которая лелея дочь, мечтает о её будущем в большой серьезной фирме, а пока получает деньги от бросившего её десять лет назад гражданского мужа, банкира.

Дальше мы увидим группу парней из 10-го «А» класса: Сергея, Матвея и Антона. Антон Павлинский тоже из богатой семьи, как и Камилла. Он высокий отзывчивый парень, совсем не грубый или испорченный, как большинство подобных ему сверстников. Его отец — директор одной солидной строительной фирмы. Умный человек, воспитавший отличного сына. Матвей Новосельцев любит всё преувеличивать, а ещё зависать в «F.E.A.R», и подписываться в скайпе «Emperor_universe». Сергей Рогов, коренастый и спортивный, в отличие от «слабохарактерного», как все считают, Матвея. Он задира и любитель поучать с важным видом «эксперта», особенно когда рассказывает что-то про политику или «дела в Рашке». Но они не пройдут мимо, а остановятся у ларька. Зачем? Может просто поговорить, а может подождать кого-то…

Дальше мы увидим хорошо одетую пару: мужчину лет пятидесяти, в белом костюме под пальто, с английской тростью в руке и красивую стройную женщину в норковой шубке с жемчужным ожерельем на длинной шее. Они важно прошагают мимо, обсуждая какие-то им одним понятные дела в неком «Братстве».

Ещё пройдёт несколько невзрачных персонажей, на которых обычно никогда не обращаешь внимания, группа каких-то таджиков или очень мрачных бородатых людей, спешащих с утра на стройку в соседнем районе.

И вот, наконец, мы увидим её, Аню Звягинцеву, худенькую девочку с длинными черными волосами, заплетенными в косу, карими глазами, одетую в фиолетовую курточку и синие рваные джинсы, ученицу 9-го «Б» класса, одноклассницу Камиллы Хвостовой. Но она не идёт по улице… нет, она стоит на остановке, словно ждет кого-то. Кого? Может быть, Антона, с кем познакомилась полгода назад, на его дне рождения? Но нет… Она просто погружена в свои мысли и думает о чём-то, лишь одной ей известном.

Антон, несмотря на заморозки, был в одной дорогой кожаной курточке, без свитера под ней и без шапки на голове. Он оторвался от разговора с друзьями и подошёл к Ане. Посмотрел на неё, улыбнулся, но она продолжила изучать проезжавшие машины и остановившийся автобус. Антон внезапно сел рядом с ней на скамейку.

— Привет!!

— Ух, ты! И как же ты здесь оказался? — ответила Аня, словно выйдя из какого-то медитативного транса.

— Так, иду, смотрю и вижу ты… Одна? Кого ждешь? Автобус?

Аня улыбнулась и ехидно ответила, словно всю жизнь ожидала этого вопроса:

— Да нет, тебя.

— У-у! Смотрю, у тебя какие-то новые джинсы. Серьезно стала относиться к вопросу одежды?

Аня испуганно посмотрела на свои ноги, туфли, джинсы и удивленно спросила:

— Хмм… Ну, ты даешь! Тебя джинсы мои интересуют?

— А почему нет? Тоже, кстати, тема для разговора. История джинс, эволюция джинс… Целая история связана с предметом одежды. Ты знаешь, джинсы изначально были одеждой мексиканских крестьян и делались совсем не из такой тонкой материи?

— Как ты забавно сказал «тонкая материя». Как это может соотноситься с одеждой?

— Это что! Начиная с античных времен, джинсы… пардон, одежда являются частью философии людей. Например, в Риме нельзя было простолюдину носить пурпурные тоги. Ты знаешь, почему?

— Нет, наверное, расскажи.

— Пурпурные тоги могли носить лишь аристократы. На каждую тогу уходило до десяти тысяч моллюсков, из которых вытягивали особую субстанцию для покраски…

— Это очень интересная история, откуда ты её знаешь? — резко прервала парня Аня, словно решила разом прекратить разговор об одежде.

— О! Я очень много знаю. Я, например, знаю, что ты не любишь Ктулху.

— Хм-м-м. А кто это?

— Это такой важный монстр. Он обитает под водой, на самом дне океана и влияет на судьбы мира. Каждая личность, когда начинает общаться с Ктулху, обретает от него силу и знания, но в обмен отдает часть души.

— Ты его сам придумал?

— Конечно, нет. Это придумал сэр Лавкрафт. Американский писатель двадцатого века.

— Американский? А почему тогда «сэр»?

— А потому что ему дали звание лорда за его произведения и приняли в Бирмингемском дворце.

Аня посмотрела на Антона очень внимательно, её губки сложились легкой усмешкой.

— Ты почему так плохо оделся? — внезапно спросила она.

— Ну хочу рассказать тебе про него…

— Нет, ты смотри, ты весь дрожишь. Тебе холодно?

— Нет… Нет конечно! Порядок, путем…

— Не ври. Ты…

Она взяла его за руку и осторожно поцеловала лоб.

— Бог мой, ты вообще думаешь о чем-то, кроме Ктулху?! Скорее пошли домой!

— К тебе?

— Ну конечно. Ты, что… Хочешь простыть? Слечь с воспалением легких? Бежим быстрее!

— Ну как скажешь! — притворно удивился юноша.

Они вскочили, Аня схватила свою сумку, а Антон кивнул друзьям мол «всё в порядке, система работает!». Друзья, тут же что-то проворчав друг другу, лихо двинули в сторону Третьей Линии, где у Матвея была комната в многокомнатной квартире, оставшаяся от бабушки, место для непрерывного зависания в компьютерных играх и отдыха с пивом. Антон вдруг внезапно для девушки остановился и рванул в цветочный ларек.

— Ты куда? — изумленно спросила Аня.

— Ань, сколько тебе выбрать цветов?

— Я… сколько… Черт! Ну почему парни думают о такой ерунде? Ты весь промерз до пяток, и тебе нужно идти прямо сейчас греться.

— Но я не могу заявиться к тебе без подарка. Джентльмен так не поступает.

— Ну, хорошо! Выбери тогда пять роз.

Уже в ларьке Антон переговорил с продавщицей и бросил Ане:

— Выбирай сама одиннадцать штук!

— Ты чего? Зачем такие расходы? Я выберу пять!

Они быстро пошагали по 1-ой линии в сторону Аниного дома на Тучкова 11.

***

— Допустим, а что ты можешь рассказать про этого Ктулху. Какой он? — Внезапно спросила девушка. — Что у него в душе? Он любит людей или ненавидит? С какими чакрами он связан, с добрыми или злыми?

— Ну, я думаю…

— Ты не должен думать, ты должен знать, если начинаешь об этом разговор. Всё заранее знать. А я должна слушать тебя, раскрыв рот. Так, как будто никто и никогда мне больше ничего такого не расскажет. Тогда я буду понимать о чём ты говоришь. И ещё, почему ты спросил про мою одежду, я так и не поняла?

«Да потому что только ты можешь так нелепо одеться: джинсы с разрезами поверх колготок» — весело подумал Антон, а вслух произнёс:

— Понравилось, как ты одета. Никогда так прогрессивно не одевалась.

— Мужчина вообще не должен думать об одежде, если он мужчина. А оделась я так, потому что мама мне их вчера купила. Сделала мне подарок и захотела, чтобы я непременно именно сегодня их и надела.

— Смешно!

— Нет, скорее грустно.

Дома, когда они пришли, Аня сразу же заметила, что под курткой у Антона одна рубашка. И ещё — мальчик дрожит, буквально как в легкой судороге.

— Господи… Скорее в ванну! Я наберу тебе воду прямо сейчас. Как ты мог так безобразно одеться? Ты что, не слышал по радио, какая будет погода?

— Да… возможно прокололся… Знаешь, думаешь утром об одном, — бах! И погода меняется.

— Не сочиняй! Погода весь день и уже всю неделю прохладная. Ладно! Черный чай, лимон, горячая ванна!

— Цветы…

Аня задумчиво взглянула на друга…

— Цветы сейчас не важно. Важен ты. Брось их в кухне, ими я займусь позже.

Она примерно минут пятнадцать набирала воду, а Антон в это время осматривал гостиную. Двухкомнатная квартира Звягинцевых, была отделана в брутальном стиле «позднего совка». «Чешский гарнитур» 90-ых годов, три шкафа с книгами, сервант… На противоположной стене часы с кукушкой, а чуть ниже фото родителей Ани, сделанное где-то на море: мать — улыбающаяся светловолосая молодая женщина, а рядом отец — такой крупный веселый коротко постриженный человек лет сорока. Чуть ниже – фотография, где самая маленькая Звягинцева в красной курточке с букетом хризантем и гладиолусов в руке, идет в первый класс. Павлинский задумался и перевел взгляд на сервант, там увидел снова фото отца в форме подполковника милиции, а рядом ещё фотографию голенькой Ани, меньше годика, лежащей на животике, улыбающейся и таинственно смотрящей на зрителя. Антон не решился достать фотографию девушки из-за стекла, однако присмотрелся и заметил сделанную наискосок красным фломастером надпись:

«спасибо тебе, пап!».

Юноша о чем-то задумался, прочтя это, и огляделся вокруг. Еще в комнате были старый транзисторный телевизор «Sony» с диагональю 21 дюйм, а на подоконнике стояла весьма потертая большая серая магнитола «Panasonic RX» с двумя наклонными треугольными колонками, тоже времен 90-ых. Он глянул на соседний стеллаж и увидел там огромную коллекцию CD-дисков, популярных западных композиторов и рок-музыкантов, причем сама подборка говорила о довольно развитом вкусе неизвестного меломана.

— Это всё папа, он собирал, — услышал Антон из-за спины и вздрогнул от неожиданности.

— Отец?

— Да… Мы ничего не трогали с того времени. Всё так и осталось.

Антон обнял девушку за талию, а та пару секунд смотрела на стеллажи, затем резко встрепенулась и убрала его руки.

— Всё, готово! — воскликнула она.

Антон зашел в ванную и Анна резко приказала:

— Так, раздевайся полностью, одежду я после заберу. Попробуй воду локтем.

— Блин, а она горячая!

— Так надо, не спорь.

Антон начал расстегивать рубашку. Аня замялась, смотря на юношу.

— Когда разденешься, позовешь меня, и я заберу брюки и рубашку. Положу на батарею, согреть.

Спустя пятнадцать минут она постучалась в дверь.

— Антон…

— Всё норм! Заходи, если хочешь?

Девушка замялась, не решаясь войти.

— Заходи, не бойся!

Аня осторожно посмотрела в щелку, и лишь после этого вошла. Антон сидел в ванне, обхватив колени руками.

— Тебе хорошо? Ты уже оттаял? Не вставай! Не вздумай вставать! — испуганно прервала она его попытку пошевелиться и даже зажмурила при этом глаза.

— Да ладно! Я сижу…

— Я принесла тебе чай. Очень горячий, пей осторожно. Ещё приготовила на кухне поесть и глинтвейн.

— Ты умеешь делать глинтвейн?

— Я ещё много чего умею. Мы уже десять лет живем с мамой одни, — сказала Аня и, поставив на табуретку чай, забрала одежду юноши.

***

Спустя примерно час, Антон сидел на кухне в бархатном халате аниного отца и пил глинтвейн. Девушка расположилась напротив и смотрела на своего друга.

— У тебя, Ань… нормальная хата… — задумчиво произнес «золотой мальчик».

— Ты шутишь?! У тебя в пять раз больше. А у твоих родителей ещё больше. Они тебе машину ещё не купили? У меня такой ужас…

— Да не… вообще нормальная хата. — Ответил Антон, переведя взгляд на букет цветов, стоявший на подоконнике. Там было тринадцать бордовых роз!

— Зачем такие расходы, Антон? — спросила Аня. — Я не понимаю. Ты потратил на меня две тысячи рублей.

— Забудь! Ерунда!

— Для тебя может быть ерунда, но мы… В нашей семье не привыкли к такому дикому расточительству.

— И с какой стати оно «дикое»?

— А зачем ты вообще стал говорить со мной о Ктулху там, на остановке? — решила переменить тему девушка.

— А почему ты вообще там сидела на остановке?

— Я всегда там сижу после учебы. Мне нужно. Понимаешь. Это мне необходимо. Не могу объяснить. Нужно и всё.

— Да ладно, прости… Просто спросил…

— Скажи, Антон. А зачем всё-таки эти цветы и почему их… тринадцать?

— Мне подумалось… Показалось, что тебе понравится такое число.

Аня улыбнулась.

— Я угадал? — спросил юноша, почувствовав паузу.

— Да! Молодец! Но ещё хорошие числа: двадцать три и семьдесят два.

— Двадцать три демона в ближнем окружении Люцифера и семьдесят два отряда армии «повелителя мух» — согласился Антон.

Аня ещё более изумленно и даже немного восторженно посмотрела на юношу.

— Ты это в интернете прочел?

— Да нет, в книге.

— Ты знаешь, как понравиться девушке, — ответила она задумчиво.

Тут Антон довольный откинулся на стуле и решил «усилить впечатление»:

— А знаешь, кого ты мне напоминаешь? — спросил он.

Аня сразу же сжалась в комочек как мышка, почувствовавшая опасность. Антон, уловив напряжение девушки, тут же объяснил:

— Из актрис Голливуда ты больше всего похожа на Кристину Риччи!

— Что?! Спасибо… — поперхнулась Анна. — Да уж…

— Нет, я о другом. На маленькую Кристину Риччи.

Аня ещё раз поперхнулась.

— Уэнзди Аддамс, — закончил Антон объяснение.

— На неё?? Правда? — в шоке произнесла девушка.

— Черная отшельница…

— Спасибо! Но когда ты говорил о Ктулху, я понимаю, ты хотел произвести на меня впечатление… Прошу тебя, больше никогда не читай статей из википедии. Их авторы совершенно ничего не знают и пишут всякую чушь.

— А ты знаешь?

Аня улыбнулась и начала быстро говорить, словно читать стихи:

— Аббадон, Абигор, Адрамалех, Агварес…

Азазель, Аластор, Асмодей, Ахерон…

Барбатос, Бегемот, Бельфегор, ещё Бес…

Баал…

— Бес, по–моему, просто бес, а не личное имя демона?

— Нет, не так! Это рассыльный Ада. Типа что-то Гермеса в античной мифологии.

— Не знал…

— Валафар, Велиар, Вельзевул, Верделет…

Гомори, Дагон, Дюббук и Залпас …

Зепар, Инкубус…

— Хватит!

— Что «хватит»?

