К первой главе по этой ссылке:
Глава третья(продолжение)
Торопясь занять место указанное воеводой, Жилята оглянулся на своих подопечных.
- Что с твоей кобылой? – Спросил у Мезени, указывая на окровавленный круп его лошади. Тот оглянулся и некоторое время, молча, смотрел на падающие в снег крупные красные капли.
- Язык проглотил?! – Прикрикнул Жилята.
- Это когда ездили с мордвой поговорить. Они в нас стреляли. Вот - Сороке шкуру срезнем рассекли.
- Почему ты об этом мне не сказал?!
-Я сам ее рану, как мог, обиходил. Кровь унялась. – Лицо парня выражало полнейшее недоумение. – Вот - снова кровавит.
- Ты! – Жилята, не подобрав подходящих слов, сплюнул на снег.
- Он может взять одну из вьючных. – Позволил себе вмешаться с советом провожатый. Жилята в сердцах от него отмахнулся.
- Какую там из вьючных?! Такую остолопину еще и не каждый конь увезет! Ладно! С крестом и горячей молитвой авось уж да как-нибудь…
***
- Ну-ка вы, цыц! – Ворвавшись в толпу воинов, Жилята принялся восстанавливать порядок.
- Раскудахтались как куры! Вы кто?! Воины Суздаля? А то похожи на баб перепуганных! А ну замолчали!
Гвалт встревоженных возгласов стих. Дружинники один за другим оборачивались к нему и скоро Жилята был в кольце парней замерших в ожидании. Крутанув коня он, казалось, успел заглянуть в глаза каждого из них.
- Чего оробели? Кого испугались?
Ближайшие воины хмуро молчали, но из задних рядов донеслись выкрики.
- Так ведь они нас как волков обложили!
- Ни за что пропадём!
- Всех передавят!
- Кто? – Жилята заорав, привстал на стременах, пронзая взглядом войско, на всю глубину, и сразу вокруг воцарилось молчание.
- А ну, живо в строй!
Уже стоя в первом ряду, он поглядывал на последние приготовления к битве. Дружинники, заняв свое место в строю, перекидывали со спины щиты, продевали в их ремни одну руку, другой брались за древки копий.
Ближайшим соседом справа оказался Мезеня. Прикрывшись, как все миндалевидным щитом, он в правой руке держал сулицу уже извлеченную из тула.
За Мезеней стоял Мирята. Не привычный, как и многие его соплеменники, к конному копейному бою, он вооружился саблей, очень добротной и к удивлению Жиляты, даже посеребренной по рукояти.
Коченя видно не было, так как он стоял прямо за спиной, и обернуться к нему уже не пришлось. Мечеслав, убедившись в готовности войска, сказал, что-то племяннику и выехал из строя на несколько шагов.
- Ну, началось. – Произнес, кто-то из воинов и пару раз резко вздохнув, горячо зашептал:
- Да воскреснет Бог, и расточатся враги Его, и да бегут от лица Его ненавидящие Его. Как исчезает дым, да исчезнут, как тает воск от огня, так да погибнут грешники от лица Божия, а праведники да возвеселятся…
Шепот творимых молитв шелестел над дружиной. Русичи торопливо крестясь, воздевали взгляды к небу, закрытому от них тяжелой серой тучей, а из нее на разделившее два войско пространство, уже сыпались крупные снежные хлопья. Над полем хрипло завыла труба.
Жилята помотав головой, стряхнул охватившее оцепенение.
- Ну что, постоим за веру Христову? Не посрамим славы отцов!
Дружина пошла навстречу врагу. Сначала шагом. Потом все быстрее и быстрее. Опять взвыла труба, и кони понеслись вскачь.
***
Пешая рать эрзян ступила на берег, поднялась по его не высокому склону и встала. У многих воинов с собой были луки, и они взялись за них, как только позволило быстро уменьшавшееся расстояние. Большинство стрел летели мимо, застревали в щитах, отскакивали от шлемов, или скользили по броне. Но некоторые, все - же достигали цели, валили из седел всадников, рушили с размаху на землю лошадей. Тем, кому не повезло ехать за упавшими, приходилось, через них перескакивать, и иногда кто-нибудь не успевал…
Эрзяне были совсем уже близко. Их стрелки один за другим, стали торопливо убирать луки, иногда просто бросая на землю, спеша сменить на щит и копье. Только один из них, войдя в раж, все рвал тетиву, пуская стрелы одну за другой. Рухнув, исчез сосед Жиляты слева. Сам же Жилята, мчавшийся на лучника, встретился с хищным взглядом его прицельно сощуренных глаз. Отметив руку, взявшую стрелу, понукнул коня, понял, что доскакать уже не успеет и увидел как этот лучник, валится навзничь к ногам своих сородичей. Лук его упал на землю, а рука, так и не успевшая вытянуть стрелу, хваталась за древко, пробившей грудь сулицы. И тут же рать эрзян, разноголосо завопила и, всколыхнувшись, двинулась вперед навстречу коннице, быстро сокращая между ними расстояние.
