История одной семьи
Таню смутили слова цыганки. Она думала о них целый день. Вечером опять вспомнила, когда снимала кассу: "Копейку береги. Тебе судьба на будущее дает, на бедность". Положила "пивные" деньги в сумку, в отдельный кармашек на кнопке. Дома завернула десятку в носовой платочек и засунула под шкаф.
А утром прибежала из столовой Рая:
-- Прими поднос пирожков с капустой, накладную позже занесу.
...Ревизоры нагрянули неожиданно, никто Степану из треста столовых и ресторанов не мигнул, не предупредил по-дружески, мол, жди гостей...Рано утром, перед открытием, у дверей заведения уже топтались два старичка с парусиновыми портфелями. В потертых пальто и валенках с калошами они представляли собой комичную пару, были совсем не страшными. Но Степан знал, что именно такие "нестрашные" старички и есть самые въедливые проверяющие. Им уже ничего не надо, их не умаслишь бутылочкой коньяка, они не соблазнятся деньгами. Их интерес-- точность, они, как гончие, будут вынюхивать и осматривать все закоулки производства.
Как назло, ревизия началась в понедельник, накануне Кузнецов всю ночь играл в покер и крепко выпил. У него болела голова и нужно было срочно опохмелиться, но ревизоры опечатали буфет. Рая только и успела, что вынести оттуда поднос с пирожками.
Ревизии в столовой не было давно. По документам у него все было благополучно, он следил за тем, чтобы накладные были на всю продукцию, которую он получал, чтобы не проскочила неучтенка, не завелись левые контакты с поставщиками, вовремя рассчитывался с ними, на нем не висели долги. Работники столовой периодически проходили инструктаж по охране труда и медкомиссию. После случая с посудомойкой, когда она обварила руки кипятком, рецидивов не было.
Первым делом старички отобрали ключи от склада и холодильников и потребовали приходно - расходные книги. Они сняли остатки на кухне: сколько получили сырья, сколько израсходовали и сколько осталось после выхода готовой продукции. Цифры не сошлись. Говядины получили 100 килограммов, осталось 25, значит израсходовать должны были 75. А по кассе прошли все 100 -- через выход блюд, которые были проданы. Как образовались излишки? Заведующая производством ничего вразумительного сказать не могла, лепетала что-то про весы, про поверку, которую они давно не проходили, но и школьнику было ясно, что причина излишков -- недовложение сырья.
Излишки нашли по сливочному маслу, сметане и другим продуктам, даже по изюму, сухофруктам. Степан за голову схватился: за его спиной орудовала шайка расхитителей. А он -- соучастник, если не пресекал воровство. "Традиция"! После пяти часов вчера столовая работала как кафе, столы накрывали скатертями, сервировали красивой посудой и никелированными приборами. Кастелянша не смогла объяснить, куда подевались 30 дорогих мадепаламовых скатертей. Списали? А где акты утилизации? Две такие скатерти были у Кузнецова дома, кастелянша предложила как списанные, а он взял, дурак! И столовые приборы... Таня еще удивилась: да они же совсем новые. Степан отмахнулся: я в бабьи дела не вникаю. А надо было вникать, за каждым шагом подчинённых следить. Он доверял им, а они этим пользовались.
Старички обнаружили настоящий конвейер левой продукции, которую выпекала кухня. Волшебное слово "припек" творило чудеса. Котлеты в тесте, пирожки, беляши, булочки, пончики шли неучтенным потоком в буфет. "Левым" был каждый третий пирожок во время праздничной торговли.
Заправляла всем Рая, вела черную бухгалтерию, после реализации делила деньги между буфетом и кухней. Одна из последних записей гласила: "Таня 20 п. с кап." Раньше она не давала Тане "левак", не посвящала ее в свои махинации. Но тут случай особый, надо было срочно убрать из столовой неучтенный товар.
Ревизоры торопились поймать Раю на горячем. Один из них трусцой побежал в баню, которая находилась по соседству и попросил Таню представить документы на свежую выпечку. Выпечки было немного: пончики и пирожки с капустой. Накладную на пончики Таня нашла сразу, стала, было, искать накладную на пирожки, но вспомнила что Рая обещала принести ее позже и не принесла.
--- И часто вы принимали товар без накладной? -- спросил ее ласково старичок.
--- Первый раз, -- честно сказала Таня.