— Хватит «стихов»! Лучше расскажи о каком-нибудь из них, отдельно.

— И о каком тебе рассказать? — таинственно спросила «черная отшельница».

— Ну о последнем. Как его… Инкубуде…

— Инкубусе! А это и есть тот демон, который соблазняет нас, женщин.

— И как же это у него получается?

— Тебе лучше знать, — улыбнулась Аня.

***

В комнате у Ани находились кровать, столик, два шкафа с книгами. Вся мебель старая, «совковая», в понимании молодых людей.

— Сколько же у тебя книг? Ты все их читала?

— Да! По большей части.

Антон присмотрелся и увидел на полках корешки самых разных эзотерических или мистических книг.

— Блаватская, Папюс, Зенковский, Паральцес… Жан-Батист Виллермоз — зачем тебе такие манускрипты?

— Я знаю, мое увлечение выглядит странно, но поверь мне…

— А это что?! — пораженный Антон увидел на столе у Ани, рядом с ноутбуком толстенную книгу в твердом переплете «Дьявол. История сношений человека с дьяволом», питерского издания. Удивленно раскрыл её и начал читать, как будто увидел какую-то совершенно ужасную и чудовищную вещь…

— Прошу тебя. Не надо, прекрати. Закрой. Антон! Я не хочу, чтобы ты смотрел эту книгу. Посмотри, пожалуйста, что-нибудь другое.

— Да ладно, я не собирался смотреть.

Аня задумалась, и вдруг внезапно прильнула к телу юноши и обняла его за пояс. Антон оказался выше Ани примерно на голову. Он смотрел на её черные волосы и через халат чувствовал все напряжение девушки. Тут она глянула ему в глаза, а он в ответ предложил:

— Хочешь, могу подержать тебя на руках? Тебе понравится.

— Да, наверное, — согласилась Аня, и Антон чуть присев, принял девушку на руки, поднял, и они чуть покружились вдвоем.

— Ты такой сильный, я не ожидала!

— Да нет, это не я «такой сильный». Это ты такая легкая!

Они медленно опустились на кровать, и юноша поцеловал девушку в щеку. Она села рядом с ним, а её спутник предложил сыграть в игру «послушай мое сердце!». Игра вызвала у Ани восторг. Она с радостью сунула руку под халат Антону и с наслаждением прислушалась к его сердцебиению.

— Как оно стучит? Я даже не думала, что сердце мужчины стучит так громко.

Она не выдержала, распахнула халат юноше до пояса и послушала, уже прильнув ухом.

— Какое сильное сердце. Тум! Тум! Тум! Как поступь какого-то большого дикого животного.

— Дашь теперь послушать твое?

— Конечно… — Аня замялась, — нет, не сейчас.

— Чего?

— Обещай, что ты будешь держать себя в руках!

— Конечно, о чем речь.

— Ты у меня дома впервые, и ты мой первый мальчик. Не забывай об этом.

— Ань, мы уже полгода встречаемся, и я думаю некоторые…

— Я знаю. Но я пока не готова для серьезных отношений. Пока.

— Понятно, конечно. О чем разговор! Дашь послушать твое сердце. Игра есть игра.

— Игра есть игра… Конечно!

Аня приподняла кофту, оголив живот до лифчика. Антон погладил ей волосы спускавшиеся по плечам у девушки. Аня даже немного задрожала от волнения.

— Давай, слушай меня! — внезапно попросила она, не выдержав его взгляда.

Юноша нагнулся и послушал сердце девушки, прямо под лифчиком. Он слушал её сердце и смотрел на её животик и аккуратный маленький пуп.

— И как тебе?

— А у тебя как зайчик отбивает дробь: «тук-тук-тук-тук!»

— Это, наверное, потому что я замерзла, — ответила Аня, улыбнувшись.

Но тут Антон увидел, а девушка и вправду дрожит, и понял, что «массированную атаку пора сворачивать». Продвижение и так хорошее, а если чуть переборщить, то…

Он поднял на неё глаза, и они поцеловались, нежно прижавшись друг к другу.

— Ты очень хороший, добрый. У нас всё будет. Обещаю тебе, — сказала девушка, когда Антон уходил.

— Ань, а когда в следующий раз пересечемся?

— На следующей неделе. Да! Я думаю, в четверг. Приходи, но прошу тебя, не надо больше цветов.

— Это почему?

— Не хочу смотреть, как они умирают. А дальше их надо выкидывать, как мусор или старый веник.

2. «ДАВАЙ ОСТАНЕМСЯ ПРОСТО ДРУЗЬЯМИ!»

На следующий день Антон уже хвастал первыми результатами атаки на «неприступную».

— Ну и как тебе Среда? — спросил своего друга Матвей.

— Вообще цитадель! Максимум, удалось за полгода, это поцеловать в щёчку пару раз. Не давалась… вообще! Но вчерашняя методика оказалась верной. Ты молодец, всё правильно подсказал.

— Таки пала или нет? — лениво поинтересовался с другого конца Серый.

— Кто?

— Крепость, «цитадель»?

— Нет, но идут переговоры о сдаче. И это было нечто! Каждый шаг под огнем: пригибаешься, идёшь, петляешь. Перебежками, в общем.

— Ну, братан, желаю удачи! — посмотрел на него с завистью Сергей.

— Книг у неё дома… В жизни столько не видел.

— Умная, наверное?

— Нет. Тут другое. Половина из такой литературы… какую смотреть не стал бы.

— Философия, что ли? — Презрительно спроси Серый.

— Хуже. Сатанизм. Причем настоящий, отборный, фирменный. Имена одно к другому. Дьявол, черти, ужасы… Целая полка романов ужасов. Эверс, Лавкрафт, Блох. Впервые увидел все тридцать томов Кинга в одном месте!

— Слушай, старик, ты, наверное… — затянул Сергей.

Прозвенел звонок, и ребята увидели Звягинцеву в потоке народа, направляющегося в классы. Она шла, погруженная вся в себя, словно медитирующая. Ученицы из параллельного класса, поймав взгляд Антона на Аню, начали перешёптываться. Тут Звягинцева подняла глаза и, увидев Антона, нежно улыбнулась. Юноша попытался сделать шаг вперёд, но девушка испугалась и резко ускорила свое движение в сторону аудитории, а две девчонки из того же класса, в том числе высокая блондинка, просверлили Аню злобными взглядами. Звягинцева прошла мимо и чуть дернулась, словно почувствовала агрессию своих сверстниц на себе.

— Ну-у-у, друг, что могу тебе сказать… — потянул Сергей, — Сила! Ты взялся за такую крепость.

— Тоша, а «оно» надо тебе? — внезапно спросил Матвей.

— А тебе, чё, завидно?

— Нет, просто Среда… Она не совсем в реале. Да и это её увлечение злыми стихиями, чертями и сатанизмом…

— Выветрится, когда подрастет маленько! — отмахнулся Антон, но словно сам не поверил в эти слова. Он проводил глазами девушку и увидел, как Аня вошла в аудиторию одной из последних. — А откуда у неё кликуха эта, «Среда»?

— Да пошло так… — ответил Матвей, — ты, случаем не обозвал её Кристиной Риччи?

***

Спустя месяц Антон снова сидел в ванне у Ани, а она терла пальцами голову.

— Ну ты, давай полегче, а то не трёшь, а выдираешь!

— Терпи! Я хочу, чтобы ты был чистым. А голова — это самое важное у любого мужчины.

— Голова?

— Конечно, а ты про что подумал?

Она натирала голову юноше бальзамом и одновременно осторожно разглядывала его наготу. Широкая шея, покатые плечи, ровная спина трапецией, красивые грудные мышцы и маленькие соски. Ниже шел идеальный пресс в виде восьми аккуратных кубиков, дальше — ноги, колени, стопы и ещё «это». Поначалу Аня боялась смотреть на «это», но вскоре успокоилась, тем паче, мальчик не возражал и вел себя как истинный джентльмен. У Антона было красивое, как у атлета из Древней Греции, тело, стройное, мускулистое и жесткое. Аня наслаждалась, разглядывая полную наготу юноши, и сама удивлялась тому, сколько положительных эмоций при этом получает. После купания юноша вставал, а Аня передавала ему халат и полотенце. При этом он часто пытался чмокнуть её в руку или щеку, но девушка лишь смеясь убегала.

Встречались они всё равно лишь один–два раза в неделю. Антон ещё пару раз приносил цветы, конфеты, а однажды купил ей книгу Анри Папюса. Анна внимательно слушала юношу, рассказы про его увлечения, подвиги, а также рассуждения о том, как все вокруг живут неправильно и насколько жалкими являются «99% населения». Улыбалась, иногда спорила, указывала на ошибки или переводила разговор на демонов, рассказывая очередную страшилку про баронов тьмы или ужас из другой сферы. Например, про страшные места на карте мира, или сюжет какого-нибудь языческого обряда. Антон слушал и ухмылялся.

Поговорив о чёрных силах, они шли в комнату, где садились вместе на кровать. Аня спускала Антону халат до пояса, после чего натирала спину тайским бальзамом с ментолом. После Тоша накидывал халат обратно, и начиналась игра «послушай мое сердце!». Сначала Аня слушала сердце юноши, а после он — уже её, норовя при этом чуть приподнять лифчик. Иногда при этом Антону удавалось услышать бурчание в анином животе. Девушка смущалась и напоминала, что она «дева» по гороскопу. На это «лев» Антон делал вид, что всё нормально и для него проблем нет, и по гороскопу они могут возникнуть тут у «раков» либо у «овнов».

Однажды Антон спросил:

— Ань, кстати, скажи, а за что ты ему благодарна? Отцу?

— О чем ты?

— Ну, на фотографии «спасибо, пап»?

— А это… Да! За жизнь. Я благодарна ему, что он подарил мне жизнь.

— Да?

— Да! Мы каждый год отмечаем день его рождения. С мамой. Вместе сидим. Мы даже сохранили его халат. Он сейчас на тебе.

Тоша покачал головой задумавшись.

— Папка ещё шутил, будто я его персональная «ошибка 2000», и ещё интересно другое… То, что я родилась одиннадцатого сентября того года.

— Правда? А что приключилось в этот день?

— Ну как!? Через год?

— А-а-а… Это знак, Ань!

— Какой?

— Понятия не имею, время покажет… — растерянно отвечал Антон, продумывая следующую стадию своей «операции».

Поначалу Антон резво рассказывал девушке про новости в мейнстриме, но вскоре выяснилось — Аня абсолютно в этом не разбирается и для неё все эти новости как хроники жизни марсиан. Обсуждать с ней музыкальные или киношные темы тоже было неинтересно. Ей нравилась старомодная преснятина вроде Оливера Шанти и «Энигмы» или же «Алисы» и «ДДТ» из числа отечественных. Когда Антон поставил ей «Ленинград», Аня ругнулась: «Какой ужас?!». Антон почесал затылок… Он прозондировал девушку по другим направлениям и оказалось, что взгляды и представления о вещах у юной поклонницы демонов были почти старушечьи. Когда он предложил ей курнуть «план», Аня едва не выгнала его из дому. Предложил сходить в модный ночной клуб, в ответ девушка робко попросилась в кино.

Пару раз они смотрели вечером фильмы по интернету на Анином ноутбуке. Но как только Антон начинал гладить свою пассию под футболкой, та в ответ начинала подрагивать и убегала либо на кухню либо в уборную.

Убедившись окончательно в том, что быстрое взятие цитадели невозможно, Тоша стал выбирать пространство постепенно. Он отбросил планы «приручения к спиртному» или «секс у телевизора», но вернулся к играм.

Следующая игра после «слушанья сердца» называлась «потаскай меня!»: юноша брал на руки Аню и носил по комнатам и коридору. Иногда Антон даже сажал девушку себе на плечи.

Дальше шла игра: «угадай число!»: оба садились друг напротив друга, и по очереди должны были угадать задуманное другим число. А чтобы всё было честно, число заранее писалось на бумаге.

Иногда добавлялась игра «нарисуй на мне», где они по очереди рисовали на обнаженном торсе друг друга знаки или писали слова, а тот, на ком рисовали, должен был угадать, что это на нем рисуют или пишут. Антон поразился тому, как Аня безошибочно угадывала, всё, что писали на ней. Даже когда он написал у неё на спине японскими иероглифами «горная деревня», Аня поняла и сказала:

— По моему… так звали героиню одного фильма… Да! Я знаю это сочетание! Ямамура!

— Чего?? — изумленно произнес Антон.

— Онрё — это тоже хорошая тема в ужасах, — пояснила его пассия.

Павлинскому оставалось лишь признать поражение, поскольку сам он, даже с подсказками Ани ничего угадать не мог.

И наконец, устав играть, они ложились рядом на диван и начинали друг друга ласкать, целоваться и нежиться. Но полностью Аня никогда не раздевалась. Она давала себя погладить и поцеловать живот, колени или ступни. Когда юноша спрашивал почему, Аня объясняла по-разному: стыдится, боится боли, что у неё месячные, ещё рано и многим-многим другим…

***

15 марта на перемене после третьего урока, перед химией, когда Звягинцева уже хотела войти в класс, ей преградил путь самый крупный из парней 9-го «Б», Алексей Петровский и коротко объяснил:

— Среда, слышь? Дело есть для тебя.

— Какое? Ты чего? Пусти меня!

— С тобой Стела хочет побалакать. Ты не против?

— А зачем?

Спустя минуту.

— Что, Среда? Думаешь, вцепилась в моего парня, как мартышка, и тебя уже не отодрать? — спросила Камилла Хвостова, которую кликали «Стела».

— А кто это «твой парень»?

— Она не знает? — изумленно произнесла подруга Стелы, Вера Костарева.

— Не юлонь, Среда! Ты знаешь, о ком я.

— А с чего он твой? Может, он такой же и мой?

— А с того, что будешь за ним бегать, тебя так разрисуют, мама родная не узнает! Распишут, как индейца. Всё поняла?

— А я… — Анна запнулась, затем исправилась и ответила твердо, глядя прямо в глаза Стеле, — я может и хочу стать индейцем. Может это и есть мое. А самое главное, ты не учла, ведь я могу от этого только выиграть, а не проиграть.

— Это как? — изумленно спросила Камилла.

— Ну что ты хочешь со мной сделать? Избить меня, до полусмерти, изрезать ножом мое лицо? Правильно? А знаешь, что будет потом, рассказать?

— Хм… — удивился Лёха Петровский. — А это уже…

— Чего ты ей поддакиваешь? — в гневе посмотрела на него Камилла и перешла к Среде: — ну-ка, ты расскажи, что будет «потом»?

