Мертворожденная. Пробуждение. Глава 21 (ч.2)
— Костры мне тут разводили? — разворчался Алексей Иванович после того, как Маша с Ремом уехали. — Безобразие. Ты должна быть защитником леса, а не разорителем!
Пока леший читал лекции у меня над ухом, я убирала продукты, мусор и тушила костер. Вот так всегда, ели вместе, а убирать мне одной. Обидно.
Рем с Машей вернулись к утру, мы с лешим даже успели немного подремать в доме.
— Ну что, едем? — спросил Рем.
— Ты куда ехать собрался, болезный? Там даже на танке не проедешь. Пешком идем. Вы взяли то, что я сказал, воду, продукты?
— Вот, всё купили. — показала Маша на рюкзак.
— Поспали хоть немного? — уточнил леший.
— Вздремнули пару часов. Сил хватит, не переживай.
— Тогда пошли. Путь неблизкий.
Неблизкий — не то слово. Уже через два часа ходьбы по неровной и вязкой дороге, мне хотелось только одного — лечь и не вставать. А идти предстояло ещё о-го-го сколько. Мы присели отдохнуть на перевале и подкрепиться. Пятнадцать минут отдыха мне было мало, но леший выглядел очень обеспокоенным и хотел добраться до сородичей как можно раньше.
— Да… — выдохнул Рем, — разные я истории слышал про подобные леса. Говорят, водится тут тонкий человек, которой путешествует между мирами и затягивает несчастных туристов в свои иллюзии, в которых те потом живут вечном в ужасе и страхе …
— Слендермен? — ужаснулась я. — Мне кажется, я видела что-то странное в лесу.
— Называй как хочешь. Но слышал я, что находят потом людей, словно бы они в коме, но разум их потерялся в чертогах того ужаса, что рисует для них тонкий человек. И остается им один выход — смерть. Кстати, говорят, что даже нечисти нет от него спасения. Представляете, жить в вечном ужасе и ничего не мочь с этом сделать?
— Кошмар! – зубы мои тряслись, а руки дрожали.
— Чушь все это! — хмыкнула Маша. — Нет таких монстров.
— А у тебя всё чушь. — ответил ей в тон Рем. — А вот друг мой говорит, что лично таких видел… Да и вообще, еще неизвестно, о какой нежити мы не знаем…
— Как же она дошла-то, такая малышка? Мне и то сложно, а я взрослый человек, а у нее такие маленькие ножки, как она не увязла здесь? — удивилась я, ещё через час дороги.
— Вот видишь, малышка дошла. А ты ноешь постоянно! — возмутилась Маша.
— Ничего я не ною, у меня просто ноги уже болят. И сердце скоро выскочит, послушай, как сильно стучит! — приложила я руку к груди.
— Ааа… — прорычала Маша. — Уберите кто-нибудь её от меня, я её сейчас тресну.
— Давайте без рукоприкладства, на мне синяки долго заживают.
Маша закатила глаза и ускорила шаг, обогнав меня на несколько метров.
— Давайте отдохнем. — заныла я, ещё через полчаса. — Я сейчас и вправду свалюсь.
Не успела Маша на меня замахнуться, чтобы дать затрещину, как леший сказал:
— Уже недолго осталось, поднажми, девочка моя, чую неладное, неспокойно мне…
Еще через двадцать минут мы подошли к деревянной землянке. Дверь её была приоткрыта, от чего сердце у меня похолодело, и я осознала, что внутри нас не ждет ничего хорошего...