Утром я сумбурно рассказала о том, что произошло в предыдущие дни:
Признаюсь, собраться с мыслями тяжело. С 20-21 я вообще не спала, 22 — шок и сегодняшний день прошел а тревожном ожидании новостей. Так что чукча сегодня не самый лучший писатель. Пишу, чтобы привести мысли в порядок.
Почему я в таком шоке?
Потому что сама лежала только в роддоме, причем в первый раз по личной договорённости с врачом, о чем до сих пор жалею. Из трех родов — те были самыми худшими.
Потому что моя мама всегда остерегалась больниц и успешно во мне взрастила нотку недоверия к этим заведениям.
Огромный вклад в тревожный настрой внесли дневники медиков, которые сейчас так популярны в сети.
Медицинские истории я уже более 10 лет читаю взахлёб, пополняя мозговую корочку полезными знаниями. Да, пытаюсь учиться на чужих ошибках.
Отмотаем пленку назад.
20 марта сына укусила домашняя собака. Травма серьёзная, вызываю скорую. Врачи делают тугую перевязку: «Надо везти в больницу: проверять связки, обработать рану, получить назначения по лекарствам».
Отец долетел с работы птицей и поехал за скорой. Пока они едут обсуждаю ситуацию с кинологом и семейными врачом. Мы только-только переболели, сын вообще поймал два вируса подряд и месяц был на больничном. Помню когда-то читала у Комаровского, что после болезни организму нужен хотя бы месяц на восстановление. Принимаем решение об отказе от антирабической вакцины.
Услышав об отказе, врач в больнице дает мужу бумагу на подпись со словами: «Все! Езжайте домой».
Рука не осмотрена, вакцина от столбняка «не требуется». Муж в шоке забирает ребенка и пишет мне, чтобы я его с утра записала к хирургу платно, что я и делаю. О том, что в больнице ребенку не оказали помощь, узнаю уже после их приезда домой.
Мира очень хочет спать. Ехать в другую больницу не хочет, отец тоже вымотан: «Ты же записала его на утро. Давай спать». Ночь проходит у кровати сына. Впервые за долгое время подросток зовет меня, чтобы я с ним полежала перед сном и не хочет отпускать до утра.
21 марта с утра папа с сыном уже на приеме в частной клинике. Сыну меняют повязку, накладывают мази и предупреждают, что если будет ощущение жжения или распирания, то ехать к ним, не дожидаясь планового приема.
Вспоминаю историю одного фельдшера про скорость развития гнойных осложнений у детей. Весь день спрашиваю сына об ощущениях.
Ответы неоднозначные: то хорошо, то давит, то болит, то не болит. Настраиваю себя на лучшее. Вечером даже пересиливаю слабость, и мы с младшими детьми делаем зарядку на улице. Верю в лучшее.
Но перед сном Мира определяется: «Мам, смущает меня это чувство давления». Рана периодически кровит под повязкой. Еще одну ночь провожу у кровати сына.
22 марта снова едем к врачу. На дежурстве другой хирург. Слежу за младшими, пока Мирослав с папой на перевязке. К концу часа становится тревожно, и тут звонит муж: «Врачу надо поговорить с нами обоими».
Сердце упало, лечу с дочерью в кабинет. Сидит сын, в глазах слёзы, но успокаивает меня. Врач тоже обеспокоена. Мягко объясняет, что началось воспаление, пошел гной в кисть и что повязки и таблетки сейчас не помогут.
Получаем назначение в стационар. Врач успокаивает: «если все сделают быстро, то может в воскресенье уже домой поедите».
Я в ужасе. Доктор говорит, что сейчас надо пообедать, заехать домой за вещами. Заезжаем в пекарню, пока мужчины едят, ищу список необходимых вещей.
Дома пес встречает нас раскуроченным вольером и съеденным пылесосом.
Но мысли мои далеко. Хожу по дому, ежеминутно сверяясь со списком необходимых вещей.
... Сумки собраны, надо ехать. На душе не просто тревога. Внутри бегает и орёт Чуйка: «Что-то пойдет не так». Зло отмахиваюсь от своих ощущений, все уже пошло не так.
Мирослав в шоке. Пытается шутить, а глазах стоят слезы. Меня разрывает от беспомощности. Понимаю, что сейчас он не готов лежать в общей палате. Ему и обслужить-то себя непросто. Чего уж говорить о желании с кем-то общаться. Моя бабушка такая же, я тоже. Мы лучше идем на поправку, когда рядом нет других людей. Не умеем абстрагироваться, всегда пропускаем через себя чужие истории и эмоции. В итоге, начинаем за других переживать больше, чем за себя, что в итоге приводит к плохим последствиям.