--- Пишите объяснительную.
Она ни сном, ни духом не ведала, в какую историю ее втянула Рая. Зато хорошо понимал это Кузнецов. Дело принимало дурной оборот, пахло семейным сговором. Добавили жару в огонь записи его долгов за продукты, которые Рая хранила в кассе. Их тоже отрыли и присовокупили к материалам ревизии. Правда, Рая настаивала на том, что директор всегда погашал свои долги, но это не нашло подтверждения -- деньги не были проведены через кассу.
Кузнецов читал акт ревизии и понимал: ему крышка, слишком много нарушений.
--- Ваше счастье, что на вас не повесили материальную ответственность, -- сказал Кузнецову один из ревизоров. -- Сейчас это стало входить в практику, готовится большое постановление на этот счет. А то отвечать бы вам по полной программе. А так -- партбилет не отберут, но с работы снимут...
Опытный был дядька, этот ревизор. Все так и вышло, как он сказал: Степану вкатили выговор за халатность, оштрафовали и сняли с работы. А могли и "волчью" статью припаять. Могли и партбилета лишить как разложенца и расхитителя. Выручила фронтовая биография, в партию он вступил в 42-м, в разгар боев за Харьков. Таких партийцев особо не трогали. Фронтовой партбилет был вроде индульгенции.
Таню за приемку неучтенной продукции на первый раз простили. Но внушение сделали - поставили на вид. Рае вынесли выговор с занесением в личное дело и оштрафовали. Легко отделалась, сказал ревизор.
Завпроизводством и кастеляншу уволили по статье. Досталось всем сестрам по серьгам.
...Степан целыми днями лежал на диване, уставившись в книгу. Перечитал половину своего запаса, но ничего бы не вспомнил, если бы спросили, о чем читал. Он перестал бриться и зарос рыжей щетиной. Вечером забирал из детского сада детей и опять ложился.
Через неделю, однако, сбрил щетину, достал из чемодана галифе, гимнастерку, пришил белый подворотничок, начистил сапоги и предстал перед Таней, как в тот день, когда они познакомились. Только на 10 лет старше -- лицо осунулось, взгляд потух.
Таня с опаской встретила эту перемену:
--- Степан, что это ты? Куда собрался? Уж не на войну ли, так она давно кончилась...
--- Думаешь, я с ума сошел? Нет. Иду на работу устраиваться, в охрану.
Работа оказалась не пыльная, сутки через трое, но голодная. За вычетом алиментов и квартплаты от заработка на четверых едоков денег оставалось с гулькин нос. В столовой он жил барином, к его услугам были повара, готовые по первому слову поджарить ему кусок мяса с картошечкой -- жаркое по-домашнему, положить на тарелку бутербродик с черной икоркой, соленый огурчик, лимончик под рюмку коньяка. Даже сбить мороженое, -- Кузнецов любил сладкое. В охране барская жизнь кончилась. На суточные дежурства Таня заворачивала мужу несколько картофелин в мундире, два яйца и пару соленых огурцов. Степан приходил домой злой и голодный.
Пришлось забыть не только о вкусной еде, но и о преферансе, -- не на что было расписать пульку даже по маленькой. Не собиралась больше в их доме компания сослуживцев. Теперь его сослуживцами были простые мужики, "пеньки", как называл их Кузнецов. Их развлечения -- домино и игра в дурака. Как бы пригодилось сейчас хоть какое-то ремесло! За три выходных дня можно было найти ему применение -- табуретки сколачивать, валенки подшивать, часы ремонтировать... Нет, ничему не научился Степка за свою длинную жизнь, молоток и тот держал в руках с опаской. Зеленая тоска поселилась в сердце.
...Через полтора года такой жизни в преддверии зимы, когда на Покров, как по расписанию, лег первый снег, Кузнецова вызвали в райком партии. Молодой щеголеватый инструктор орготдела ( кадровик, отметил про себя Кузнецов, интере-е-сно) предложил сесть и начал:
--- Не скрою, мнение о вас сложилось неоднозначное. У вас сильно подмочена репутация. Тем не менее, что касается последнего увольнения, мы считаем его ошибкой --- погорячились товарищи. Вы не участвовали в расхищении государственного имущества, не несли за него материальной ответственности. Учитывая эти обстоятельства, а также ваш опыт руководителя... м-м-м... Короче, есть должность завмага в селе. Пойдете? Школа там имеется, есть служебное жилье, клуб, совхозная столовая. "Докатился колобок", -- мрачно подумал Степан.
