#геостратегия
Может показаться, что отказ державы / этнической системы от экспансии является предвестником остановки в развитии и неминуемого краха. Чаще всего так и бывает, но есть особые случаи, когда экспансия чревата утратой, потерей себя. Опасным путём является попытка сухопутной державы стать морской, когда большая часть населения, территорий и элит рискуют оказаться за бортом изменений, будучи чужды примату торговых принципов.
В истории Китая, ярко выраженной самодостаточной, сухопутной державы, был очень нехарактерный этап в XV веке, в период Империи Мин (1368-1644 гг.), которая создала сильнейший и наиболее развитый в мире флот (более 2 тыс. океанических судов, максимальные размеры около 120 м длинны и 50 м ширины). Срединная империя стала открыта для мировой морской торговли, её флот господствовал не только в соседних морях, но и по всему Индийскому океану, до Персидского залива и восточного побережья Африки.
В 1405-1433 гг. было предпринято семь больших походов эскадры, во главе которых был адмирал, евнух и мусульманин Чжэн Хэ (1371-1433 гг.). После его смерти Империя Мин начала возвращаться к политике изоляционизма: был введён запрет на строительство новых океанических кораблей, запрет на владение судами больше 2-х мачт, а ранее построенные сгнили / уничтожены. К концу столетия Поднебесная окончательно отказалась от флота и активной морской торговли, минимизировав контакты с внешним миром.
В качестве критики этого разворота в политике можно услышать про отставание и утрату лидерства в мире через несколько веков, что вылилось в проигрыш европейцам в XIX в. Последнее заключение очень сомнительно, так как нужно учитывать традиционный китайский цикл (восстановление, стабилизация, кризис, крах и на новый круг), а также становление маньчжурской династии Цин (1644-1912 гг.). Прошло слишком много времени с отказа от флота. Спровоцированный капиталистическим расширением всплеск научно-технического прогресса в Европе, а точнее, пришедший в 1830-1880 гг. второй технологический уклад (пароходы, паровозы, уголь, металлургия, нарезное оружие и др.), был интенсивнее медленного и постепенного развития Китая.
Ключевым является вопрос альтернативы, смог бы Китай сохраниться за несколько веков открытости. Скорее всего ответ отрицательный. Об устойчивости Поднебесной к чуждым влияниям чаще всего судят исходя из результатов захвата власти небольшими, компактными силами кочевников, которых было на несколько порядков меньше, чем местного населения. Менее развитые захватчики, язычники или буддисты, становились новой элитой и уже во втором-третьем поколении принимали более сложную, развитую китайскую культуру и иерархию.
Иная ситуация с арабскими, индийскими, малайскими, европейскими и т.д. торговцами, которые не разрывали культурно-религиозных связей с родиной. В качестве примера можно рассмотреть Малайзию и Индонезию, что были частью Большой Индии, но под влиянием арабских торговцев довольно быстро приняли ислам. Смысловые системы Китая ограничено устойчивы по отношению к подобному влиянию.
Сочетание социальных, морально-нравственных принципов конфуцианства с элементами махаяны (направление буддизма, широкая / великая колесница) и даосизма, достаточно слабы по отношению к ментальным ударам извне. Общие черты можно выделить в процессах конца XX – начала XXI века в бывших частях Большого Китая – Южной Корее и Вьетнаме, что оказались сильно подвержены христианской проповеди.
Принимая во внимание серьезные культурно-языковые различия южно-китайских народов от северных, их ориентацию на развитие торговли (аналог европейских Венеции, Генуи или Ганзейского союза), высока вероятность, что за несколько поколений открытости на юге Китая сформировались бы несколько отдельных по языку, религии и культуре народов-стран. Без жесткой политики централизации, удержать единство Поднебесной было бы крайне сложно.
Стоило центральной власти на несколько десятилетий ослабнуть, что происходит регулярно, как при активном вмешательстве внешних сил и/или очередном приходе кочевников, Китай распался бы на части, без шанса на восстановление культурного единства. Слишком велики бы оказались различия осколков, особенно богатых прибрежных, торговых провинций – язык, религия, экономический уклад, элиты, внешняя политика и т.д.
В XV веке Поднебесная не была готова стать морской державой / морской империей. Сложно сказать, настолько конфуцианские элиты (чиновничья меритократия) понимали последствия своих действий и решений, но с точки зрения долгосрочной перспективы, изоляционистская политика стала неочевидным, но сильным стратегическим шагом. Вполне может быть, что всё происшедшее вне рационального дискурса и является результатом везения.
Может складываться иллюзия сохранения устойчивости Китая к чужим смыслам, но в начале XXI в. ситуация стала много сложнее, ранее сильные черты и качества Поднебесной перестали быть такими. Связанность в мире очень сильно выросла, инструменты ментальных войны теперь позволяют получить доступ и изменить принципы большинства населения, проникнуть в самые дальние деревни. Проиграв в ближайшие годы и допустив внешние силы к разделу, Китай рискует получить непреодолимый раскол (элиты, языки, религии, экономические связи и др.), не оставляющий шансов на возрождение.
И, да, если бы в Европе в XIX в. не произошло резкого технологического скачка, то Китай так и оставался сильнейшей и богатейшей державой на планете, сохранив себя, но капитализм стал бустером, катализатором…))
Автор отвечает на комментарии в телеграмме, постоянный адрес заметки: https://t.me/geostrategrus/3460
#АндрейШкольников #стратегия #геостратегия #геостратег #Андрей #Школьников #ШкольниковАндрей