Уехали. Чувство тревоги нарастает. Я четко осознаю, что оставлять сына одного в больнице нельзя. Нам патологически «везёт» на всевозможных психов. Особенно перед днём рождения сына. История с его первой учительницей — лишь один из примеров.
Звоню маме. Она обещает подъехать в больницу, благо живут они в 10 минутах от нее. Пока все в пути решаю, что пора уже подкладывать соломку. Договариваюсь с мужем о том, чтобы узнал про платную палату и подселение родственника. Забегая вперед скажу, что на решение этого вопроса им понадобилось целых два часа, которые для меня тянулись бесконечно долго.
Звонит телефон. Там подруга с другого конца земного шарика. Вот как поняла? Забалтывает почти на час. Но стоит повесить трубку и снова накатывают слезы.
Звонит бабушка. Тут уже не могу сдержаться. Тихонько реву и корю себя за то, что беспокою бабулю своими слезами. Она плачет со мной, забирая мою боль. Успокаиваемся. Ждем новостей
Звонит мама. Лечь с внуком она не может, но предлагает позвонить другой бабушке — Тане. Звоню. Путаю городской и мобильный: недоумеваю, почему никто не подходит. Вроде бы внешне спокойна, но когда начинаю говорить из горла рвется мольба о помощи. Бабушка останавливает меня на полуслове: «Диктуй список, я собираюсь».
Замираю. Внутри чуть спокойнее. С ней Мирослав будет в надёжных руках. Вы знаете какие у нас бабушки? Ух! Мировые женщины. Видимся мы редко, но они чудесные, каждая по своему.
Мужа с сыном переводят из бокса в бокс. Осмотр — прием на госпитализацию — поиск палаты — транспортировка в главный лечебный корпус сначала на скорой, потом по закрытым подземным переходам. На улице уже ночь.
Звонит тетя. Целый час успокаивает и поднимает мой боевой дух. Слушаю ее и большой ложкой жру торт, не чувствуя вкуса. Думаю о том, что моя семья раскидана по разным городам и районам. Видимся мы редко. Но вот случилась беда и сутки у меня не смолкает телефон. Это очень ценно!
Мои родители уехали за бабушкой. Я на связи с другой бабушкой. И тут... ужасные новости из «Крокус-Сити». Муж остаётся на ночь у сына, потому что к нам не добраться. И не зря...
23 марта.
В час ночи их будят, и сына уводят. Муж бегом натягивает штаны и бежит за ним. А там, в процедурной, ребёнку начинают расковыривать руку без обезболивания!
Сын, который все эти дни терпел, без единой слезинки, не выдержал. Я представить не могу, какая это была боль! Мне после третьих родов тыкнули концом какого медицинского скальпеля в свежий шов — я на месте чуть сознание не потеряла. А тут этот садист полез ребенку в свежую рану!
Муж его остановил и потребовал обезболивающее. О том, что случилось Мирослав написал мне утром следующего дня. Позже звонил Денис. Мои парни обычно сдержаны на эмоции, но это я слушала сквозь рыдания.
Денис решил остаться до 16 часов, чтобы обговорить вопросы обезболивания и ухода. В 17 часов он привез бабушку.
Сын грустит. В руку поставили две дренажные трубки. Уколы, таблетки, перевязки. Стесняется ходить в столовую за едой, но я попросила коллекцию фоток больничной еды. Мира знает, что его мама очень любит простую кухню, так что обед мне все-таки показал:
А потом и ужин:
Мой день прошел в вакууме. Ухаживаю за дочкой, общаюсь с Тишей. Позавтракали, сварили суп, погуляли с собакой, через силу поработала, поглядывая в мессенджер.
Завтра Мире исполняется 13 лет и встретит этот день сын в больнице. Впервые мы с ним так далеко друг от друга. Оба взрывные и импульсивные. Может ругаться так, что дом трясёт, а через минуту уже шутить и обниматься. Мы такие, какие мы есть.
Скучаю. И всем сердцем молю, чтобы старшенькому моему стало легче, и он вернулся домой. Лучше уж я буду ругать его за грязную посуду, лень и бесконечные ролики, чем сидеть в томительном ожидании новостей.
Крепкого здоровья друзья!
Берегите близких.
Далее:
Упомянула:
Рубрика:
Навеяно:
Об авторе и блоге: