Как бы то ни было, а служба продолжалась. Было удивительно, конечно, и не совсем укладывалось в моей голове те отношения, которые сложились в экипаже боевого корабля. В фильмах и книгах показывалось нерушимое морское братство и тем сильнее терзали меня противоречия, с которыми я никак не мог справиться.
А офицеры? Они-то жили тут же на одном корабле и уж не могли не замечать «годковщину», правившую кораблём, и вот это-то и было для меня самой большой загадкой, которую я разгадал намного позже, когда уже не служил на эсминце. Если «Окрылённый», да и «Отменный» представляли собой отстойное старьё, доживающее свой век на Северном флоте, то какими могли быть офицеры? Мог ли мечтать молодой, с отличием окончивший высшее военно-морское училище лейтенант начинать свою карьеру с доживающего свой век корабля и несколько лет загнивать вместе с ним? Правильно не мог. По своей воле не мог, а по большой провинности, или как говорят на флоте «залёту» мог, подмочив свою репутацию, и поставив под вопрос карьеру. Но командование флота не могло расточительно относиться к офицерскому ресурсу. Молодые офицеры должны были осваивать новую технику на новых кораблях. А вот как обстояло дело на нашем корабле до меня дошло только теперь.
Командир корабля капитан третьего ранга. Ни имени, ни фамилии не помню, был грузным мужчиной старше пятидесяти лет, что вполне соответствовало и его возрасту и состоянию корабля. А вот старпом высокий, стройный и подтянутый мужчина, лет около сорока, в звании капитан-лейтенанта, наводивший страх не только на нас, карасей, но и на годков, создавал впечатление человека здесь случайного, недовольного своим положением и от того, ещё более строгого. Но и командира и старшего помощника я редко встречал на верхней палубе, может ещё и потому, что сам там появлялся редко.
На вечерней поверке, на юте они, конечно, были всегда, где командир корабля, как правило, распекал всех и вся, а днём я видел их к счастью очень редко, так как встреча, особенно со старпомом, обычно заканчивалась как минимумом замечанием, а максимумом нарядом вне очереди.
Однако и офицеров других боевых частей я особо не наблюдал, кроме вечерней поверки. А мичманов на «Окрылённом» я вообще припомнить не могу. Получается, что основная работа с личным составом была отдана на откуп кому? Именно, - годкам и офицеров это устраивало. Устраивало это и годков, так как караси служили верой и правдой не только отечеству, но и лично им. Так например, «робишку» и тельняшку я стирал постоянно и свою, и командира отделения. А иногда приходилось и ещё одного члена нашего отделения, хотя за ним был «закреплён» Витя Ещенко, но когда тот был на вахте у «ишака», приходилось мне.
Приборку также приходилось делать и на своём объекте, и на объекте годка. Хорошо, что они у меня были рядом, а драить палубу меня научили на ОС-19, так что это было для меня отличными физическими упражнениями, и я с этим справлялся. А вот бачкование мне основательно портило жизнь. Вот так день за днём проходила наша жизнь, когда мы стояли у стенки. А в морях вахты и внеочередные приборки в котельном отделении по откачке воды и очистке трюма от мазута. Но мы не роптали по этому поводу, а вот когда годки позволяли себе рукоприкладство, стараясь подчинить своей воле и предъявляя лишние требования – меня это возмущало до глубины души. Я ещё от отца натерпелся, но это отец, а тут пацан, хоть и старше, но пацан! И они, чувствуя моё к ним отношение, называли меня волчонком. Ещё отец мне говорил: «Васька, у тебя всё на лице написано». Уважал я только старшину Антонова и приблатнённого годка Левина, который никогда не распускал руки и ещё двоих с БЧ-2 и РТС. Так и жили: они меня забрасывали нарядами и бачкованием, а я не сдавался, но не знал, сколько это выдержу. Развязка наступила неожиданно.
Наступила моя очередь заступить на вахту к «ишаку», который находился по правому борту в четвёртом котельном отделении рядом с шахтой вертикального трапа. Мой годок и земляк Володя Суханов спустился по трапу что-то сделать в котле, в котором он и служил. Я не помню, с чего всё началось, но мы с ним разговорились, и стали обсуждать годков, которые особо «отличались» в отношении нас, карасей. Друг с другом пооткровенничать мы могли, так как в котельном отделении никого не было. Что-то поделав, он ушёл, но минут через десять вернулся с разбитой губой. Нехорошее предчувствие овладело мной. На мой вопрос что случилось, он ответил: «Иди в кубрик там тебя ждут, а я тебя подменю». Сбежав по трапу в кубрик, я оцепенел, и неприятный холодок пронзил мою душу. Все годки и «подгодки» сидели на рундуках и лежали на коечках, которые размещены П-образно по левому борту. Их было человек шестнадцать. Стояла зловещая тишина, для меня ничего хорошего не предвещавшая.
В центре на рундуке сидел мой командир отделения старшина первой статьи Антонов и с каким-то недоумением и недоверием в упор глядел на меня. Я стоял как вкопанный. Они тоже молчали. Тогда заговорил Антонов: «Иди сюда карась, что в штаны наложил»? Я сделал несколько шагов и встал перед ним точно посередине всех присутствующих.
- Ты что «оборзел», карась? – продолжил он.
- А в чём дело? – вопросом на вопрос ответил я.
- Вы посмотрите, он и тут борзеет! – выкрикнул кто-то с коечки.
- Ты, что про меня говорил Володе Суханову, а карась? – продолжил Антонов.
- А про меня? А про меня, про меня? - понеслось со всех сторон.
- Я говорил правду - выдавил я из себя.
- Да? А ну иди ближе.
Я сделал шаг к нему, а он, вставая, нацелился ударить меня в челюсть, но среагировав, я уклонился от удара, который пришёлся вскользь. Он хотел ударить ещё, но тут началась такая потасовка… Со всех сторон на меня сыпались удары. Старались ударить, даже лежашие на коечках. Всё завертелось как на карусели. Они бы, наверное, вырубили меня, если бы я не ушёл в глухую защиту, закрывшись руками и прижав голову к груди. Молотили минуты две, стараясь сбить меня с ног, но это у них никак не получалось, так как они сами придавали мне равновесие со всех сторон. До меня дошло, что надо падать, чтобы они удовлетворились этим и прекратили бить. Кто-то сзади дёрнул меня за гюйс. Я понял, что момент настал и упал, сгруппировавшись на палубу для принятия ударов ногами. Но пинать они не стали. В кубрике стоял гвалт и со всех сторон в мой адрес летели ругательства. Они разбили мне губу и, по всей вероятности под глазом будет синяк, а так я, можно сказать, отделался лёгким испугом. Кто победил в этой схватке,- трудно было определить? Но как-то надо было расходиться. Наконец, Антонов проговорил:
- Иди карась на вахту, и запомни урок, будешь, борзеть тебе же будет хуже.
- Борзеть не буду, - ответил я, - но если ещё раз такое повторится, то кого-нибудь из вас в морях сброшу за борт.
Этим я ещё больше возбудил их, они заорали ещё громче, но я уже бежал по трапу наверх, что бы сменить Володю Суханова, и продолжить вахту у «ишака».
Конечно, трёпку они мне задали хорошую, тем не менее, у меня было ощущение, что это была моя победа!
Ну, а офицеры? Думаю они знали, не в деталях, конечно, но их видимо такое положение вещей устраивало. Да не могли они не знать! Ломать давно сложившиеся устои они просто не хотели. Тогда бы годки их не поняли, и им самим пришлось бы служить по уставу, да и за всем они уследить не могли. Нет, ссориться с годками не входило в их планы. Мы, караси не жаловались, но «стукачи» наверняка были. Это ведь «подгодок», сидевший наверху шахты подслушал наш разговор с Володей внизу и донёс нашим годкам в кубрике.
Продолжение следует.
Анонс рассказов первого цикла «Мечты сбываются»:
1. Пролог
2. Рассказ 1. Призывник
3. Рассказ 2. Здравствуй море
4. Рассказ 3. ОС-19. Ванька – встанька
………………………………………….
Рассказ 7. Начало на «Окрыленном»
…………………………………………
Рассказ 9. В ад по предписанию
………………………………………...
Рассказ 11. Караси живучие как крысы
………………………………………...
Рассказ 16. А чем черт не шутит
……………………………………….
Рассказ 18. Домоклов меч
………………………………………
Рассказ 20. Болтун – находка для шпиона и прощай «Окрыленный»
Подпишись на мой канал. Впереди интересные истории