Люди болезненно любопытны, и они любят словесные завитушки. Вы думаете, Богу это неизвестно? А вы думаете, зачем Иоанну Богослову было дано Откровение? Я думаю, что Откровение в настоящем его виде было дано, как маленькому ребенку дают песочек, он садится и увлеченно пересыпает этот песочек с места на место. Так и мы садимся и вчитываемся, вчитываемся в интересные кружева слов, но почти никакой действительной информации нам эти слова не дают, о чем Иоанн предупреждает в самом начале повествования. Всё содержание Откровения может быть изложено в двух-трех коротеньких предложениях, не правда ли? Но, тем не менее, впечатление от Откровения величайшее – в нем явно есть нечто Божественное, там ощутимо дышит Дух, это неоспоримо.
Люди с превеликим удовольствием погружаются в это ощутимое, но постоянно ускользающее от них Божественное, в эти словесные кружева грозного Откровения. Все эти драгоценные ясписы, сардисы и прочие сияющие смарагды с конями бледными и таинственными сорванными печатями смерти очень важны, ведь они заставляют нас думать о Боге и о скором конце нашей исполненной мерзостями земной жизни, но они, конечно же, не дают нам никакой точной информации, которая может причинить нам вред. Именно этот возможный вред подразумевался, когда Иоанну Богослову было запрещено рассказывать в Откровении о некоторых увиденных им вещах.
Итак, надо заставить работать наше воображение, поразить, предостеречь и испугать, кого удастся. Сказать, но в то же время ничего не сказать или сказать чрезвычайно мало и сказать это не прямо, а причудливыми иносказаниями. Мы это уже видели. Местами похоже на начало Книги Бытие. Мы возвращаемся к началу. Такова Его воля, которой в точности следует Откровение. Имеющий глаза да увидит.