— А потом меня увидит Антон. Он поймёт, что я пострадала из-за него, и тогда забудет про тебя на веки вечные. Будет ходить ко мне в больницу, приносить мне цветы и фрукты, каждый день. Поняла? Он полюбит меня, и мы создадим с ним семью. Нарожаем детей и въедем в шикарную квартиру, похожую на дворец. Может вообще поселимся в каком-нибудь райском уголке на Земле, а касательно тебя, то тогда…

— Ой, как же ты размечталась, бедная! — улыбнулась, поддержавшая Камиллу, Верка. Стела лишь презрительно хмыкнула, но Звягинцева не реагируя на обеих продолжила:

— А касательно тебя, то тогда… Ты будешь долго сожалеть, что превратила меня в «индейца». Кусать локти за свою глупость. Свяжешься с бандитами и станешь…

— Кем я стану?

— Сама думай, кем. И жизнь твоя кончится в нищете, где-нибудь в подворотне. А я буду смотреть на тебя и благодарить за то, что ты изрезала мне лицо ножом. Поняла? Вот, что будет.

— Ва! — Презрительно произнесла Вера и хлопнула себя по лбу, мол ничего смешнее и глупее в жизни не слышала.

— Хмм… а вообще-то звучит неплохо, — заметил стоявший рядом Лёха, — ценю за правдоподобие и реализм.

Камилла зашипела, сжав зубы, хотела было вцепиться в соперницу, прямо в волосы, но…

— Девочки, кунг фу займетесь после уроков! — Строго заметил Лёха. — Уже пять минут прошло. Выговор будет всем.

— Хорошо! Ладно! Но тогда знай, раз такая гордая! — ответила Стела, — ты права, он действительно такой же мой, как и твой. И бегает за тобой, но не потому что тебя любит, а потому что ему нужна «победа». «Победит» тебя и забудет. И никогда к тебе в больницу с цветами не придёт. Вот.

Аня ничего не ответила, лишь проводила взглядом соперницу и задумчиво пошла вслед за всеми в кабинет.

***

На следующий день Антону удалось достигнуть максимума в их отношениях: снять с Ани лифчик! Внезапно девушка уступила, но так и осталась лежать на кровати в задумчивости и самопогруженности. Все дальнейшие попытки Антона добиться её активности не привели к результату. Девушка лежала полуобнаженная, смотрела в потолок и о чем-то думала. Юноша поцеловал и покусал маленькие как пуговки соски, погладил животик у пупка и даже чуть ниже. Аня улыбнулась, попросив ещё нежностей. Затем приподнявшись поцеловала юношу в губы но… Антон сам почему-то утратил пыл и предложил заняться другим.

Аня кивнула и, накинув на себя футболку, схватила с полки карты Таро, начала гадать.

— На что ты гадаешь?

— Какой знак гороскопа станет моим мужем. У тебя «лев»?

— Ага! 19 августа.

— Отлично! Смотри: «Сила» и «Повешенный» ушли налево, теперь «Колесница» и «Отшельник» направо. Здесь мы кладем «Луну» и под неё падает… о как интересно, «маг»! А «маг» это у нас… «овен». Странно… И тут ещё «Смерть» рядом с ним… — изумленно завершила гадание девушка.

— Попробуй ещё раз!

— Хорошо! Это я гадала на мужа, а теперь кто будет моим первым мужчиной.

— «Рак»! — подавленно произнесла девушка спустя пару минут, — а почему не «лев»? Кто у нас «рак»?

— Я не знаю? У тебя есть знакомые «раки»?

— У Матвея день рождения. Господи, как смешно! — Аня хихикнула!

— А «Лев»? Лев-то есть где-нибудь?

— Среди отверженных карт… — окончательно смешалась в своих чувствах его девушка.

Антон ругнулся и начал собираться домой.

— Ты куда? — изумленно спросила Аня.

— Бредятина все эти гадания! Чушь для суеверных.

Аня хотела было с ним поспорить, но результаты гадания оказались настолько странными и неожиданными…

Когда Антон ушел, она перегадала ещё пять раз. Результаты оказались идентичными! В изумлении и гневе Анна достала из колоды «льва» и потребовала, чтобы он выпал под Луной. Напряглась, закрыла глаза и пошептала над картой заклинание. «Лев» так и остался в «отверженных».

— И, правда, чушь! — Сказала Аня вслух, сгребла карты в кучу и раздражённо закинула их за ноутбук.

***

18 марта 2016 года была годовщина смерти Звягинцева Игоря Сергеевича, полковника милиции, погибшего в этот день десять лет назад на Северном Кавказе. Аня Звягинцева и её мама, Алина Станиславовна, посетили воинский участок Северного кладбища города Санкт-Петербурга. Они постояли у мраморного обелиска, мама положила цветы, и пошли домой. По пути Алина Станиславовна спросила дочь про то, как у неё развиваются отношения с Антоном, и планируют ли они что-то в ближайшее время. Аня конечно ничего не сказала ни про лифчик, ни про гадание на Таро, но спросила у мамы, что та думает по поводу её друга.

— Понимаешь, девочка моя, всё дальше будет зависеть от его намерений и от того, насколько они серьезные. Если он и вправду тебя полюбил, то забудет про всё на свете и улетит за тобой, куда пожелаешь!

— А если нет?

— Тогда он будет играть с тобой некоторое время, а вскоре ты ему надоешь. Станешь неинтересной. Он такой парень, мне так кажется.

Аня изумленно посмотрела на маму, но ничего не сказала.

— Главное сейчас узнать чего он хочет? Ты спроси у него, какую он ставит цель. — Предложила Алина Станиславовна.

***

Ночью Ане приснился длинный и поначалу хороший сон. В нём она сперва ехала в экипаже вместе с Антоном и свитой. Но тут на их конвой напали разбойники, пришлось спасаться, бежать. Антон, отстреливаясь из пистолетов, махая шпагой, убив несколько бандитов но…

Уже в лесу на них напали серые волки и сожрали юношу, оставив Ане возможность понаблюдать за этим действием с дерева…

***

На следующий день Антон пришел без цветов и подарка, но потребовал от Ани немедленных ласк и снова, как в прошлый раз, раздел её до пояса, причем в этот раз не нежно, а грубо и резко. Анна не возражала, но пожаловалась, что ей немножко холодно. На это юноша раздраженно предложил согреться уже под одеялом, а Аня уже заметила, что Тоша какой-то суетливый и очень нервный. Она отвергла это предложение и спросила напрямую: любит ли он её или нет?

— Ну, ты прямо как Блаватская, всё допытываешься и допытываешься. Да, люблю и всю жизнь любил! И всегда буду любить. Всё ясно?

— А чем тебе Блаватская не нравится? — испуганно спросила Аня.

— Да дура она, напичканная знаниями. Знания есть, ума нет. Такое тоже встречается.

— Как так? — в ужасе произнесла Звягинцева.

— А чего не так? С чем не согласна теперь?

В ответ Аня предложила попить чаю на кухне. Там Антон внезапно завел свою любимую пластинку про то, как 99% людей на планете Земля ничего не стоят и, наверное, не должны даже жить, а Аня в ответ поинтересовалась, что дальше Антон планирует по отношению к лично ней самой. Антон заявил, что желает самых серьезных отношений и пообещал девушке «уикенд на Мальдивах». Это Анну расстроило окончательно и она, подумав…

…сказала ему прямо и четко, что их отношения развиваются слишком быстро и нужно чуть притормозить.

Павлинский был в шоке!

— Я что-то не так сделал, сказал чего-то не то?

— Нет, все в порядке!

— Ну почему тогда, ответь, Ань?

— Дело не в тебе. Ты всё делаешь правильно! Тут дело во мне.

— Ну, не знаю… Давай я сделаю тебе какой-нибудь подарок, что ли?

— Нет! Не надо подарков!

— Ну, хотя бы кулон с топазами. Топазы полезны для умных женщин.

— Нет! Никаких топазов. Не надо, не обижайся, пожалуйста. Я хочу, чтобы мы… остались друзьями.

Ни одна женщина или девушка на земле не представляет себе, какой силой эта фраза обладает для мужчин. «Остаться друзьями» — это всё равно как «замри и сдохни!». Это как удар плетью по спине или стакан воды в лицо!

— Но почему? Чего я всё-таки такого сделал? Объясни, пожалуйста.

— Ты ничего совершенно не сделал, и дело совсем не в тебе, а во мне.

— Может, я напрасно ругнул Блаватскую?

— Какая ерунда!

— Ну, я не понимаю, тогда, как так? Мы полгода встречались, и всё было нормально. Играли, три раза сходили в кино. Тебе всё нравилось. Анна, что на тебя нашло?

— Антон, просто я пока не готова к серьёзным отношениям.

— Вот как? А то, чем мы занимались последний месяц, разве это не «серьёзные отношения»?

— Ты… хочешь снять меня? — внезапно спросила Аня, — «одержать победу»? Зачем я тебе, скажи, объясни?!

— Как зачем? Я ведь люблю тебя!

— Ах, как?! Любишь, значит? А почему? Что во мне такого? Я некрасивая, худая, коротконогая. У меня в голове такие тараканы, ты и представить себе не сможешь. А знаешь, что мне снится по ночам? Мне снится, как тебя рвут в лесу чёрные волки. Разрывают на куски. Ты понял? Я не твоя девушка, Антон. Прости меня и не сердись.

— Mother fucker… — пробормотал Антон в тихом шоке и начал быстро собираться.

— Пожалеешь, дурында! — сказал он ей на выходе.

— Антон, не сердись на меня, пожалуйста, я хочу с тобой дружить, но только дружить. Без последствий.

— Oh my God… Да нафиг! — Антон криво усмехнулся и быстро ушел на лестничную площадку.

3. ПРЕДЛОЖЕНИЕ МАТВЕЯ.

В ту ночь Анна немного поплакала в подушку, а после долго думала об Антоне и сомневалась в своём поступке. Она прочёсывала в голове весь их диалог, и ругала себя, за такую чёрствость и грубость. Повернув дело с одной стороны, замечала, что всё-таки была права, поскольку ей так и остались непонятны истинные намерения «идеального мальчика». С другой стороны находила, что повела себя грубо и неосмотрительно. Хотя… если он её любил, то к чему тогда все эти «уикенд на Мальдивах» или «кулон с топазами»? Разве такое предлагают, когда любят по-настоящему? Такое предлагают скорее, когда хотят «одержать победу», как это называют мужчины. А зачем ей это? Мутные были намерения у Антона, хотя, как кавалер, он вроде бы вёл себя безупречно.

В конце концов, Аня твердо решила: она поступила правильно. Девушка промаялась с закрытыми глазами больше часа, сосчитала до двухсот, и наконец, заснула…

Ей приснился не Антон, а красивый мужчина сорока лет, с грубыми скулами и трёхдневной щетине на лице, с серыми глазами и широкими плечами. Это был не юноша, а именно взрослый человек. Все последние годы она часто видела его во сне. Иногда он сидел в баре, а она разносила еду, работая там простой официанткой. А иногда дело происходило как на диком Западе, и он сидел в большой шляпе стетсон, которую бросал на стол, где уже лежали пояс с двумя кольтами и широкий нож. Вокруг сидели другие бандиты или ковбои, с кем он вел дела или играл в карты. В других вариантах сна она видела его в кафе со стройной высокой блондинкой или на улице, садящимся в кэб, или с «Томмиганом» в руке на подножке «Форда» в Чикаго. Или на испытаниях какого-то нового реактивного самолёта, с серебристым шлемом в руке.

Но он никогда не смотрел на неё и никогда с ней не разговаривал, хотя Аня была всегда рядом. Он словно не видел её, будто она была прозрачной. Не спрашивал ни о чём, даже когда Аня подносила ему бифштекс или пиво в баре на диком Западе, или когда передавала ему папку с документами на аэродроме. Он всегда брал, не глядя на руку, что ему подносила. От одного запаха его пота, сурового взгляда в сторону, голоса, такого ровного и при этом хрипловатого, Аня замирала внутри, как зайчик перед тигром. Кто он такой, она не знала, но ей необходимо было постоянно видеть этого человека во сне. Больше всего на свете она хотела, чтобы он её заметил, увидел… Но этого не происходило.

Сначала Аня думала, что это их папа, но вскоре поняла, — тут совсем иной человек, никак с их семьёй не связанный. Она решила что это «демон» и даже придумала имя. Назвала того «Грэй». Почему? Ей казалось, будто это имя больше всего подходит к его облику. Романтичное, и одновременно суровое. Все десять лет, какие она прожила с мамой после смерти отца, девушка видела «Грэя» во сне.

***

— Ну и как поступишь, Павлинский? — спросил Матвей.

— Нет, я так это не оставлю! Она ещё десять лет будет реветь и думать, какая я «дура», что отказалась. Чёрт, да нафиг. Бабы дуры! Что ей надо было, ты можешь мне объяснить? — Горячился Антон.

— Да конечно, дуры, это без вопросов! А что им надо, одному Вельзевулу известно.

— Какому Вельзевулу? Чушь не неси, идиот! — огрызнулся Антон. — Другое объясни: почему она так себя повела? Со мной, заметь, повела!

Антон резко достал пачку «Парламента» и нервно закурил сигарету. Матвей ничего не ответил.

— Тоша, ты успокойся. Ты уже про Среду целую неделю бубнишь. Ну, не дала, ну и к лешему. — Присоединился к разговору Сергей. — Ты как, ушел в неё с ушами?

— Да нет… А что такого? — Антон сделал затяжку и пару раз кашлянул, — нет, уши и макушка остались.

— А то, что смысла нет охотиться на странных баб. Они тебя не стоят. Ты посмотри на себя в зеркало. Во! — Сергей насильно подвел его к отражению в стене киоска. — Что ты видишь?

— Себя вижу. Рожу свою противную вижу.

— А я вижу своего друга. Классного парня! С деньгами, с родаками и с такими возможностями… Выкинь Среду из башки! В нашем классе на тебя очередь расписана. Пойдешь в ВУЗ… нет, сначала в армию.

— Вот именно, в армию и пойду. Первым делом. Знаешь, я, кстати, понял, чего мне не хватает. Я — «гламурный мальчик». Сын богатого папика. Сам ничего не сделал. Вот поэтому она меня и отшила. И правильно сделала, между прочим!

— Вот, брось! Это уже чушь безпантовая. — Ответил Сергей. — Среда кстати, что сказала тебе?

Антон замялся, скривился и выдавил из себя.

— Говорит, будто «волки меня грызут в её страшных снах». Вот так.

— А-па на! — протянул Матвей, — а по-моему, она «наша девочка».

— Это ты о чем?

— Геймерка! Ну, как из игры. Натуральная Альма Вельд.

— Ты всё в своих играх пребываешь? Реальности ещё местами не поменялись?

— Не-е, я о другом. Ей нужен драйв, хоррор, ужасы. Она в них живёт.

— И что с того?

— А то, старик, что прекрати быть красивым мальчиком. Лучше стань монстром и убийцей. Да таким, чтобы напугать её, — уловил мысль Матвея уже Сергей. Ребята засмеялись, и увидели Аню. Она шла по улице с школьной сумкой, как всегда никого не замечая.

— Отличница чертова! — Ругнулся Антон, и отвернулся в сторону. — Да и какая она отличница? Хорошистка с натяжкой. Ноги у неё куриные и сисек нет ва-абще.

— А остальное не посмотрел? — полюбопытствовал Рогов.

— Не дала…

— Сурово, братан!

Аня прошла мимо в своём трансе и даже не заметила смотревших на неё парней.

— Старик, забудь лучше Среду! Тебя тут Стела спрашивала. — Заявил Сергей.

— Это какая?

— Камилла Хвостова. Блондинка с километровыми ногами. Забыл?

«Только блондинок мне не хватает!» — усмехнулся про себя Павлинский.

— У меня есть план, — предложил Матвей. — Познакомлю Аньку с одним геймером.

— Кто такой?

— Из параллельного. Он связан с Мазепой.

— А Мазепа, это что за чёрт?

— Взрослый мужик, сорок пять лет. Борода! Чёрный копатель на нашем языке. Среде понравится. Отвезет её на раскопки и покажет там настоящих демонов. Может, она и о тебе тогда подумает.

— А если этот «борода» прямо там и трахнет её на раскопках? Может, он её так заведет, что она забудет про меня окончательно и на веки веков?

— А вот тогда, старик, — злорадно поддержал идею Матвея Сергей, — Она будет реветь в подушку всю оставшуюся жизнь. А ты выберешь самую шикарную бабу. Был золотник, да весь стёрся. Не о чем жалеть. Через пару лет увидишь Аньку и при встрече посмеёшься над её непростой и отчаянно глупой судьбой… Хороший план, старик! Доверься нашим!

Павлинский усмехнулся и прокрутил в голове обе мысли: Аня, испытав ужас, возвращается к нему и Аня, испытав ужас, остается у старого чёрта женой или любовницей. Обе мысли показались ему одинаково сладкими и замечательными. Тут он мечтательно посмотрел куда-то за горизонт через Неву и кивнул:

— Замётано! Делай!

***

На следующий день, на перемене Матвей Новосельцев подошел к Ане и сделал ей, своего рода, предложение, от которого «сложно отказаться».

— Нет, я тебе не вру, Среда! Там такие люди! Ты там такое узнаешь за пару недель!

— Хорошо, — сказала Аня. — А ты в другом не врёшь? Болтнул сейчас и забудешь?

— Нет. И тут не вру, всё по-настоящему.

— Когда они собираются?

— Через месяц у них группа в район Лудони.

— Кто начальник партии?

— Большой мужик, а умный… Рашидом зовут. Кличка «Мазепа». Кандидат наук, в общем.

— Какой он «Мазепа», если у него имя Рашид?

— Это для прикрытия, к тому же к неньке имеет отношение. Папик у него из крымских татар.

— Ладно, я согласна. Записывай! Но… ты не обманешь меня?

— Что? Среда, это серьёзные люди! Или я тебе напрасно болтаю? Весь бюджет прописывается заранее. Так что, это мне уже за тебя отвечать придётся.

— Хорошо, записывай! Я всегда отвечаю за свои слова.

***

Дома Аня сообщила маме «ужасающую новость», что через месяц едет на раскопки в район реки Лудони и города Порхов. Мать была в шоке.

— Да ты с ума сошла, девочка моя! Это же настоящие бандиты.

— Нет, не бандиты. Там все будут приличные люди. Археологи. Начальник партии — доктор наук. — Аня непроизвольно повысила в звании Мазепу.

— Ну даже если так, то зачем тебе это?

— Мне нужно. Нужно и всё! Я не хочу сидеть здесь, как в колбе. Я хочу общения. Хочу познакомиться с нормальными людьми. Увидеть свет. Мир. Познать его. Это мой шанс.

Они спорили весь вечер, но Аня настояла на своём.

***

14 апреля на «день рождения» Игоря Сергеевича Звягинцева как и всегда бывало в прошлые годы пришли его старые боевые друзья: Олег Иванович Токманцев, полковник милиции, Семён Владимирович Сухоруков, генерал-лейтенант внутренних войск и Надежда Юрьевна Колосова — подполковник таможенной службы. Алина Станиславовна испекла большой пирог с вишнями и миндалем. Горячим блюдом была горбуша с картошкой, баклажанами и тушеными овощами. Аня занималась салатами, нарезала овощей, сыры и колбасы, и разносила всё это на стол, бегала и бегала. На столе стояли бутылка французского коньяка, которую поставил Семен Владимирович, а рядом бутылка красного полусухого испанского вина для дам и апельсиновый сок для «ребёнка». Когда расселись, то поздравили «именинника». Первую выпили молча, не чокаясь в его память и всех других ушедших товарищей. Затем вторую и перешли к общим разговорам. За столом говорил в основном Олег, он разливал и двигал тосты. Внезапно его перебил старший по званию:

— Игорь был непростой человек, сложный, часто вспыльчивый, — вспоминал Семён Владимирович, — но он всегда говорил правду. И мне и другим. Точно и по существу.

— Да брось! Он был прекрасным парнем. Тогда с Надюшей под Шатоем три дня провел в окружении «чехов», ни слова никому не сказал, — заметил Олег.

— Я не об этом. Я о том, как мало в наше время сильных парней. Таких как Игорь. Таких как Иван Игнатенько, таких как Эдик Фиршман, да и многих других…

За столом мог возникнуть спор, а Аня вспомнила историю, что рассказывала ей мать, как отец резко ответил Семёну Владимировичу в свою первую командировку в Чечню, и как вся его карьера повисла после этого. Аня грустно усмехнулась и внезапно обратила на себя внимание:

— А я скоро еду на раскопки!

— Куда? — изумился Олег.

— В Порхов, это Псковская область. На места боёв.

Все сильно удивились и начали обсуждать это необычайное событие. Алина Станиславовна объяснила, как долго отговаривала «ребенка» от мероприятия, но, к сожалению, не смогла уговорить. Аня улыбалась, не встревая в дискуссию, и вскоре убежала за горячим. В это время Семён заметил, что девочка сильно выросла, а Олег поинтересовался, кто инициатор раскопок. Мама ответила, это некто Рашид, доктор наук.

— А это… не Муратов случаем? — подозрительно спросил Олег.

— Я не в курсе. А что с того?

— Кто такой Муратов? — поинтересовался Семён.

— Один шибзик. Копает и продаёт. Я его вёл пять лет назад, но он отбрыкался.

— По какой статье?

— Да нет, там статьи не было, так, подозрение. Контрабанда. Передал дело Шуманову, а тот слил.

— Думаешь, напрасно? — спросил генерал.

— Думаю, что да, напрасно. Очень скользкий тип. Хитрый. Аньке не стоит ехать.

— У Шуманова какой был позывной?

— У Шуманова — «Дальний», у меня — «Соловей» и у Игоря — «Чернокнижник». Все втроём служили. Володька сейчас ушёл во внутренние и с концами.

— Да, я знаю. Сколько лет сейчас Ане?

— Шестнадцать. Вырос ребенок…

— Ну, Муратов, если её хоть пальцем тронет, даже мокрого места не останется! — Заметил Семён.

— Ну это если конечно он. Да… Думаю, что не тронет! Ане нечего бояться.

Дальше разговор перешел на другие темы, и Надежда спросила, чем сейчас увлекается Аня?

— Ничем, книжки читает и всего-то, — ответила мама.

— А балет?

— А балет уже всё. Прошло.

— Как же так? У неё были такие способности. Её ставили первой в группе?

— А теперь уже нет. Сказала, что ей это не интересно. Не хочет. Не понравилось. Но я молчу.

Когда Аня вернулась, Надежда стала расспрашивать её про балет и про увлечения. Тут Аня сначала отвечала спокойно, затем вспылила:

— А толку мне от этого балета? Я всё равно не смогу прыгнуть выше головы и фуэте не выходит. Время трачу. Да и школа была так себе. Полулюбительская.

Надя сильно удивилась, по её мнению у Ани были идеальные данные.

— Пять лет провела и хватит! —грубо ответила девушка.

Тогда Надя поинтересовалась, как у Ани идут дела в школе? На что «ребенок» сообщил:

— Да нормально! — затем насупилась и решила показать себя взрослой: — Был даже один, ухажёр недавно. Бегал за мной целый месяц.

— И как? — изумленно спросила Надя.

— А ничего! Мы расстались уже. Он, правда, обещал мне кулон с топазами, Мальдивы…

— И это правильно, Антютка! Зачем нам такие?! — обрадовалась Надежда Юрьевна.

— Выпьем за наше будущее! — предложил Олег.

— Да, за наших детей! — согласился Семён.

***

Поздно вечером, когда всё ушли, Анна, начитавшись перед сном книг про магию и колдовство, легла на кровать и вязла в руки планшет. Она стала рисовать Грэя, так, как видела его в снах. Мужчину в ковбойской шляпе, с суровым строгим лицом, трёхдневной щетиной и серыми глазами. И ещё два кольта обязательно. Затем изобразила отдельно ещё один кольт, сделав отличный, буквально как из учебника по стрелковке, рисунок оружия. Задумалась и добавила к оружию такую морщинистую и жилистую руку.

Аня посмотрела на кольты, улыбнулась, и вдруг её озарило вдохновение. И почему-то в голове стали звучать слова, неожиданно сложились строки:

«И будет море роковое,

плескаться в бледной тишине.

Я буду здесь всегда с тобою,

в аду как в самом лучшем сне…»

Записала она и с удивлением посмотрела на эти наивные детские строки, показавшиеся ей необычайно красивыми и сильными. Тут она подумала и изменила вторую строку:

«Сиять в лазурной тишине»

Аня улыбнулась, и решила, что так намного лучше. Она встала и несколько раз прочла это четверостишье сначала про себя, а после — вслух. Села и задумалась.

«Странно. Я никогда не писала стихи. Как же они возникли? Сами по себе?»

Поразмышляв несколько минут, она сняла домашнюю одежду, надела пижаму и прилегла на кровать. Положила один рисунок, тот, что был с пистолетом, на стол, а второй, уже с лицом Грэя, себе на грудь. И заснула с ним, забыв даже выключить свет.

Спустя час в комнату вошла Алина Станиславовна. Хотела выключить свет у ребёнка, но перед этим она взяла рисунок из рук Ани и долго удивленно его рассматривала.

«Надо их показать Артемьеву из Репинки. Если у Аньки и вправду талант, то, может, это и есть её стезя? Если с балетом не получилось… Обязательно покажу. Завтра!» — подумала она.

***

Прошли две недели…

Первого мая Аню разбудил звонок телефона.

— Кто? Ну, кто? — спросила она лениво.

— Ты чего, Анька? Мы же договаривались.

— А сколько уже? Матвей?

— Да нормально уже времени. Полседьмого.

— Можно ещё поспать чуть-чуть?

— Ну, ты даешь! Пять минут на сборы. В семь часов внизу чтобы была! Всё ясно?

— Ясно…

— Давай, быстро как штык. Ноги в руки!

Аня выключила телефон. Подумала и вязала альбом с рисунками. Ощущения были волнующие и интересные. Как странно… Через пару минут ей предстоит отправиться в первое взрослое путешествие. Аня никогда не выезжала из своего города, без мамы, а тут… Ей казалось, будто воздух пронзился мягкими сиреневым цветом. Цвет неба и словно самой значимости момента. Она прочувствовала свое состояние и тихо потянулась. Было ощущение наслаждения и тоски. Купания в лазурном пространстве. Она вздохнула тихо и быстро вскочила с кровати, заправила и побежала в ванную приводить себя в порядок.

— Ты не передумала? — услышала она через дверь голос матери.

— Нет, мам. Так надо! Я еду.

— Ну, будь осторожна там. Смотри, чтобы никто к тебе не приставал. Если что, то сразу же связывайся со взрослыми.

— С начальником партии?

— Конечно!

Мама суетливо организовывала ребенка на сборы. Требовала всё проверить. Объясняла, какие вещи нужно надевать каждый день, дабы не простудиться. Кутаться и кутаться, особенно ночью. А доверять только взрослым.

— Мам, ну подожди! Дай я сама оденусь.

— Да что ты, доченька. Разве я тебе мешаю?

— Нет, просто твоя забота иногда переходит грань разумного.

На улице стоял старенький УАЗ «Патриот», где уже сидело пять человек. В итоге Аню посадили на колени к Давиду. Серьезному мужчине с сухим лицом, лет тридцати пяти. Рядом сидел Матвей и ещё один пацан, которого Звягинцева не знала. Давид понравился Ане. Такой солидный, с аккуратной черной бородкой, а вот водитель не приглянулся совершенно! Коротышка, пузатый, с окладистой лопатой большой бороды, но при этом всё время матерящийся. Хитрый, мелькает глазами. Много шутит, а шутки одна пошлей другой: про секс и половые органы.

«Дурак какой-то!» — подумала девушка.

Когда поехали, Аня наклонилась к плечу Давида и спросила:

— Скажите, а как зовут нашего водителя?

— Водителя? Как?! А… Рашид!

— Как, Рашид?!

— Ну, так. Имя такое есть у людей. Рашид Абильдинович Муратов.

— У него ещё другое имя есть. — Шепнул со стороны, улыбаясь, Матвей. — Это наш «борода», Мазепа.

Даже не стоит описывать, какой испытала Аня шок!

— Это и есть Рашид? Как странно…

Водитель повернулся в её сторону и оценил метким взглядом старого бывалого кабана. Ане сразу стало не по себе от этого взгляда, словно по ней бульдозер проехал и ещё развернулся на месте. Водитель в ответ весело подмигнул, улыбнулся и опять пошутил нижепоясно.

«Господи, это Мазепа!» — подумала девушка в ужасе.