Совсем еще молодой парень, занял место лучника только, что сраженного сулицей Мезени. Перешагивая через упавшего, и не хотя на него наступить он, прыгнув на встречу Жиляте, споткнулся. С трудом устояв, выставил щит, против направленного в живот копья, и не успел даже удивиться, когда это копье оказалось прямо перед его глазами. Жилята обозначив удар в его живот, в последний момент слегка вздернув древко, послал острие выше края щита, целясь в ничем не прикрытое горло. Конь его, сбил парня грудью, швырнув окровавленное тело на шедшего за ним худого мужичка в старом и прожженном местами кожухе. Он, метился ударить топором коня, замешкался от столкновения с трупом и был сражен ударом в ключицу. Точно так же заколов его соседа справа, Жилята повернулся к соседу слева. Тот проворно присел и копье, пройдя над его головой, было перехвачено следующим воином. Дюжий парень схватился за древко обеими руками и что было сил, потянул на себя. Жилята не стал с ним бороться. Выпустив копьё, взялся за меч. Увернувшийся от удара эрзянин разогнулся и ударил рогатиной . Жилята отклонил её древко локтем и принялся бить мечом врага, который сноровисто прикрывался щитом и даже сам ещё раз ударил, прежде чем был зарублен Мирятой.
Следующий воин, оказавшийся перед Жилятой, просто метнул в него топор, а затем вдруг развернулся и так же как все остальные эрзяне, бросился бежать. Жилята понукнув коня, погнался за бегущим. Тот, сделав несколько шагов, врезался в преграду из замешкавшихся на спуске соплеменников. Побуждая бежать их быстрее, он ударил одного из них по спине и, не добившись успеха, видимо понял, что ему не уйти. Выхватив длинный боевой нож он, заорав, обернулся к погоне. Жилята подскакав, с маху рубанул его между плечом и шеей и, опрокинув конем тело, вдруг увидел, что перед ним пусто.
***
Пешее ополчение эрзян не устояло в схватке с бронированной конницей. Потеряв многих воинов в первых рядах оно, скатившись с берега, отступило на речной лед, сохранив порядок в середине и на левом крыле своей рати. Правое крыло, охваченное с фланга, не выдержав удара, сразу же рассыпалось и, отдавшись панике, стало разбегаться.
Разбив его, дружины ростовцев и ярославльцев, расчистив себе путь, рванулись навстречу дружине Виряса.
Мечеслав смотрел на них, остановив своего коня у самого спуска к реке. Воинов в стремительно сближавшихся отрядах было примерно поровну. Воевода не сомневался в победе своих, но не в силах сдержаться, азартно кричал им, подбадривая, будто те могли его слышать. И возликовал когда старшИна ростовцев, сломав копьё в теле ближайшего врага, выхватил булаву и принялся колотить инязора эрзян.
- Бей его, Ероха! Бей!
Виряс сумел заслониться щитом, рубанул мечом, получил булавой по шлему и тут же поединщики пропали из виду, скрытые сошедшимися в конной битве воинами. Только после этого, Мечеслав смог оторваться от зрелища схватки. Словно опомнившись, он стал оборачиваться, силясь разглядеть, что происходит за спиной. Даже пришлось привстать в стременах, но увидел.
За легкой пеленой сыпавшего снега, от дальнего края поля в их сторону, начали движение конники Пургаса. И было их, на глаз, гораздо больше русичей.
- Пора поворачивать! – Обернулся воевода к племяннику. Тот, будто не услышав, во все глаза смотрел на рубку ростовцев с дружиной Виряса.
- Труби скорее! – Хлопнул по его плечу воевода, Изяслав-же на отозвался со странным удивлением.
- Чего это они замыслили, дядька Мечеслав?
