Угловатая девочка лет четырнадцати смотрела на тётку голодным зверьком. Чёлка стрижена вкривь, под ногтями грязь. Сутулится, но кожа вроде чистая. Да, не так Аня представляла себе таинственную племянницу, хотя звоночки были.
Старшая сестра рано уехала из дома — Вика поссорилась с мамой из-за парня, собрала сумку и исчезла из родительского дома навсегда. Про Викину дочь Аня слышала от матери и оттуда же знала, что у Вики с мужем — тем злополучным парнем — не сложилось. Возвращаться к родителям Вика не пожелала и только изредка звонила сообщить, что все живы-здоровы.
Насколько Аня была в курсе событий, мама тоже так и не познакомилась с внучкой, хотя проявляла к ней горячий интерес. Вика под разными предлогами отказывалась приезжать, а к себе не звала и точный адрес скрывала.
Сама Аня с Викой не общалась даже по телефону — сказывалась разница в возрасте, да и не помнила она толком старшую сестру, только смутный образ разбитной красавицы и вечные скандалы из-за позднего возвращения и парней, один другого хуже.
И вот беда — Вики больше нет, а маму давно схоронили. Вика не объявилась за наследством и ограничилась единственным холодным смс в ответ на бывший мамин номер. Родительский домик продали, а половину сестры Аня отложила на счёт до поры, когда Вика соизволит ответить на хоть какие-нибудь сообщения. Спустя пару лет пришло время использовать те деньги, но совсем не так, как планировалось.
Ане пришлось поехать решать вопрос с племянницей — телефон вдруг ожил, но не голосом сестры. Ей позвонила женщина из полиции, сообщила про найденное в лесу тело Вики, скупо уточнила родственную связь с несовершеннолетней девочкой и спросила в лоб:
— Забирать ребёнка будете или оформляем?
— Куда оформляем? — не поняла Аня.
— В детский дом, куда же ещё. Впрочем, вряд ли такую кто заберёт.
Аню царапнуло это «такую» и она пообещала быстро приехать и разобраться на месте. Викина квартира находилась в трёх часах езды, на берегу озера, рядом с лодочной станцией. Мрачное место и полно комаров от леса, но чувствовалась здесь и дикая, нетронутая красота.
Внутри её ждали суровая женщина из службы опеки и невысокая дама в полицейской форме. При ребёнке подробности про Вику не расспросишь, и Аня скомкано помогала заполнять бумаги, а сама мимоходом разглядывала племянницу. Явно бесконечно далёкую от образа послушной домашней девочки, которой когда-то была маленькая Аня.
Маша стояла возле батареи и крутила в руках тряпку, смотанную в нечто вроде неряшливой куклы. На разговоры реагировала безучастно, словно не осознавала, что происходит, но когда Аня внезапно оторвала голову от бумаг, то поймала настороженный и неприязненный взгляд. Девочка и не думала подлизываться и уговаривать забрать её, напротив, в ней читалось скрытое торжество.
Аня придумала, как отозвать в сторону даму из полиции, и шёпотом спросила:
— Что конкретно случилось с Викой?
— Убили. Вместе с пьянчужкой-хахалем.
— Кто убил?
— Откуда же я знаю? — раздражённо бросила женщина. — Кто-то облил их горючим и сжёг. Будет следствие, но шансов найти виноватых мало… Кругом на сотни километров лес, кто угодно мог вылезти и сотворить такое.
— А ребёнок где был?
— Дома.
— Что говорят в школе? Как она… вообще?
— Девочка в школу не ходила. Числилась на домашнем обучении, но, честно говоря, я думаю, что там не дураки и сами попросили об этом вашу сестру.
— Почему?
— Вы её видели? — громкое фырканье. — Девочка ненормальная. Разговаривать не хочет, есть отказывается. Честно говоря, мы только вас и ждали, чтобы оформить её в интернат. Отправим в областной центр и дело с концом. Никто вас не осудит. Вы молодец, что приехали сразу же, не придётся возиться до ночи. Прямо мурашки от неё, да?
Аня вцепилась в подкладку карманов куртки. Племянница не похожа на обычных детей, ну а кто не замкнётся, потеряв мать? Бабушки и дедушки нет, тётку раньше не встречала… Бедняга в западне и не понимает, что в интернате куда хуже, чем с незнакомой, но всё-таки родственницей.
— Я её заберу, — Аня озвучила это вслух и сама изумилась, откуда взялось решение. Словно кто-то толкнул её изнутри.
Представительницы власти состроили недовольные физиономии, точно Аня помешала их законным планам, и принялись задавать ещё более дурацкие вопросы, чем раньше. Наконец допрос окончился, бумаги исчезли в папках, а ей было велено освободить комнату до вторника — квартира сестре не принадлежала.
Женщина из опеки пообещала, что к Ане скоро придут и проверят условия проживания, на том и распрощались. На ребёнка обе так и не взглянули перед уходом, не хватило на элементарное участие.
Аня спросила у племянницы, где её вещи, та равнодушно показала на пакет возле раскладушки. Только сейчас до Ани дошло, что к своим годам Маша даже минимумом одежды не обзавелась.
— А в чём ты зимой гуляла? — спросила Аня, рассматривая убогую куртку. Маша не ответила.
Резиновые сапоги на пару размеров больше, стёртые сандалии — вот и вся обувь на подростка. Бельё застирано в хлам, две майки, тренировочные штаны. О чём Вика думала? Впрочем, в её шкафу тоже негусто. Аня прошлась по полкам — какое-то старьё, пару платьев показались знакомыми с детства. Неужели сестра нищенствовала? А помощи не просила из гордости?
Мама бы последнюю копейку отдала, да и Аня не осталась бы в стороне, зная о таком. Но сейчас уже поздно сожалеть — придётся играть роль родительницы. Как сумеет.