В сиденье пассажира, рядом с Рашидом, находилась женщина лет тридцати с пепельными волосами в платке. Она иногда прерывала его, иронично делая замечания, либо что-то объясняла и спорила.

4. ЗНАКОМСТВО С ЧЕРНЫМИ КОПАТЕЛЯМИ

Путешествие заняло чуть больше четырех часов, так что Аня успела даже сладко поспать на плече у мужчины с бородкой. Прикорнула, прямо как кошка и Великий Новгород проехала во сне.

Дорога шла то вдоль хлебных полей, то среди березняка, вперемешку с мелкими и худыми соснами. Ехали сначала по Е95, пока не свернули у села Лудони, после — ещё сорок километров в лес, до села Бор у реки Шелонь. По пути была одна «техническая остановка», во время которой девушки успели сбегать в кустики, а мужики сделали свои дела недалеко от внедорожника. Во время этого забега Аня как раз успела расспросить пепельноволосую женщину, с кем немедленно познакомилась и задружилась, про Мазепу, и про Давида.

Саму женщину звали — Томина Екатерина Сергеевна. Она работала старшим преподавателем и проходила аспирантуру в том же ВУЗе, и на том же факультете, где и Рашид, но в данный момент сидела в академке, по состоянию здоровья. Её собственная специализация была «история средневековой Испании». Рашид, а ему в действительности было 48 лет, вел аспирантуру у Екатерины, и когда-то попытался создать с ней семью, но ничего не вышло. Катя охарактеризовала его как человека хитрого и очень скрытного:

— Татарин, Анечка. Ты лучше с ним не связывайся.

— А Давид?

— А Давид у нас, вообще-то, врач, хирург. Увлекся «копательством» три года назад, когда познакомился с Рашидом. Человек он добрый, но не очень ответственный.

— Екатерина Сергеевна, а какая у него тема диссертации?

— У кого, Аня?

— У Рашида Абильдиновича?

— А-а! «Ислам в западной Европе в IX веке. Этнотеологические особенности Франко-сарацинской войны».

— Как интересно! Это, наверное, про «Песнь о Роланде»? Поход Карла Великого и нападение христиан басков на его обозы?

— Полная чушь, его диссертация, Анечка. Полная чушь, между нами говоря. — Ответила Катя предельно разочарованно. Но посмотрела на свою юную подругу крайне удивленно. Аня оказалась первой на её памяти, кто не чисто формально спросил, но даже понял, о чем идет речь.

— Ты лучше не слушай их споры, — улыбнулась Катя, когда девушки уже определились с местом, где можно присесть, — они могут так рассориться, что будут часами друг на друга орать. Спорщики хреновы… — Катя покачала головой и присев первой, смачно улыбнулась, закрыв глаза.

— А я могу поспорить! — возразила немедленно Аня.

— А об этом лучше забудь, intrepidus infantem! Рашид терпеть не может критики, обидчив, как пятилетний ребенок.

— А почему они спорят, какие у них взгляды? — спросила Аня. Екатерина брезгливо поморщилась.

— Наш Рашид — поклонник Третьего рейха. И тут, Аня… я скорее на стороне Давида.

— А какое прозвище у Давида?

— А у него нет прозвища. Иногда называют «хирург» чисто по профессии, а иногда Дода. — ответила Катя, вставая и застегиваясь.

— Он и вправду… еврей, Давид Рафаилович?!

— Что? Нет! — Екатерина улыбнулась, — скорее грузин. Смесь русских и грузинских кровей. Христианин. Ещё увидишь у него огромный крест на груди. С евреями наш Мазик принципиально не общается, считает их «врагами человечества».

— А себя, конечно, «спасителем»? — иронично поинтересовалась Аня, присев рядом с кустом можжевельника.

— Ты лучше будь с ним осторожней. Мазика часто заносит. Он начинает нести полную ересь, демонстрировать «свой статус». Пусть Давид разбирается, а ты сиди тихо как мышка.

Это предложение очень не понравилось Ане. Она встала и натянула джинсы.

«Как хочу, так и буду себя вести!» — подумала она.

***

На место приехали уже в полдень и расположились рядом с двумя заброшенными хибарами на крутом берегу реки. Вокруг словно шли затянутые травой траншеи, кое-где виднелись следы свежей земли. В стороне от хибар был лес, состоявший из жиденького березняка вперемешку с соснами, и туда дальше шла целина бурелома.

— Вот здесь был курган и позиции наших войск в сорок первом! Вот тут немецкий полковник и дал дуба, — пояснил довольный Давид, объясняя всё Ане. — Мы же нашли от него часть парадного костюма и его бесценные «дубовые листья»!

— Железный крест! — в восторге произнесла Звягинцева.

— Ну да, — с изумлением, согласился Хирург, — а накрыли его со всем его штабом, уже когда немцы взяли высоту. А похоронили вон… там, отдельно от остальных.

— Наши? Ну, накрыли?

— Конечно, это были стопятидесятидвухмиллиметровки. Они там стояли, за селом на той стороне, — указал девушке позиции советских войск Жора.

— Фарш, Анька! — прокомментировал Матвей.

— То есть ничего не осталось, — испуганно и в то же время радостно произнесла девушка.

— Не-ет! Я вообще-то про другое. — Юноша наклонился к уху девушки и прошептал, — Три лимона выручили, представляешь? Это как минимум, так мне сказали. Я получил одну сороковую.

Изумленная бесстыдным бахвальством одноклассника, Аня посмотрела на юношу, и даже хотела отвесить пару ласковых слов, но вовремя спохватилась, увидев на себе острый взгляд Рашида.

«Они же грабят могилы! И зарабатывают на этом!?» — в ужасе подумала она.

Мазепа, держа в руке раскрытый планшет с картой, подозвал Доду, а в другую сторону грубо приказал подойти Жорке и Матвею.

— Ставьте палатки здесь, вон там, там и там. Костровище посередине, и обложить камнями. Поленницу во-о-от туда, вещи пока рядом. Всё как всегда! Жопы в руки!

— Прямо се-ечас? — затянул жалобно Жора.

— Да, сейчас, скотина ленивая! Ножками шевелись, бегать, бегать, бегать…

— Понятно… — обреченно протянул юноша, — а новенькая нам в помощь?

— Новенькая будет твои носки и трусы стирать. Всё остальное пока не обещала.

Аня в изумлении и шоке посмотрела на руководителя и тяжело задышала от гнева.

— Шутка, Нюрка, не пугайся… — увидев, что отбрить в ответ на «шутку» она не сможет, произнес Рашид.

«Точно, целка. Чистая девка! Де-е-евка…» — продумал он, про себя, разглядывая, как мясник добротные коровьи окорока, её плечи и грудь под свитером, и вернулся к разговору с Давидом.

Аня, так не сумев переварить пошлость Рашида, как в трансе подошла к ним поближе и услышала весь разговор. Говорил, в основном, сам Мазепа.

— В общем… Здесь что-то ещё осталось, я чую. Абориген говорил, в километре есть старая пристань. От неё теперь одни столбы стоят. Так вот, под ней, если нырнуть, то можно выкопать закладуху времен Шемяки.

— Точно? Не верю! А «блины»? — спросил Давид.

— А в «блинах» сейчас рыть уже нечего. Пейзаж лунный. Отморозки зимой всё доделали, скоро красные приедут и флаг поставят. Так вот смотри, видишь… Вот она, квадрат. Понял? Десять на тридцать метров. Закладуха, вещают, огромная, но где…

— Здесь какие бояре обитали?

— Бояре… хе… тут другое. Под нами домонгольское городище третьего века, но это ерунда. Там искать, скорей всего, нечего. А вот закладуху положил кто-то из друзей Василь Василича, во время смуты, но это пока слухи.

— Мазик, ты сам-то веришь в эти чудеса?

— Должен верить. И я, и ты. Все должны. А как иначе?

— Как же мы это сделаем?

— Для виду и понтов будем копаться здесь, а там проведем в этом году разметку, но без следов. Пройдем пикалкой вправо-влево. Поныряем и всё, как есть, зарисуем… Я так думаю. Спешить не стоит. Ты какую пикалку взял?

— Ну нашу, «аську». Garret Ace 250. Ты же не дал на новую.

— Да, слабоватенько будет… может не прощупать.

— А нырять ночью будем?

— Да можно и днем, как выйдет.

— Мазик. Сейчас май месяц. Пацаны тебя материть будут…

— Мне-то что до этого? Они посуточно по рублю имеют, а за спа-ванны с гидромассажем ещё полрубля накидываю.

— А девушки?

— А девушки будут здесь копать, и ты вместе с ними. Но так… не усердно… спокойно… разрой, что захочешь, и баста!

Аня медленно, как в трансе, отошла в сторону и посмотрела, как Матвей и Жора ставят уже вторую палатку. Катя, тем временем, раскладывала вещи и разбирала очередной рюкзак. Звягинцева подошла и принялась помогать Матвею, натягивать канат к креплению. Это вызвало у ребят воодушевление и даже радость.

— Матвей, а что такое «закладуха»?

— О-о-о, Анька! Это великая вещь! А где её будут искать?

— Не знаю… — девушка не хотела пугать друга сообщением, что придется нырять в холодную реку вниз по течению, — просто услышала. А рыть здесь будут?

— Здесь навряд ли, тут теперь одни кости.

— И ничего не найти?

— Может, череп какой-нибудь отыщешь, их тут полно. — Весело ответил Матвей и, взяв топорик, начал забивать колышек.

***

Потянулись рабочие дни. Екатерина Сергеевна сама никогда ничего не копала, но зато была ответственной за очаг, питание и порядок в лагере. Ещё за ней была мини-сауна, где раз в три-четыре дня мылась вся команда: сначала мальчики, а после девочки. Сауна представляла собой отдельную полупрозрачную палатку, размером метра полтора на полтора, где обычно стоял небольшой «железный Феликс» с трубой, уходящей на улицу, и пара раскладных сидений, плюс дрова. Парились в ней всегда стоя, рядом с поддерживающим сауну посередине деревянным столбом-опорой.

Распорядок дня в лагере был жесткий. В семь часов утра подъем. Небольшая зарядка: для пацанов, и девушки — пробежка вокруг кургана, для взрослых мужиков и дамы — гимнастика и обливание холодной водой. После — Рашид и Давид обсуждали какие-то серьезные дела и намечали планы, Екатерина готовила еду, и тут у подростков появлялась уйма свободного времени, чтобы побеситься перед работой.

В девять часов садились завтракать. Сразу после завтрака распределяли силы. Всё как по уставу и четко по группам. Сначала, разбившись на две команды: первая — Рашид и пацаны, вторая — Давид и Аня, перебирали находки прошлого дня, после шли копать вчерашние «блины». Обедали, и у пацанов появлялся четырехчасовой отдых перед главным занятием. Аня и её наставник в это время шли копать какой-нибудь новый «блин». После следовал ужин, и примерно в восемь часов вечера Мазепа с пацанами, Жорой и Матвеем, уходили «купаться» — как говорил сам Рашид, а на деле промерять таинственную, умершую ещё до войны пристань, под которой должен быть клад. Гидрокостюм был один на двоих и рваный тоже в двух местах. Температура воды под 10—15 градусов Цельсия. Ребята возвращались домой, еле волоча опухшие ноги, и то и дело матерились сквозь зубы. Аня с «дядей Додой», так иногда она вслух называла Давида Рафаиловича, днем копали в местах, где отметил Рашид, обсуждая разные темы, от древней истории до списка демонов Ада и законов Вуду. Дода сам с удовольствием махал лопатой и рассказывал Ане о своей жизни и разных случаях в медицинской или коммерческой практике. И в итоге, заход оказался не совсем пустым…

На четвертый день нашли небольшой клад — семьдесят серебряных монет советской чеканки 1924 и 1931 г.г. в жестяной банке, и свернутую в трубочку толстую пачку «червонцев» там же. А вскоре под блиндажом откопали китель и сумку, а в ней кошелек немецкого офицера с бонами рейхсмарок, а также письмами немецких солдат домой.

— Вот земляной дед! Думал — всё, нет, ещё есть. «Поле чудес» какое-то… — удивленно качал головой Рашид.

— Тысяч пятьдесят или шестьдесят в скупке чистыми, — прокомментировал это приятное событие Давид.

— Да и под сто может быть! Это всё Нюрка деньги несёт. Её работа.

— Она сама пока ещё ничего не нашла, кроме пары ложек и фарфоровой статуэтки, патронов и костей. Правда, подсказала, где искать остальное. Чуйка, должно быть, сработала.

— Нет, это не чуйка. Это новички всегда деньги приносят.

Сам Давид и Аня каждый день копались в блиндажах, проходя квадрат за квадратом в соответствии с разметкой Рашида. Работа была далеко не самая приятная и даже тяжелая, но Аня выполняла её с удовольствием, копала и копала, пока стояла на ногах. Работала штыковой лопатой, спаренной лопаткой, граблями и даже шелковой щеточкой, если требовалось обработать найденный предмет или чьи-то кости. Кости попадались каждый день и были самые разные: берцовые, плечевые, ребра, тазовые, а на них частенько куски сгнившей ткани. Несколько раз находили черепа в самом разном состоянии. Жора и Матвей днем обычно высыпались после «черной работы», а позже присоединялись для проформы к «туфтовому копанию». Делились информацией крайне неохотно, если честно, совершенно не понимали, зачем их гоняют на пристань.

На четвертый день Матвей не выдержал и назвал Рашида «фашистом». Тут довольный Мазепа, конечно, дал ему крепкий подзатыльник и начал глумливо объяснять:

— Ты, дурашка геймеровская, считаешь, мол оскорбил меня этим? Напрасно так думаешь, ух как напрасно! Кто такой «фашист», ты знаешь? Это человек — настоящий патриот своей страны, верящий своему вождю, партии, гордящийся своей страной. А и действительно, есть чем гордиться! Родиной и верой в белую расу. Ты думаешь, что фашист — это дерьмо собачье, так тебе, малохольному, с детства внушили. Но правда жизни такова, что дерьмо на самом деле именно ты! Чем ты можешь погордиться, в отличие от фашиста??

И далее пошла целая лекция о том, как плохо и неправильно воспитывали людей в СССР, как нечем там было восхищаться. И Гагарин в космос не летал, и «чернобыли» каждый год происходили, и нищета была беспросветная и тухлая. Говорил это Рашид с наслаждением, мрачно растягивая слова, словно облизываясь. Матвей что-то вяло возражал, а в основном молчал, выслушивая язвительные «триады». Наконец Аня не выдержала и возразила:

— Рашид Абильдинович, а почему вы решили, будто Матвею нечем гордиться?

