Переживаю за тебя. Ты волнуешься за свою дочь. Молюсь всем святым, пусть защитят ее. Потому, что ты мне родной. Особой степенью родства.
Чудесно светит солнце сегодня. Ты, конечно, поедешь на дачу. И вот, что я начинаю понимать. Когда мы вместе чистили дорожки от снега, укрывали конструкции и лепили снежную бабу, я заметила, что твои глаза распахиваются треугольниками фиалкового цвета. Такие глаза бывают у ребенка, охваченного абсолютным счастьем. Мной ты наслаждаешься с закрытыми глазами. Дача - твой Эдем. В последний мой визит, когда, я чуть-чуть прибралась, просто протерла пыль и смахнула крошки, ты раздраженно выдал, что все равно бардак вернется на место, когда меня здесь не будет. Случайно вырвалось. Но объяснило многое. К сожалению, у меня не получится быть здесь днем мальчиком на побегушках, а ночью плохой девочкой. Ночью-то получится, но что делать днем? Я уже наигралась ролью твоего послушного мальчика, больше не могу.
Поэтому, если бы мы помирились, то все равно ничего хорошего бы не получилось. Я не хочу на твою дачу. А ты будешь ездить без меня. И мы поругаемся. Как часто ты это произносишь! Твое подсознание кричит, что так непременно и случится.
Такое ощущение, что я иду по дорожке уже проложенной твоей бывшей. Ты винишь во всем ее. А явно терпения у нее было больше, чем у меня...
Опять ревную жутко. Глупо!
Сегодня, проснувшись, я не испытывала тяги к тебе. А говорят, утро вечера мудренее. И пусть все превращается в теплое воспоминание. Хорошо бы, если бы и у тебя так было.