Воевода посмотрел в сторону схватки. Та уже закончилась победой Ерохи. Что стало с Вирясом, было не понять. Последние же его воины мчались во всю прыть, стремясь убежать под защиту пехоты. Ростовцы и ярославльцы, не уделяя более беглецам внимания, продолжали скакать по реке. Ехавший впереди всех Ероха, часто оглядывался, видимо для того, что бы торопить воинов. Их у него осталось не больше половины, но он продолжал звать их за собой, уводя далеко за спину врага. Мечеслав изумленно смотрел на ростовца, пытаясь понять, на что же он надеется с дюжиной дружинников. И тут его вдруг осенило.
- Ероха, сука! Куда!? Назад! Падаль!
Будто услышав, один из воинов остановился, крикнул, что-то старшине ростовцев и повернул обратно. Остальные, во главе с Ерохой, продолжали гнать коней, уносясь подальше от боя.
- Бросили нас, твари! – Воскликнул, кто-то и многие его поддержали бранью.
Мечеслав, выкрикнув проклятье, смачно плюнул в след сбежавшим. Обернулся к племяннику. Зарычал на него, так будто тот был виновен в бегстве ростовцев.
- Труби уже, телятя! Стоишь, глазами хлопаешь…
Изяслав торопливо схватился за рог. Заныл сигнал общего сбора. В это время эрзянские пешцы, остановившиеся на льду реки, окончательно пришли в себя и вновь пошли на русичей. Те из них кто сохранил луки, сейчас про них вспомнили. Одна из стрел едва не попав в Мечеслава, сочно звякнула по чьей-то кольчуге. Гнусавый вой рога сразу затих.
Жилята услышав долгожданный сигнал, с облегчением выдохнул.
- Ну, слава Богу! И чего столько ждали? – И обернувшись, заорал воинам.
– А ну раздались! Скорее поворачивай!
Дружинники прянули в стороны, высвобождая место для разворота коней. Теперь последний ряд становился первым. Жилята перешел в него. Лежавшее перед ним поле в нескольких местах бугрилось уже припорошенными снегом телами дружинников. Сколько? Считать сейчас их не хотелось, но в двух местах он заметил движение. Увидел его так же и глазастый Кочень.
- Кто там? – Спросил он, борясь с дрожью голоса. – Кто то из наших от раны страдает, или он так об землю зашибся…
- Или это конь его околевает! – Нарочито грубо перебил Жилята. Ему очень хотелось вместо потерянного копья, подобрать копье одного из павших дружинников. Но до ближайшего из них было довольно далеко, а Жилята боялся оставить юнцов без присмотра. Поэтому он сердился на себя за нерешительность, на воинов за неопытность, но больше всего на Коченя за излишнюю болтливость. Не в силах более сдерживаться, он рявкнул, что бы тот заткнулся. Немного успокоившись, но всё ещё думая о копье, столь необходимом для предстоящей конной сшибки, добавил. - Подъедем, увидим!
Дружина Пургаса обогнула твердь, встав между ней и войском Мечеслава. Развернувшись, между рекой и лесом, перегородила поле, и Жилята оценил ее силу более чем в две сотни конных. Мелькнула мысль - а сколько у нас? И еще раненые. Слава богу, их не много и только одному из них приходилось помогать держаться в седле. Все остальные годны к битве. Вот только скорее бы она началась. Медлить нельзя! И тут его позвал воевода, требуя к себе не медля.
- Да что там у него? - По голосу он понял, что Мечеслав очень сильно встревожен. Как только подъехал, увидел, чем именно. Древко, обвисшего в безветрии, стяга теперь держал один из юнцов. Парнишка был бледен и губы его подрагивали, или от волнения, или от холода. Изяслав же сидел в седле, обеими руками вцепившись в поводья, и не смотря на это, скашивался на сторону. В правом боку, застряв в нижних ребрах, торчала стрела. Древко ее смотрело вниз и по нему, смочив оперение, в истоптанный снег текли капли крови.
- Ах ты ё… !!!
По длине древка торчавшего наружу, Жилята понял, что стрела вошло довольно глубоко. – Как он не сомлел-то?
- А он и сомлел! Но быстро опамятовал. Наша порода! Но ты вот что послушай
Мечеслав на ухо, шепотом поведал о бегстве Ерохи. Жилята со своего места не мог этого видеть, а узнав об этом сейчас, будто и не удивившись, продолжал слушать.