— Чего?! — Удивился от такой наглости Мазепа.

«Целка, похоже, решила меня жизни поучить? Во, как интересно!» — подумал он в обезьяньем восторге и как…

Через пятнадцать минут разговора он внезапно понял, что столкнулся с настоящей крепостью знаний и логических выводов. Аня не только держала оборону, а непрерывно атаковала и атаковала. Тему Гагарина она умело перевела в лунные снимки. Затем последовательно доказала, как в СССР было лучшее в мире образование, спокойная жизнь, развитая промышленность, передовые научные разработки и так далее. Рашид решил затянуть её в статистику, но и тут девушка задала порку не занимавшемуся глубоко темой (кроме, конечно, своих злачных дел) кандидату наук. Даже смогла назвать, какие здесь стояли немецкие и советские части в 41-ом, и когда освободили деревню. И тут Рашид, увидев, что «пипетка» реально может аргументировать, допустил главную ошибку, переведя тему в «великую поэзию», то есть «Песнь о Роланде», а конкретно — в собственную паленую диссертацию. Вот он попал конкретно! Особенно когда узнал, что напавшие на войско Роланда баски в действительности были христианами, а не мусульманами. В ответ Рашид стал грубить, называя Аню «фантазеркой», но тут уже смеясь, вступила его бывшая пассия, и завершила разгром, забросав цитатами.

— Я же сама тебе писала «твой труд», чего ты со мной-то споришь? Только зря меня в соавторах не указал. Эта была сначала моя тема! — Мстительно заявила Екатерина.

— Ах, ты… — в ярости пробормотал Рашид и, хмыкнув, сматерившись и сделав пару нервных бессмысленных телодвижений налево, направо, пошел в район «купания».

— Ну, Анечка, заработали мы с тобой наряды вне очереди, — улыбнулась Екатерина.

— А вы правда ему писали диссертацию? — осторожно спросила Аня.

— Да… Именно! Самое ценное там, моя несостоявшаяся кандидатская. Он никогда испанской темой не занимался, но поскольку как германист — тоже никакой, то воспользовался моими знаниями по Реконкисте. Он стал кандидатом, а я нет. Но ты молодец, Анька!

— В чем, это вы его разбили?

— В том, что ты сумела парировать, а я тебя даже не консультировала для этого. Пойдешь к нам на истфак?

— Не знаю… я пока вправду не знаю. — Ответила девушка по-прежнему робко.

Это была первая серьезная стычка на тех раскопках.

5. ЧЕРЕП С ДЫРКОЙ В ТЕМЕНИ

На шестой день Аня нашла ещё один череп, причем оказавшийся «юбилейным», тоже шестым, обнаруженным девушкой. Его увидели вместе с остальными останками в низине, куда точно никто ходить не собирался. Сначала думали, очередной блиндаж, но вскоре поняли, это скорее бурелом, накинутый поверх травы и укрывавший умершего насильственной смертью человека. Аня радостно подбежала к голове, и отделив её от остальных останков, внимательно осмотрела.

— Боже, какой красивый и какой большой! — Прокомментировала она свое открытие.

— Это «подснежник», Аня, а не солдат, — сказал ей дядя Дода.

— Почему не солдат?

— А где его каска, ты видишь? А фуражка, а оружие? Гол как сокол.

— А как же эта рана на голове? — Аня показала своему наставнику огромную дырку овальной формы с чуть рваными краями.

— А где ты, девушка, видела, чтобы пули падали так четко вертикально сверху вниз? — Насмешливо спросил Давид, — это не пулька, моя дорогая, и не шрапнель. Это… удар ледоруба, точнее… шахтерское кайло… Ровно как прошло, без малейшего скола. Был бы ледоруб, трещинки образовались, а тут и впрямь, как пуля ударила.

Он взял череп в руки и стал с умным видом измерять пальцами. Отошел в сторону, сделал пару шагов назад и осмотрелся…

— Мальчики и девочки, только без паники! У нас тут возможно сто пятая статья.

Аня вздрогнула от такой информации.

— Вы уверены? —робко спросила она.

— Ну… предполагаю! Фантазирую в общем. Стояли сзади, один здесь, второй вероятно здесь. Он был к ним спиной, и тот второй, уже ближе… расстояние метр, примерно, нанес удар. По голове со всей силой, на какую способен. Другой, наверное, перерезал горло. Это конечно пока предположения Аня. Твердо сказать ничего нельзя.

— То есть его добавили к тем, солдатам? — предположила Аня.

Давид покачал головой.

— Ну можно так сказать. Да, ты интересно выразилась: «добавили к тем».

— А почему его убили… холодным оружием?

— А наверное, Аня, боялись вдруг кто-то услышит стрельбу. Поселок рядом. А может, решили мочкануть с кайфом и наслаждением. Вот так, Аня. И такое тоже можно найти в местах сражений!

— И что мне делать?

— Оставь его лучше здесь, он не наш.

— Я не могу его оставить, Давид Рафаилович. Это всё равно человек, я должна его похоронить.

Давид задумался, кивнул и попросил девушку:

— Знаешь что… зафоткай всё это, а череп возьми и принеси ко мне в палатку. Я хочу… — тут он задумался, — сделать слепок с лица. Давно не тренировался, а тут идеальный случай, и может даже пригодиться следствию.

— Ура! — весело воскликнула Аня. Идея, что Давид всё-таки заявит в полицию, её чрезвычайно обрадовала.

— Принеси его в палатку ко мне, и как следует почисти.

Аня радостно с черепом побежала к палаткам, а Давид стал задумчиво разглядывать останки.

«Бог, ты мой! Ты же должен был скелетизироваться за такое время. Кто же ты такой?»

Он с удивлением разглядывал труп, который совершенно не выглядел скелетом, а был скорее похож на мумифицированные останки с черной угольной кожей.

«Чертовщина какая-то» — подумал Давид, разглядывая высохшую, но, как ни странно, сохранившуюся шею человека, где четко у гортани виднелся разрез, сделанный ножом.

«И никто тебя не поел? Кто же ты такой?» — словно спросил у мертвого Дода, затем удивленно покачал головой и отправился также к палаткам.

***

Вечером этого же дня Екатерина Сергеевна затопила баню. Пацаны, как всегда, побежали париться первыми, а Мазик много ругался и спорил о делах с Давидом. Краем уха Аня расслышала, будто у них у всех какие-то «проблемы». Давид настаивал «немедленно свернуть лавочку», а Мазепа «закончить рисование, а уже после свалить».

Послушав и подумав, Аня спустилась к реке, где начала чистить найденный череп щеточкой и обмывать физраствором. Устав она поднялась и пошла относить свою находку наверх, по пути понаблюдав телодвижения под визги и хохот в сауне. Внезапно оттуда выскочил Матвей и пробежал прямо в одних плавках к реке. Жора ему что-то крикнул вдогонку. Мотя оглянулся, увидел Аню и подмигнул ей:

— Давай к нам! — бросил он девушке и помчался дальше.

— Нет! — улыбнулась Аня, глянула на сауну и увидела высунувшегося Георгия. Тот заметил в руке Ани череп, дернулся, едва не выскочил из бани, но вовремя вспомнил, что на нем ничего нет. Быстро накинул плавки, и даже дополнительно окрутил вокруг торса полотенце. Выскочил, мокрый и распаренный, красный, как рак.

— Это чё такое? Где нашла?

— Там, ниже по течению реки, к югу.

— Ух ты… Такой большой! Дашь подержать?

— Бери!

Жора взял в руки и… с него свалилось полотенце.

— Опс!

— Да забудь… — улыбнулась Аня, — смотри, мы сегодня сделали открытие. Видишь дырку в голове? Как ты думаешь, что это?

Она взяла череп в руки, а парень накинул полотенце уже на плечи, чтобы не мешало.

— Дырка… — задумчиво произнес Георгий, вертя в руках череп, — круглая дырка.

— Но от чего? Что с ним случилось? Смотри, включай интеллект!

— Ну… убили, наверное… странно. Дырка от пули обычно маленькая и круглая, а тут большая и вытянутая… Не знаю, не видел таких. Не-е! Это не пуля и не саперная лопатка тоже. Но, может, штык. Упал, и его так сверху добили?

— Не угадал, это кирка!

— Кто сказал?

— Давид Рафаилович. Понял? Его убили, но не в бою!

Тут Аня взяла череп в руки и загадочно посмотрела на мальчика.

— Задумайся, — сказала она ему, — представь себе. Ты ходишь, бегаешь, учишься, работаешь, спишь и ешь. Может, даже у тебя есть дети. И в одну секунду, самую нелепую, внезапно, как дуновение легкого ветерка. Всё прерывается. И ты уже мёртв. Одна секунда, и всё. Ничего не воскресить и не вернуть назад никогда-никогда. Тебя нет. Твое тело теперь — труп. Оно лежит в земле, и с него медленно опадает плоть. Прямо, как сухие листья осенью. Кусочек за кусочком… медленно, месяцами, годами. Ты становишься голым и чистым. Как вот этот человек. И твой череп держат в руках, саму голову, где когда-то было всё: твои мысли, грезы и все твои желания. Держат и думают: что же с тобой случилось? Почему ты стал таким? Жора… ты думаешь о том, что однажды умрешь?

Георгий застыл от удивления, совершенно не понимая смысла этой триады.

— Я… пожалуй пойду, — ответил он.

— Иди, иди! Всё нормально…

Внезапно с другой стороны раздались вопли и ругательства.

— Пошел вон, лентяй, недоношенный! — На глазах Ани Матвей, получив подзатыльник, побежал, пригибаясь, к палатке.

— Рашид Абильдинович, почему вы так поступаете?

— А тебе-то чего? Иди, разбирай свои «дары данайцев», если работы нету! — ответил Мазик.

— Да нет, ничего, лишь сочувствую вашей супруге и детям, если они будут…

— Что?? — Вытаращил глаза Рашид. — Что ты сказала?

Мазик хотел было рвануть к девушке, но его резко задержал Давид.

***

Ближе к ночи, уже после отбоя, Давид предложил девушке сходить на речку и выкупаться.

— Аня, скажи. А откуда ты столько знаний понабралась? — спросил её дядя Дода тихим, бархатным, как всегда немного грустным голосом.

— От вас, Давид Рафаилович.

— Да, нет, ерунда, я о другом. О иных знаниях. Та же самая тема войны. Откуда ты знаешь, какие здесь стояли соединения, какое у них всех было оружие, и кто командовал?

— Интернет! — бросила Аня и попыталась зайти в воду.

— Интернет, значит, всё оттуда?

— Да… Давид Рафаилович, помогите мне, пожалуйста! У меня почему-то не получается найти правильно дорогу… Тут темно.

— Ну, хорошо, — Дода подошел к девушке, а та по прежнему беспомощно боролась с гроздьями тины в воде. Но прежде чем помочь, он посмотрел ей в глаза.

— Аня… Ты умница. Ты очень много знаешь для своего возраста. Но ты должна знать ещё кое-что. Жизнь намного сложнее. Нельзя так грубо себя вести, как ты ведешь себя с нашим руководителем.

— А почему он так поступает с нашими парнями?

— Он… имеет на это право.

— Откуда? Кто ему дал такое право?

— Мы. Мы все, включая тебя. Он главный спонсор и руководитель всей нашей команды, и без него ничего бы…

— А почему Рашид забирает себе пятьдесят процентов? Железный крест ведь нашел не он, а Георгий.

— Он… много знает и очень многое умеет. Он хороший организатор, и у него дикое чутье. И даже если Георгий нашел крест, то у него получилось так потому, что именно Рашид угадал сам квадрат, где и нужно копать. Понимаешь. Не всё так просто в нашем деле, как и в любом ином.

Давид посмотрел внимательно в её дивные карие глаза-пуговки:

— Ты… должна слушаться его, также как все. Понимаешь? Иначе поедешь домой. Тебя рассчитают по суточному, а не по сделанному. Поняла меня?

Аня молчала и сглатывала слюну. Давиду даже на секунду почудилось, что он разглядел в глазах юной гордячки слёзы, но это было заблуждение. Внезапно Аня улыбнулась:

— Помогите мне, у меня ноги запутались!

Давид усмехнулся, словно груз со спины упал.

— Ну, давай, иди. Смелее! Что, даже так не можешь?

— Не могу… за что-то зацепилась. Я не вру, Давид Рафаилович!

Дода подумал-подумал и взял Аню на руки. Взял и удивился! Девушка оказалась намного легче, чем он полагал: килограмм сорок, максимум. Он не стал её спрашивать, специально она «запутала ноги» или ненамеренно, а отнес к большой воде и выпустил поплавать. Аня спорхнула с его рук, прямо как русалка, и тут же начала перебирать ногами и грести к противоположному берегу…

***

Спустя примерно час, уже на берегу, Аня сидела рядом с Додой в махровом полотенце поверх купальника и рассказывала ему про своего отца. Как он любил её и маму, как он уезжал в командировки. И как однажды случилось так… что он не вернулся.

— А какая это была война?

— Командировка была в Кабардино-Балкарию. Там он и погиб. Посмертно наградили Орденом мужества, а маме назначили пенсию. И мы стали жить вдвоем.

— Мои соболезнования…

Возникла пауза и внезапно Давид разглядел на груди у Анюты маленький серебряный крестик. Он крайне удивился этому.

— Скажи, Аня… ты так много говорила про демонов?

— Вас смущает, мой крестик? Что-то не складывается в пасьянсе? — иронично продолжила его фразу девушка.

— Да. Если так можно выразиться. Я об этом, ты угадала…

— Я верующая, и я христианка. Это правда. Так меня воспитали. Но я думаю о тёмных силах. Иногда мне кажется… Но я борюсь с этим.

— С чем?

— С искушением и с чернотой.

— Получается?

— Не всегда… Иногда я вижу их живыми, прямо перед собой, как вас сейчас. Иногда я вижу кровь и души людей, умерших и лежащих прямо под нашими ногами. Отсюда у меня такое чутье на находки. Я знаю, где они.

«Отлично! Это можно будет использовать в разговоре с Мазиком» — подумал Давид.

— Я вижу кровь солдат, вижу их ненависть друг к другу, чувствую их боль и страдание. Даже саму их смерть, как свою. Но… я уже привыкла ко всему этому. Это уже стало частью меня, как часть моей плоти.