--- А работа для жены?
--- Магазину нужен продавец-кассир.
Степан попросил два дня на размышление.
--- Думайте, звоните,-- бодро попрощался инструктор.
--- Что делать будем, мать? -- спросил он Таню.-- Может, попробуем? Не понравится, работу охранника я всегда найду. Я съезжу, посмотрю? Здесь недалеко.
У Тани защемило сердце. Бросить насиженное доходное место? А дети? Уже начался учебный год... Неизвестно, что там за школа, что за жилье...
Степан вернулся из Андреевки помятый, с запахом кардамона.
--- Пил, -- поняла Таня.
--- К Маше на обратном пути заехал, сестре двоюродной. А знаешь, она советует. Мы там вдвоем работать будем, да водитель с уборщицей, тоже муж и жена. Местные. Никаких чужих людей. А там глядишь, приживемся, дом построим, может и навсегда останемся. Осточертел мне этот город и охранка эта! Я ведь тоже человек сельский, а там простор, снег уже лег, лес рядом...
Таня вздохнула и согласилась -- куда иголка, туда и нитка.
Степан попросил уборщицу, Шуру, навести порядок в домишке, которую инструктор райкома назвал "служебным жильем". Это было заброшенное строение на краю деревни, в котором давно не жили. Сиротой стояли крыльцо со сломанной ступенькой, прогнившие кое где половицы, висела на одном гвозде ставня. Давно не топлено было в доме -- небольшой кухонке и горнице. Стылая сырость жила в углах.
Сложенный из досок и насквозь продуваемый ветром, дом представлял собой жалкое зрелище и не верилось,что он может стать убежищем для семьи. Шура, как могла, привела его в божеский вид: протопила , помыла полы, рамы, обмела от паутины стены. Муж Шуры, Михаил, подбил крыльцо, навесил ставни, поправил хлипкий заборчик. Степан был ему плохим помощником, -- так влепил по гвоздю,что Михаил взвыл от боли -- промазал. Ему доверили самую простую работу -- сложить дрова под навес, принести воды из колонки, поправить крышку на погребе. Кое как приведя домишко в жилой вид, сели перекурить.
--- Не держатся у нас заведующие, -- пожаловался Михаил. -- Только-только к человеку привыкнешь, - уезжает, шлют другого. Вы у нас четвертый. Место какое-то неудачное. Вы-то к нам надолго?
--- Как поживется.
Ночевал Степан на новом месте. Шура постелила ему на раскладушке, которую нашли в кладовке. Оставил прежний хозяин и перину с одеялом. Правильнее сказать, бросил, как и другие вещи, которые Степан нашел за печкой: подушку, топор, пилу , две кружки, алюминиевую кастрюлю и сковородку. Видно, бывший владелец торопился убежать с опостылевшего места. Оно и в самом деле не из завидных, решил Степан, но выбирать не приходится.
Магазин с гордым названием "Бакалейные товары" стоял на повороте дороги, разделяющей деревню на верхний и нижний околоток. В верхнем, с несколькими добротными каменными домами и крепкими заборами, когда-то жили местные богатеи -- начальство с золотого прииска "Луч". Когда прииск прикрыли, --- вместо золота пошла пустая порода, богатеи продали дома, а сами подались в другие места.
В нижнем околотке жил народ попроще, приехавший в Андреевку после закрытия "Луча". Дома у его жителей были победнее, не каменные, а из теса, что, как известно требует защиты от жучка, -- жрет древесину нещадно. В каждом доме -- по "кабсдоху", большому лохматому псу какой-то местной породы, начало которой явно положила кавказская овчарка, злая и драчливая. Ее потомство спускали на ночь с цепей и оно с лаем носилось по деревне, пугая волков. Была где-то конюшня с целым табуном лошадей, на бедной окраине -- хлебная лавка, где продавали весовой белый хлеб по государственной норме, там же -- школа, вот и весь антураж. Проезжал как-то Кузнецов мимо клуба -- на дверях висел огромный амбарный замок и надпись: "Культура принадлежит народу". Приезжает раз в неделю киномеханик и привозит эту самую культуру. Ну что ж, бывает и хуже, решил Кузнецов.
(Продолжение следует)
.