Мечеслав, зыркнув глазами на ближайших воинов, заговорил еще тише:
- Нас осталось очень мало. Как уж теперь сложится с ними – кивок на конницу эрзян – Бог его знает! Но вот его, Изяслава, его надо спасти! Понял о чем я?
Жилята пару мгновений молчал, глядя на начавших движение дружинников Пургаса. Потом посмотрел на сильно уменьшенную дружину суздальцев и, выпрямляясь, ответил.
- Нет!
Мечеслав пару раз резко вздохнул, видно борясь с какими-то чувствами. Потом заговорил чуть громче и тоном, пресекающим все попытки спорить.
- Я твой воевода. Велю тебе, суздальскому воину Жиляте. Спаси боярича Изяслава. Сына Путислава - твоего боярина!
Исполняя прямой приказ воеводы, Жилята вместе с Изяславом, заняли место в последнем ряду. С началом атаки, они должны отделиться от войска и свернув направо, по льду реки объехать твердь, скрыться в лесу на той стороне и там дождаться, чем кончится битва. Если дружине удастся прорваться, уходить она будет так-же, по льду, и Жилята с ней сможет соединиться. Если же нет, то он сам, лесами выйдет к княжескому стану. Дорогу-же ему покажет провожатый.
Изяслав, было видно, не хотел оставлять войско, но спорить с дядей не нашёл силы. Из-за ранения он быстро слабел, хотя верхом, пока, сидел самостоятельно. Удержится ли он в седле на скаку? Жилята не знал, поэтому велел мордвину-провожатому, за раненым присматривать. Тот, вовремя заминки у берега, вступил в перестрелку с эрзянскими лучниками. Нескольких из них достал, но тул его опустел, и мощный лук стал бесполезен. Теперь он спорил с Коченем, который предлагал укоротить торчавшее из раны древко стрелы.
- Оно бояричу мешает!
Неожиданно на помощь Миряте пришел Мезеня сказавший, что этого делать нельзя и Кочень отстал.
Взять их с собой приказал воевода. Они, мол, если надо будет, должны помочь ему пробиться, или если что, то задержат погоню. Мезеня, сломавший в бою копье, вооружился еще одной сулицей. Кочень свое копье сохранил. Сейчас, его испачканное красным острие, целило прямо в серое небо.
Жилята хотел приказать ему стереть кровь с оружия, но не сделал этого. Сам он свое копье утратил, на что теперь очень сильно досадовал. Да еще его миндалевидный щит оказался расщеплен по самому низу. Жилята припоминал, что вроде бы именно туда прилетел брошенный эрзянином топор, а потом об этом, думать стало некогда. Опять завыл рог и дружина, пустив коней вскачь, понеслась на врага.
Жилята недолго ехал за ней, потом немного отстав, повернул к реке. У самого льда он обернулся. Его люди, как и было велено, следовали за ним. Воины, ехавшие крайними в последних рядах дружины, это заметили. Оглядываясь, они провожали их взглядами полными удивления. Жиляте почудилось, что сейчас они, покинув строй, увяжутся за ним. Сначала один, потом другой, за ним третий и вот так, строй дружины рассыплется. Но этого не случилось. Дружина, набирая разбег, неслась на врага и ее боевой клич, настиг беглецов уже на льду.
Мчались по реке, забирая вправо, с тем, что бы потом выехать на берег. Пологий и удобный для этого склон, находился прямо за твердью. Беглецам предстояло ее миновать. В крепости их намерение поняли, и на стене, обращенной к реке, появились вооруженные люди.
В это время, над полем, разнесся грохот и рев столкнувшихся в битве конных дружин. Жилята на ходу оглянулся на них. Мечеслав сумел направить войско так, что бы ударить по левому, крылу рати Пургаса. Таранным ударом конных копейщиков, он его почти опрокинул. Теперь там кипела бешеная сеча. Суздальцы рвались к реке, и врагов перед ними оставалось немного. В груди затеплилась, заныла, зашевелилась надежда - «прорвутся»! И в этот момент раздался крик Коченя.
- Впереди конные!
И в ответ ему яростный возглас Миряты:
- Ах какая встреча! Инязор Иняс!