Давид тут увидел, что у девушки подрагивают руки, а взгляд словно остекленел. Она смотрела куда-то на тот берег, застывшая в своем, единственно ей понятном мире.

— Знаете… — Аня повернулась лицом к Давиду, — не мучайте, пожалуйста, наших ребят. Дайте мне. Я найду эту вашу закладуху.

— Что?! О чем ты сейчас?

— Не бойтесь. Я подслушала вас. Я могу вам помочь. Я её… увижу.

— Интересное предложение, — прикинул Давид, — надо будет сообщить Мазику… Аня! Скажи мне другое… И ты в этих мирах всегда одна? У тебя нет там спутника или друга?

Аня улыбнулась нежной улыбкой.

— Есть! Но я вам расскажу, если согласитесь с моим предложением.

— Я…

— «Да» или «нет»?

— Я подумаю, Аня. Сообщу Рашиду Абильдиновичу, завтра.

Аня посмотрела снова на ту сторону реки и сказала:

— У меня есть друг. Но он меня не видит. А я его вижу каждую ночь. Во сне. Его зовут Грэй.

***

На следующий день Дода рассказал Мазику о своем «честном разговоре» с Аней и убедил того оставить девушку ещё на пару дней или вообще до конца экспедиции, под свою личную ответственность. Ещё он рассказал Рашиду про Анин дар. Мазик покумекал и предложил Давиду испытать эти способности в «блинах»

— Закопаю завтра копилку, если найдет — есть разговор. А так… будет ещё грубить — уедет домой с посуточными.

***

Ночью Анне снова приснился Грэй. В этот раз он был на летном поле в серебристом шлеме, а рядом стояли белокрылые двухкилевые машины. Грэй что-то объяснял технологам, а Аня смотрела на него и даже попыталась спросить о чем-то, но он снова её не увидел и не услышал. Всё как всегда, как уже было тысячу раз раньше. Аня даже толкнула его. Тот оторвался от планшета, посмотрел по сторонам и опять ничего не заметил.

«Как я должна произвести на тебя впечатление?» — подумала она. Девушка попыталась посмотреть, что он разглядывает на планшете, и увидела там, среди текста полетного задания, надпись на латыни: «Natura peccator plena libido».

— Природа грешника полна похоти, — в ужасе произнесла Звягинцева вслух. — что это значит? Может… Я должна тебе написать в ответ?

Грэй заканчивал разговор с техниками и уже готов был закрыть планшет, как Аня выхватила ручку из его рук и…

Грэй молча закрыл планшет и пошел к самолету.

***

Наутро Мазик сообщил Доде, что всё готово, и… юная чернокнижница напрасно битый час бродила по пустому квадрату. Наконец честно произнесла:

— Здесь я ничего не чувствую. Тут ничего нет, Давид Рафаилович.

— И то верно! Не бойся, Нюрка, это я тебя проверял, — ласково хмыкнул Мазик.

— Рашид, а может, обойдемся без проверок? — спросил Дода.

— Не кипятись, — согласился начальник, — вечером ещё раз попытаемся.

Георгий и Матвей снова ныряли и ныряли, теперь уже даже в светлое время суток. К девяти часам Матвей окончательно вышел из строя и свалился с жаром.

— Хлыздун гребаный! Лекарства есть? — спросил Рашид у Давида.

— Обеспечим всем необходимым.

— Капельницу ему поставь, и как можно больше касторки. Хе, хе! Пусть побегает, спорт полезен.

Давид покачал головой и занялся больным, но уже по своей, а не предложенной руководством, схеме. Матвей лег под одеяло, чтобы пропотеть. Увидев, что рядом с ним сидит с водой и полотенцами Аня, Рашид поинтересовался:

— А Нюрка его может заменить?

— Ты чего, Рашид? Девчонкам там не место!

— Ну а вдруг? Они только кажутся слабыми, на самом деле…

— Может, всё-таки поработаем по моей схеме?

Вечером эксперимент повторили, и… Аня нашла грязные мужские трусы, в которые были завернуты несколько серебряных монет. На Рашида это произвело мощное впечатление!

— Да ты что! А я, дурак-то, не верил! Может, однако… Как это ей удалось? Ты не подсказывал?

— Мазик, если бы я знал, что ты завернешь монеты в свои трусы, я бы предложил Анечке… искать клад в другом месте.

— Ну, в общем… убедили!

Договорились в итоге завтра проверить способности Звягинцевой уже на пристани.

***

Утром следующего дня случилась неприятность, какая едва не уничтожила запланированное мероприятие. Пришел участковый из поселка и вежливо поинтересовался: «А чё это вы тут делаете? Есть ли у вас разрешение на раскопки и кто его вам выписал?»

Рашид немедленно свернул все операции и битых два часа рассказывал, что они делают, как, зачем, а все разрешения на это есть из самого ВУЗа, подписанные ректором. Тогда товарищ участковый обратил внимание на сложенные рядком черепа и поинтересовался: «а это что у нас?»

Через час злой как чёрт и красный как рак Рашид вышел из палатки и резко приказал:

— Весь мусор убрать на хер! Всё закопать, чтобы никаких следов больше не было. Хоть одна, млять, берцовая кость где-нибудь заваляется, вставлю её в жопу тому, кто оставил!

— Чего он такой злой? — изумленно спросила Аня у Давида.

— На штуку баксов Мазик залетел. — Объяснил ей наставник. — Худо дело… Хотя, с другой стороны, тоже неплохо. Штука баксов по местным меркам серьезная сумма. Пока её не пробухают, снова не придут.

— А когда её пробухают?

— Думаю… дня три-четыре у нас в запасе есть.

***

Вечером сходили на пристань и повторно испытали способности Ани уже на месте. Ничего не вышло. Девушка, как ни старалась, не смогла почувствовать клад. Лишь однажды в одном месте она чуть задумалась.

— Нет, не могу, простите меня…

— Ничего, ничего, Нюра! Это ерунда! Завтра снова попробуешь свои силы. Тут должно быть что-то, я знаю. У меня проверенный был источник. Тот самый, кто давал наводку на полковника.

Если честно, Аня совершенно не хотела работать. Её оскорбило то, как поступили с найденными останками людей. Закопали их грудой в одну яму, и медальоны с патронами туда же побросали!

«Подонок этот Мазик!» — подумала про себя Аня.

Но неприятности на этом не закончились. Вернувшись, Мазепа зачем-то заглянул в палатку к девушкам, и там…

— Да млять вашу! Вы что, ублюдки, не поняли меня? Кто эту мерзость тут оставил? Признавайтесь, кого, млять, в землю зарыть? Тебя?

Рашид наехал на Георгия, держа в руках как какую-то дрянь, тот самый, найденный Аней череп.

— Я, млять, тебя сейчас так урою! — заорал он на Жору, и тут…

— Рашид Абильдинович, пожалуйста… Можно я скажу.

Воцарилась тишина.

— Этот череп нашла я. И это я его оставила у себя. Можно мне отвезти его домой! Ну, пожалуйста?

— Можно! Если чуток заплатишь. — Ответил Рашид.

— С… с-сколько? — В ужасе спросила Аня.

— Хе… мож хоть деньгами, а мож хоть чем!

— Нет! — Пролепетала девушка.

— Ну нет, так и нет! — ухмыльнулся Рашид и… этот кадр Аня Звягинцева запомнила на всю жизнь, всё как в замедленной съемке. Череп из рук Мазика так красиво полетел в сторону реки далеко, далеко… а затем и вовсе пропал.

Аня перевела взгляд на татарина и в бешенстве пробормотала:

— Nigrum hircum. Cornea canis. Ты считаешь себя ученым? У тебя даже диссертация липовая. И жены нет, потому что даже обезьяна не станет жить с таким чёртом, как ты. И детей никогда не будет! Дурак ты и мразь. Сволочь и подонок! А я ухожу! Денег не надо!

И Аня бросилась вслед за черепом в сторону берега. Убежала… и через минуту исчезла…

— Ну, всё, Мазик! Разбил ты сердце девушке, не будет она больше на тебя работать. — Прокомментировал случившееся Давид.

— Найди её и приведи сюда!

— И чего я ей скажу?

— Скажешь, что я… хы… гы.. больше так не буду!

Иллюстрация к тексту. Жанр: Мистика, Ужасы, Триллер

6. КТО ТАКОЙ АЗАЗЕЛЛО?

Давид нашел Аню лишь под утро. Раза три за ней ходил, искал вокруг лагеря и в «блинах» — бесполезно! Тут до него случайно дошло, что с учетом её характера она может легко прямо так и пойти домой без всяких вещей. Причем именно по той дороге, по которой они все сюда приехали. Алхазов запрыгнул в машину и… проехав почти пятнадцать километров, увидел на тропе вдоль обочины бледную как тень, плетущуюся со злополучным черепом в руках и готовую буквально в любую секунду упасть на землю без сознания, Аню Звягинцеву. Так она и свалилась ничего не чувствуя прямо во внедорожник и тут же заснула. Давид привез её в лагерь спящей.

— Должен мне теперь пятьсот баксов за это! Понял? Шутка конечно… — Прокомментировал свое возвращение Дода Рашиду.

— Да не вопрос, двести дам! Как её состояние?

— Еле жива. Сегодня работать не будет. Точка!

Бородатый хитро кивнул:

— Ну и ладно… Жорка уже заканчивает «съемку». Через пару-тройку дней поедем домой. Всё. Баста!

— Слушай, Мазик… перестань скотиниться, очень прошу тебя! — Предложил Давид. — Вот она снова здесь и ты побудь всё оставшееся время на её стороне? Произведи положительное впечатление. Ты же можешь иногда быть человеком?

— Попытаюсь… — пробормотал Мазик и Давид почувствовал в его взгляде ну что-то очень недоброе.

***

Прошло ещё два дня. Постепенно Аня пришла в себя и продолжила работать. На Рашида она поначалу не то что смотреть не могла, её натурально начинало колотить, когда его видела. Но Рашид вел себя умиротворяющее: улыбался, шутил, причем в кои-то веки не ниже пояса, а так интеллигентно. Заявил во всеуслышание, будто Ане полагается премия.

— Пошел ты на фиг, козёл… — пробормотала Аня, услышав это, — ни копейки от тебя не возьму!

Однако, видимо внявший советам Давида, начальник партии и дальше вел себя очень прилежно и почти образцово. Часто хвалил девушку, помогал ей пару раз с делами, и даже порадовался однажды публично за Аню, подержав в руках её главную находку. Оценил лобные доли и заявил, мол возможно, это «умный был мужик». На девочку, которая видела до этого одни жути, такие подходы не произвели впечатления, но всё-таки она перестала нервничать в присутствии Рашида.

Зато Абильдиновичем резко занялась Катя, и пару раз прочитала своему бывшему лекции, да так, что Звягинцевой даже стало жалко начальника. Однажды после одного такого разноса, к слову, Екатерина была весьма жесткой женщиной, Аня увидела Рашида, в одиночестве сидящего на пне и грустно курившего самокрутку.

— Рашид Абильдинович? — осторожно спросила девушка.

— А, Нюра! Вон, присядь на том бревнышке, если хочешь.

Аня осторожно села рядом и полюбопытствовала:

— А за что она вас так?

— Да не за что! Былое…

— Вы любили друг друга раньше?

— Чего? Да, было дело. Хотели создать семью. Она из провинции родом, из Пскова, я из Питера. Местный, значит. Долго дружили, но расстались. Не выдержала меня, характер не тот. «Свинья» — сказала.

— А почему она тогда всё равно с вами ездит?

— Я ей помогал много. Теперь она немножко болеет, помогаю и сейчас. Деньгами. Каждый месяц даю десятку. А ты знаешь, Нюр. Я её любил. Мы оба друг друга любили.

— Как странно… почему люди ссорятся?

Рашид на минуту задумался о чем-то своем, вздохнул и спросил:

— Хочешь расскажу тебе, Нюр, одну историю? Легенду местную.

— Конечно! — радостно ответила девушка.

— Ты не сердись на меня за то, что было, это всё характер, он мерзкий, конечно. Катя во многом права. А история эта связана с одной пещерой.

— Тут есть пещеры?

— Да, там вниз по течению есть одна пещерка, метров двадцать на десять, с узким входом. Так вот про неё местные говорят…

И Рашид начал свой рассказ:

— Давным-давно Нюра, в этом селе, что там, ниже по течению, жила в семье одного крестьянина красивая юная девушка. Она росла и цвела. И все в деревне восхищались её красотой. Звали её Любавой. И был у неё суженый, молодой человек, крепкий парень, смышленый и сильный. Звали его Петром. Но увидел её как-то барин, кто владел всеми этими землями и деревней где жили наши герои. А барин тот был выжига и плут, такой, кто привык брать силой то, что не удавалось взять деньгами. И позарился он однажды на эту красавицу и потребовал её к себе в усадьбу. Но ответила Любава: «у меня есть суженый, и живет он в нашей деревне». Сильно барин разозлился. Велел он бросить суженного на самые страшные и самые тяжелые работы: рвы копать, и пни на болоте выворачивать и на медведя с одной рогатиной ходить. Все выполнял Пётр, как ему приказывали. Дивился барин такой преданности. И предложил тогда барин парню такую сделку: «будешь ты жить у меня в усадьбе моим личным конюхом работать. Будет у тебя денег, сколько захочешь, и выберешь себе любую девушку в деревне, только отдай Любаву мне. А не отдашь — прикажу забить тебя батогами. Сгинешь, помрешь, и никто о тебе не вспомнит». Но ответил ему Пётр: «нет!». Тогда обратился барин к Любаве и сказал ей: «будешь жить у меня в усадьбе, и не будет у тебя ни в чем недостатка, а не согласишься — забью твоего Петра батогами или в армию отправлю по рекрутскому набору, и увидишь ты его лет через 25. Думай и соглашайся!». Подумали они тогда, Пётр и Любава, и решили так: обвенчаться здесь в этой пещере, и встречаться тайно каждый день. Но чтобы грозу переждать, в лице барина, согласился Пётр идти в армию, а Любава обещала ждать его все 25 лет и на том дала в присутствии дьякона, кто их обвенчал, обет. Разъярился тогда барин, узнав о таком, но ничего сделать уже не смог. Против Бога не попрешь. Пётр ушел в армию, а Любава ждала его все эти годы. Жила она конечно при церкви.

— И что дальше? — робко спросила Аня.

— Коротко ли долго, Нюр, вернулся Пётр из армии, уже немолодой. Встретила его Любава, тоже уже повзрослевшая. И пришли они снова на это же место, к этой самой пещере. И достали оттуда вещи, что туда положили, а пообещали друг другу никогда больше не расставаться. Но тут раздался собачий лай, и гневные крики людей барина. Столько лет прошло, а не забыл старый чёрт, как провели его наши герои. И сказал тогда Пётр: «что же, видимо не миновать нам нашей судьбы. Я много воевал, буду драться и задержу людей нашего хозяина, а ты беги, спасай себя. Беги, куда глаза глядят, и не останавливайся». Но Любава ответила: «не для того я ждала тебя 25 лет, чтобы убежать и бросить, мы примем нашу судьбу вместе». И окружили их собаки и дворовые людишки. Но не испугались наши герои, а ушли в пещеру. Бросились за ними барские слуги, и накрыл их всех камнепад: кого побил, кого покалечил, а наших героев с той поры больше никто и не видел. Как они ушли в пещеру так, там и остались. Никто не смог помешать их любви и встать между ними. Вот такая история, Нюра.

— Спасибо, хорошая история! Как грустно…

— Если люди любят друг друга, ничто не станет перед ними. Нет таких сил.

— Я поняла! — И Аня, подсев к начальнику поближе, прильнула к его широкой груди.

Постепенно всё утихомирилось. Уже на следующий день, после побега Ани, Матвей почувствовал себя лучше и вечером ходил, правда недалеко и качаясь, как пьяный. Все это время девушка была его личной сиделкой. Приносила воду, лекарства, помогала ходить, обмывала тело полотенцами. Рашид смотрел на это спокойно и не мешал. На пристани первый день вкалывал один Жорка, но вскоре ему на помощь пришел Давид, полностью заменивший выбывшего Матвея.

На третий день обстановка окончательно разрядилась, когда Аня нашла в «блинах» ещё один планшет какого-то немца с медалями и бумагами, а там оказались ко всему прочему: нагрудный знак «За участие в общих штурмовых атаках» и ещё два «За ранение» первого типа, множество бумаг и несколько писем. Звягинцева почувствовала богатство на приличной глубине — около метра, чем вызвала восторг у всей группы. Давид даже пошутил, мол теперь и «аська» не нужна — хватит одной Аньки. А Рашид поворчал, мол, теперь уже точно «всё!» Даже по логике получалось, что ничего нового найти невозможно.

***

На четвёртый день, после истории с черепом и аниным побегом, Давид и Георгий вернулись довольные и сообщили, будто нашли под пристанью какое-то захоронение или что-то подобное, в виде сложенных старых бревен. Всё это зарисовали и замерили. Теперь дело в шляпе: приехать на следующий год и откопать закладуху. Все обрадовались, даже Катя немного подобрела.

Но Рашид всё равно остался чем-то недоволен. Качал головой, мол фундамент не тот. Давид начал с ним горячо спорить, остальные мнения разделились: Катя ехидно заметила, что никакого клада нет, и промаялись напрасно, а Жора и Матвей, потребовав сначала обещанные сверхурочные, тут же заявили, что всё вполне возможно и нужно непременно ещё раз приехать и продолжить работу в следующем году.

Двинули тогда главный резерв группы! Аня пару раз сходила на пристань и снова пыталась почувствовать клад… Наконец, она сообщила:

— Да, возможно там что-то есть. — Подумала ещё и радостно воскликнула: — Да, есть! Я уверена!

Все расслабились, покивали довольно головами и вернулись к палаткам. Рашид с Давидом ещё раз съездили на пристань, и в семь часов вечера, вернувшись оттуда, Мазик официально заявил о завершении работ по обмерам, фотографированию и промерам глубины. Достали спиртное и решили отметить!

***

Во время празднования много говорили и рассказывали, каждый о своем. Аня молчала, она думала про историю, которую рассказал ей пару дней назад Рашид. Катя решила обратить не неё внимание и задала такой вопрос:

— Аня, скажи, а какой из демонов в окружении Воланда тебе больше всех понравился?

— Азазелло! — тут же ответила Аня. — Он единственный из всех демонов там настоящий!

— А остальные, как, совсем ненастоящие? — удивился Давид.

— А остальных придумал уже сам Булгаков. И Воланда тоже. Дьявол ведь совсем не такой, как у него. Он в оппозиции к Богу, а в романе — словно вторая часть высшей силы.

— То есть, ты хочешь сказать, что Воланд не дьявол?

— Нет! И не может быть дьяволом. Он часть той силы, что стремится совершить зло, но вечно совершает благо…

— Вообще-то, Аня, ты должна знать, что Булгаков в действительности взял свой образ Воланда из «Фауста» Гёте и эта фраза почти полная копия той, какую произносит Мефистофель в его произведении, — возразила Катя.

Аня покраснела, она явно была не готова к такому повороту.

— Ну хорошо, пусть Азазелло, а что ты можешь нам про него рассказать?

— Азазель — это демон духа и пустынь! — С радостью начала Аня, — Он обучил мужчин искусству войны и охоты, а женщин искусствам красоты и домашнего уюта. А ещё, само слово «азазел» — древнееврейское поименование «козла отпущения». Он принимал на себя чужие грехи. Он очищал от них возложивших на него руки людей. А ещё Азазель был падшим ангелом, не побоявшимся Бога и выступившим против его воли. После этого архангелам было приказано убить Азазела, но не нашлось никого кто мог вступить с ним в страшную битву. И тогда Бог приказал Архангелу Рафаилу отрубить тому крылья и отправить в отверстие в Дyдаеле, это такое место в пустыне, куда его и опустили. Положили на него грубый и острый камень, покрыли мраком так, чтобы он остался там навсегда. И ещё закрыли ему лицо, дабы он не смотрел на свет. И в великий день Страшного суда он будет брошен в жар пламени Преисподней, а после возглавит армию Люцифера!

Тут Аня рассказала и про Бегемота, ехидно заметив, что тому нет никакой возможности подняться из Ада, ввиду его размеров и силы. Он может вселиться в человека, стать причиной его одержимости, как вселялся когда-то в монашек. Про Фагота она сообщила, что это и не демон вовсе, а добрый дух, помогающий людям. Его нет в свите Сатаны, но этого духа можно призвать, дабы пришел попутный ветер, ушла хворь или повстречался нужный тебе человек.

— Но как же, Аня, Фагот это вроде бы демон ветров? — возразила Екатерина.

— Но его не может быть в свите Люцифера, он не отверженный ангел — обычный дух.

— А Гелла?

— А Геллу Булгаков скорее всего выдумал. Наверное, взял из греческих мифов или скажем, вспомнил про Хелль.

Девушка говорила и говорила у медленно пылающего костра. А когда выпила чуть вина, то принялась рассказывать ещё увлекательней и быстрее. Её голосок журчал над дуновением ветерка и потрескиванием пламени, и все вокруг слушали и задавали вопросы, а иногда спорили, схватывая отдельные фразы. Порядок наводил Давид, на время ставший председателем. Рашид не слушал Аню. Он вскоре встал и начал задумчиво бродить и курить рядом с палатками. Словно ждал, когда Аня закончит, а может, и думал о чем-то...

***

Часов в одиннадцать вечера, или чуть пораньше, глубокомысленный Мазик предложил всем прогуляться к реке… Но это предложение не вызвало никакого энтузиазма. Все устали, кроме Ани. К тому же крепко выпили, например Георгий уже валялся в палатке, а Матвей держался из последних сил и также хотел спать. Тогда Рашид предложил прогуляться девушкам, но Катерина резко отвергла его предложение, заявив, что весь вечер работала над шашлыками, и собирала вещи. Давид задумался и предложил сходить втроем, но Рашид отказался от этой идеи. Тогда Аня внезапно и вспомнила про пещеру. Ей вдруг непременно захотелось там побывать и увидеть всё своими глазами.

— Во! Пещера, точно! — поддержал её Рашид.

Аня к этому времени уже была разгорячена шашлыками и вином, а также длительным увлекательным диспутом на тему сил зла и демонов Апокалипсиса, и совсем не думала ни о какой угрозе.

Кате эта идея крайне не понравилось, и она начала сверлить своего бывшего злобными и агрессивными взглядами, а после принялась искать аргументы против такого похода.

— А я-то тут при чём? — возразил Рашид, — Нюра так захотела. Давид, покумекав, отнесся к идее положительно.

— Вот завтра, тогда, и сходим все вместе! — Заявила в ответ Катя. — Чего удумали, в такую ночь тащиться?

— Мы возьмем фонари… — Возразил Рашид.

— Ноги переломаете, оба!

В общем, началась борьба в стиле «pro et contra». Точку в споре поставил Давид: он предложил Рашиду и Ане сходить вдвоем, но взять с собой непременно фонари и, на всякий случай, аптечку. Рашид заметил, что в аптечке нет необходимости, но Давид настоял на своем.

В итоге, помимо фонарей, захватили и аптечку Давида. Самого Доду успокоило то обстоятельство, что Рашид практически весь вечер не пил, и была надежда, что хоть в трезвом виде Мазик не накосячит. Но он попросил держать его в курсе, и вернуться не позднее двенадцати, максимум, плюс полчаса. Про себя Дода решил, как такая прогулка поможет окончательному примирению сторон после долгого и весьма неприятного для всей группы конфликта.

Вымотавшаяся Екатерина устала спорить и махнула рукой. К тому же она сама неплохо расслабилась и также сняла накопившееся за время поездки напряжение. Жора и Матвей к этому времени уже оба дрыхли в палатке. Аня, поняв, что решение принято, радостно сбегала сначала в кустики, затем в палатку, взяла оттуда курточку и шапку, и вместе с начальником партии смело пошла в поход.

Спустя много времени она долго думала над этой ошибкой, но, анализируя эти события, сотни раз прокручивая и перекручивая их у себя в голове, в конце концов, пришла к выводу: другого тут и не могло случиться. Дело в том, что её саму подспудно тянуло к Рашиду. Он казался ей демоном, злым демоном из грёз, снов и фантазий. Она не могла это объяснить, что-то в душе заставляло её трепетать от черной бороды Мазепы, прямо как гуль при виде ифрита. Давида же больше напрягли те взгляды, которые Рашид то и дело бросал на Аню, особенно после серии разборок с Екатериной, но он списал это на свою паранойю.

***

Хотя Аня и была чуть пьяна, она шла уверенно и быстро по освещённой фонарями извилистой тропе вдоль холма, по пути продолжая рассказывать про драконов и чудовищ. Рашид шел спереди и слушал внимательно, не перебивая, иногда брал девушку за руку, чтобы помочь пройти какой-нибудь сложный участок. Шел молча.

Когда они прибыли к пещере Рашид по просьбе девушки снова рассказал ей ту самую длинную и весьма романтичную историю, связанную с этим местом.

Аня выслушала, и у неё внезапно заболела голова. Уставшая она присела на старое, лежащее дерево и попросилась либо чуть-чуть поспать пару минуток, либо вернуться в лагерь, а Мазик, в ответ, предложил ей заночевать тут же вдвоём прямо в пещере! Аня, восприняла это как шутку, улыбнулась и ответила, мол лучше всё-таки в лагере, на что Рашид вдруг принялся говорить о любви и нежных отношениях между людьми, а девушка не могла понять, зачем он ей это говорит и для чего. Она спросила, что Рашид Абильдинович думает о ней и не сердится ли больше? Руководитель ответил, мол всё это ерунда, а Аня очень юна, умна не по годам и красива…

И тут до Ани стало что-то доходить. К чему все эти комплименты, особенно когда остались наедине? Она заволновалась, заявила, ей холодно. Мазик предложил девушке накинуть свою куртку. Это ещё больше обеспокоило Аню, и та стала отбрыкиваться. Наконец грубо ответила Рашиду, что не имеет даже мыслей с ним связываться, и вообще у неё есть парень. На это Рашид ответил, что никакого парня у неё нет, и он уже это всё проверил. Тут Аня перепугалась не на шутку и начала требовать, чтобы её отвели в лагерь, прямо сейчас и немедленно. Мазик вроде согласился, но… предложил ей сначала посидеть рядом, посмотреть на звезды, а затем разговорился о любви, о том, что хочет создать семью и всегда мечтал о такой девушке, как Аня.

«Я же несовершеннолетняя, что он несет?» — пронеслось в голове у Звягинцевой, — «какая семья, о чем он?!»

Аня задрожала точно так же, как четыре дня назад, когда Мазик выкинул её находку. Вся привлекательность Рашида моментально исчезла, и снова перед ней был не демон из снов, а «грязная тварь и похотливая собака», как она когда-то назвала Муратова, перед тем как сбежать. Рашид заметив, что девушка дрожит, снова предложил ей надеть его большую теплую куртку, а когда она послушалась, то он начал клонить к её земле. И тут…

Аня вскочила и яростно крикнула:

— Чёрт! Ты что, шизанулся, урод? Отступись от меня! Быстро!

А Рашид в ответ повел проповедь про любовь с первого взгляда, как он влюбился в неё, ещё когда она села в машину и…

…Аня побежала от него назад, в лагерь, вернее — помчалась стремглав как умела! Но не успела она сделать и нескольких шагов, как тот с ревом медведя прыгнул на неё, поймал за лодыжку и дернул назад. Девушка вскрикнула, успела лишь резко обернуться, и упав, ударившись затылком об корень, потеряла сознание.

Рашид утер её кровь, наложил на ссадину пластырь, и отнёс обратно к пещере где постелил небольшое ложе. Внезапно Аня закашляла, приходя в себя, тогда он накрыл ей лицо платком смоченным эфиром, и та заснула.

Она лежала безмятежно и бесчувственно, спящая черноволосая красавица… Рашид не спеша потрогал лицо девушки, грудь, затем аккуратно стащил с неё свитер. Теперь Аня была в белом лифчике и джинсах. Он снял с неё обувь и… расстегнул лифчик. Маленькие груди с сосками-пуговками уставились на татарина. Руки Рашида задрожали, и он уже понял, что совершенно не способен даже чуть-чуть, контролировать себя. Решил полностью и немедленно обнажить это чудо, этого ангела, который лежал перед ним и спал так безмятежно, увидеть её наготу целиком! Стащил с Ани джинсы, а затем спустил трусики.

А когда он это сделал, то не поверил своим глазам. Так прекрасна и чиста была в своей бесчувственной наготе юная Звягинцева. Рашид раздвинул ноги девушки, лег на неё… и накрыл, буквально как накрывает черное облако прекрасную горную долину.

Читать книгу