Жилята сразу понял, кому из появившихся на пути врагов, так злобно радуется их провожатый. Эрзянин, на жеребце бурой масти, под богатым седлом, стоял впереди всех. Одетый в кольчугу и шлем, явно дорогие и очень добротные. Вооруженный копьем, прикрывшийся щитом с красным узором по белому полю, он даже с расстояния смотрелся очень грозно. Четверо его людей вооружены кто чем. Броней и шлемов ни на ком из них не было. Выехав на лед, они впятером перекрыли дорогу. Свернуть было некуда, да Жилята об этом и не помышлял. На скаку обернулся взгляенуть на Изяслава. Тот был в сознании, в помощи, пока, как будто не нуждался и рядом с ним ехал Мирята. Убедившись в том, что боярич в порядке, Жилята глянул на гридней и, выхватив меч, заорал:
- Бе-ей!
И в тот же миг, навстречу ему, рослый жеребец Иняса, полный молодой и нерастраченной силы, резво понёс своего седока. Глядя на противника в щель между щитом и шлемом, Жилята понимал, что вооруженный копьем против его меча, тот первым нанесет удар. Сближаясь, примерялся принять удар так, что бы пережить его и тут же ответить. Поэтому он принял чуть вправо, чтоб встретить копье левым плечом, пустив острие вскользь по щиту.
«Потом осадить, вздыбить коня и рубануть сверху по шлему. Щитом заслониться он не успеет. Я много раз уже так делал!»
Мысли неслись в такт ударам копыт. Эрзянин за мгновения очутился рядом и, глядя на врага сквозь щели полумаски, молниеносно ударил копьем. Жилята, как и собирался, выставил щит так, что бы копье по нему соскользнуло и по положению вражеской руки, понял, что не угадал. Иняс не стал его бить в плечо, или в голову. Он в последний момент опустил копье вниз.
Ногу Жиляты рвануло так сильно, что он услышал разрыв стременного ремня. Еще не успев почувствовать боли увидел, что летит куда-то вниз и влево в вихрь поднятого конскими копытами снега. Удар об лед высек разящую молнию. Она, зародившись ниже колена, пробив через все тело, ударила в мозг.
***
Очнувшись, не мог понять, что случилось. Голова мерзла на холодном и твердом. Открыв глаза, увидел, что собственным конем, он придавлен ко льду. Левая нога била болью в затылок и была мокрой от бедра до ступни. Чуть приподняв голову, взглянул на коня. Тот лежал на левом боку. Правый глаз был открыт, а оскаленный рот забит розовым снегом. Гнедой не дышал. Только теперь осознав, что случилось, Жилята заворочался, пытаясь осмотреться. Первым кого он увидел, был Кочень. Тот, стоя в десятке шагов от него, куда тянул за уздцы чью-то лошадь. Далее на глаза попался Изяслав. Он сидел, в седле обмякнув, склоняясь все ниже к гриве коня. Увидев это, Жилята начал выбираться из-под Гнедого. Скинув стремя с правой ноги, он попытался ползти на боку. Нога не шла, застряла. Тогда, переведя дух и собравшись с силой, Жилята рванулся из-под коня.
Снова очнулся опять от холода. Кто-то натирал его лицо снегом. Открыл глаза, увидел Мезеню и услышал Коченя:
- Жилята опамятовал. Ну, слава Богу!
- А куда бы делся? Крепкий. – Мезеня, выглядел очень довольным. Они стояли, склонившись над ним, а за ними качались ветви деревьев.
- Что с Изяславом? - Спросил Жилята, с трудом шевеля замёрзшими губами.
- Мирята его к седлу привязал, так что бы тот, сам мог сидеть. А то он сомлел. – Тараторил Кочень, а под конец, вдруг дрогнувшим голосом, заговорил уже с Мепзеней.
- Всё брат, я его крепко держу. Поднимаем!
Вдвоем они, подняли Жиляту, и тот только сейчас увидел, что находится не на реке.
- Где это мы?
- В лесу, не видишь? – Пыхтел Мезеня, почему-то в одиночку удерживая раненого.
- Это я вижу! Где это в лесу? Что с остальными? Что же молчишь ты, остолопина?
Ответа не последовало. Вместо этого перед глазами появился Мирята, который вел в поводу жеребца бурой масти, под богатым седлом заляпанным кровью.
- Ну, теперь сажаем! – Выдохнул Мезеня и зашипел, явно на Коченя. – Эх ты криворукий, я же тебе показывал…
Ногу Жиляты дернуло так, что он надолго утратил сознание.
Продолжение здесь: