Писатель-фантаст Сергей Лукьяненко стал знаменит после выхода фильмов «Ночной» и «Дневной Дозор». Но мало кто знает, что к моменту съёмок у него было издано около 50 романов. И что еще в 1999 году он был признан самым молодым лауреатом «Аэлиты» - престижнейшей отечественной премии, присуждаемой за общий вклад в развитие фантастики.
Все-таки интересно поговорить с настоящим фантастом о будущем - каким он видит, скажем, к 2050 году планету Земля и место в ней России?
Предлагаю интервью Сергея Лукьяненко 2013 года.
ВСЯ СЕМЬЯ - ПРОФЕССИОНАЛЬНЫЕ «ПСИХИ»
- Сергей, вы родились в казахстанском Джамбуле, учились в Алма-Ате на врача-психиатра и даже год отработали по специальности. Приходилось сталкиваться с «Наполеонами», «Ньютонами», чудом выжившими «детьми императора Николая II»?
- Скажу вам как бывший врач-психиатр: объявлять себя «Наполеонами» среди душевнобольных уже давно не модно. Сейчас в фаворе экстрасенсы, контактеры с внеземным разумом, люди-рентгены. Еще больной человек, как правило, копирует современных известных личностей. Не удивлюсь, если сейчас в украинских психбольницах появляются «Ющенки», «Тимошенки», а в российских - «Путины».
А в медицинский вуз я пошел, потому что у нас семейная династия врачей: папа - врач-психиатр, старший брат - кардиолог, хотя он тоже одно время занимался психотерапией. Кстати, и жена у меня - психолог.
- Ого! У всех корень — «псих»…
- Да. (Смеется.) Отец - родом из Украины, мама - татарка, ее семья жила в Семипалатинске. Родители приехали в те края после войны, когда людей мотало по всей стране в поисках лучшей жизни, интересной работы.
Если говорить о ярких детских воспоминаниях, то в них ничего сверхъестественного нет. Они характерны, наверное, для любого ребенка, выросшего в Азии. Почти круглый год - лето, солнце, жара, зелень, текущая в арыках вода. Естественно, все игры были уличные. Но я и читать любил. Не мыслил дня, проведенного без чтения чего-нибудь нового, интересного. Это была в основном классика или научно-познавательная литература, но не фантастика. Правда, и тогда я был горазд на всевозможные выдумки. Друзьям пересказывал прочитанную историю, а когда она заканчивалась, начинал придумывать свое, потому что всем интересно продолжение.
ОБВИНИЛИ В ГРАФОМАНСТВЕ
- У каждого популярного писателя есть своя красивая история, как он пришел в литературу. У вас есть такая?
- Есть. Причем в ней не придумано ни единой буквы. Я учился тогда на первом курсе медицинского, и как-то так получилось, что мне нечем было заняться. Если бы я жил в общежитии, то друзья-товарищи наверняка помогли бы развеять скуку всевозможными народными методами…
- «Народными» - это какими?
- Девочки, вино, карты, домино… Вы же понимаете: компания молодежи всегда придумает, как убить время наилучшим способом, и мне это тоже временами было не чуждо. Но в тот момент я снимал комнату, жил один. И от скуки мне вдруг захотелось почитать что-нибудь этакое. Если вы помните, фантастику в то время достать было очень сложно - нынешней молодежи не понять, что такое книжный дефицит! Я взял тетрадку, лег на диван и за вечер написал три коротеньких рассказа. Это была такая достаточно традиционная фантастика с некими притчево-мистическими элементами. Известно же, что многие молодые авторы за неимением собственного житейского опыта пытаются уйти в какую-то глобальность, рассуждать о Добре и Зле.
Скажу честно: два рассказа были ужасными. А третий, хоть и наивный, был чуть получше. Он назывался «За лесом, где подлый враг…» Забегая вперед, замечу: несмотря на то, что он был простой как три копейки, и мораль в нем была как в мультике про кота Леопольда, тем не менее, в Москве его перевели и издали в популярном среди индийской молодежи журнале. Уж не знаю, как меня разыскали, но в Алма-Ату пришел гонорар.
- В рупиях?
- (Смеется.) Нет, в рублях, естественно. В СССР рупии не котировались. Самое смешное, что наши индийские друзья, опубликовав его, написали в Москву, что рассказ замечательный, только непонятно, в чем его мораль… Но все это было позже.
Первые полгода я писал в стол. Давал друзьям почитать, старшему брату. Они, скажем так, не ругали… Началось с того, что один из друзей решил сделать сюрприз и без моего ведома отнес рассказ в редакцию казахстанского журнала «Заря». Он понравился и был опубликован. После этого я решил, что надо и другую прозу куда-нибудь предложить. Достал старую ужасно грохочущую пишущую машинку «Москва», напечатал несколько творений и разослал по различным журналам. В ответ некоторое время получал письма с советами типа: «Молодой человек, не занимайтесь графоманством» или «юноша, почитайте Толстого и Пушкина!», пока, наконец, один из рассказов не был опубликован в журнале «Изобретатель и рационализатор». Примерно в это же время вышла публикация в «Уральском следопыте», который в ту пору был изданием - лидером по фантастике. В итоге меня направили на семинар молодых писателей-фантастов в Дом творчества Союза писателей в Дубулты, где я с удивлением обнаружил, что даже мэтры фантастики меня заметили.
- Никого не смущало, что вы не студент Литинститута?
- Все, кто занимается литературой, знают, что это не важно. А среди фантастов вообще нет снобизма. К тому же мне повезло: это было время, когда возникли независимые издательства, которые не мурыжили авторов по пять лет и не требовали членства в Союзе писателей. Нужен был только хороший текст.
- Говорят, вся классическая русская литература вышла из гоголевской «Шинели». «Из кого» вышел Сергей Лукьяненко? Кто ваш авторитет среди фантастов?
- Разумеется, и я не устаю об этом говорить, это братья Стругацкие, поскольку вся наша современная фантастика вышла из их книг. С Борисом Натановичем я даже был немножко знаком, мы не раз встречались. Он для меня непререкаемый авторитет. Среди своих учителей могу также назвать Владислава Крапивина, Владимира Михайлова. У нас достаточно много мэтров, создававших основы отечественной фантастики, и слава Богу, многие живы и до сих пор активно творят.
ФАНТАСТЫ НЕ ВЕРЯТ В ЛЕТАЮЩИЕ ТАРЕЛКИ
- На ваш взгляд дипломированного психиатра, фантасты - это люди с буйной фантазией или не совсем здоровой?
- Между прочим, больших скептиков, чем фантасты, найти трудно.
- В каком смысле?
- Фантасты не верят в летающие тарелки, пришельцев из других миров, путешествие во времени, тунгусские метеориты… Мы знаем, как делаются «научные сенсации», как придумываются подробности. Для фантаста поверить в статью про женщину, родившую от инопланетянина трехголового младенца, очень сложно и… смешно.
- А как же он пишет?
- Это другое дело. Фантастика - прием, который мы используем, чтобы рассказать ту или иную историю. Взять тот же «Ночной Дозор». Мне хотелось написать книгу про магов, колдунов, оборотней. Но чтобы действие происходило у нас, а не в тридевятом царстве. Чтобы у мага в кармане лежал сотовый телефон, ездил он на обычной машине.
- Значит, в потусторонние миры, в пришельцев вы не верите, а во что верите?
- В Бога, например, я верю.
- Раньше считалось, что фантасты чуть ли не двигатели научно-технического прогресса. Якобы по их лекалам ученые годы спустя штамповали все величайшие научные открытия. Это так?
- Конечно же, нет. Основная масса их предсказаний была либо сделана случайно, либо практической ценности не имела. Говорят, мол, Герберт Уэллс или Алексей Толстой изобрели лазер. Но ведь то, что они описали, по действию на настоящий лазер абсолютно не похоже. И тепловые лучи марсиан, и гиперболоид инженера Гарина имеют единственное сходство с лазером в том, что выпускается луч, который все вокруг сжигает и рушит.
Фантаст может придумать какое-то общее неизвестное направление. Например, неплохо было бы иметь такой луч, которым - р-раз - чиркнул и гору разрезал. Но он не может придумать, как и за счет чего это можно сделать, иначе он давно бы стал нобелевским лауреатом и удовлетворенно почивал на лаврах. Современная наука настолько сложна, что открытия в ней могут делать только профессионалы.
- В вашей жизни были фантастические ситуации?
- Жизнь как таковая - самое большое чудо. Самое фантастическое и удивительное – то, что мы вообще присутствуем в этом мире. А из придуманных фантазий… Например, однажды я выдумал историю про таинственный остров Барса-Кельмес (что в переводе с казахского означает «пойдешь - не вернешься») в Аральском море, где замедляется время и пропадают люди.
И клуб любителей фантастики МГУ принял это за чистую монету! На остров собралась ехать большая экспедиция энтузиастов. Вдобавок в 1992 году история была растиражирована на всю страну в журнале «Техника - молодежи», а Барса-Кельмес вошел во все справочники уфологов. Жалко, что экспедиция не приехала. Мы уже приготовили загадочные предметы, которые хотели подбросить на Барса-Кельмес. Один из них - «кусок машины времени» - до сих пор валяется у меня на балконе. Я на нем гвозди выправляю. Когда я признался, что это мистификация, мои друзья умирали со смеху, а газеты написали, что я обманул всех уфологов. Но самое смешное, что эта легенда о «казахском Бермудском треугольнике» жива до сих пор.
НЕ ДЕРЖУ ЧИТАТЕЛЯ ЗА ДУРАКА
- Может, вопрос наивный, и тем не менее. Сейчас существует такое понятие как «писательская мафия»? Я имею в виду клановость, например. Много же ходит слухов про «издательский заговор»…
- (Смеется.) Знаете, очень хочется поддержать эти слухи и рассказать как все у нас хитро и обязательно всем нужно пройти клятву на крови, потом при Луне искупаться в болоте. Но… понимаете, все подобные «мафии» были или, может, имели смысл в советское время, когда во многом опубликуют тебя или нет определялось не художественными качествами книги, не популярностью автора, а исключительно перечисленными вами моментами.
А сейчас все очень просто и прозрачно: любому издателю хочется банального – заработать денег. И если он видит, что твоя книга поможет в этом деле, он никого слушать не будет. Словом, это тот редкий случай, когда чистая нажива делает благое дело, потому что убивает всю «мафию» на корню. Книгоиздание сегодня – это, наверное, одна из тех немногих отраслей, которые действительно живут по законам рынка. Как во всем мире, так и нас.
- Это правда, что вы самый издаваемый писатель в России?
- По-моему, все-таки нет. Если не ошибаюсь, меня опережают несколько авторов женских детективов. Но в пятерку вхожу.
- Как вы сами объясняете феномен популярности ваших книг?
- Большую роль сыграло кино. Шумная пиар-кампания и успех фильмов «Ночной Дозор» и «Дневной Дозор» очень резко добавили популярности. Хотя сказать, что это был какой-то взлет из грязи в князи, я не могу. Любая раскрутка на ровном месте ничего серьезного не дает. Если это не подкреплено хорошим качеством литературы, читатель прочитает одну, вторую, третью книгу, и больше ты для него не существуешь. Читателя не обманешь! А в моем случае кино выступило очень сильным рекламным фактором, в результате которого тиражи возросли в разы. И гонорары тоже.
- Вы не ответили на вопрос: в чем «фишка» ваших книг. Качественная литература?
- Могу ответить только так: я стараюсь быть с читателем откровенным и – главное - рассказывать только то, во что верю сам. Возможно, в моих книгах есть масса заблуждений, ошибок и неправильностей, но это мои заблуждения, мои ошибки, они несознательные и искренние. Я никогда не держу читателя за дурака. И он это видит и чувствует.
- Как вы пережили внезапно свалившуюся популярность? Было такое, что прохода не давали?
- Это и сейчас бывает - на улице, в магазинах. Грубо говоря, покупаешь какое-нибудь лекарство в аптеке, а тебе с упаковкой лекарств суют книжку на подпись. Помню, как попросили автограф первый раз. Была такая тоненькая брошюрка с одним романом, и вот на ней я расписался. И поразился. А человек сказал: «Вдруг вы станете знаменитым, а у меня уже будет ваш автограф». (Смеется.)
Я знаю многих, кто совершенно искренне уверен, что я зазнался, слава меня испортила. На самом деле было бы странно, если бы я не менялся. На мой взгляд, это нормально и естественно, что человек изменил модель своего поведения в связи с тем, что, например, стал более известным. Иначе я просто не выдержу темпа общения с окружающими, который мог себе позволить раньше. Есть же разница: у тебя берут одно интервью в год или три в неделю?! Просто по-другому начинаешь тратить время, общаться с людьми. Для кого-то это называется «зазнался», а в моей ситуации иначе не выжить.
МАСТЕРСТВО НЕ ПРОПЬЕШЬ
- Сергей Лукьяненко - богатый человек?
- По меркам нашей страны, наверное, да.
- Что может себе позволить российский преуспевающий писатель?
- Хорошую квартиру, хорошую машину. Поехать в любую точку мира. Пожалуй, все.
- Что вам необходимо для вдохновения? Глубокая ночь, наглухо запертая дверь, трубка, рюмка виски…
- Желательно утро, компьютер, тишина или знакомая музыка под настроение, кофе, матэ или зеленый чай. Раньше курил сигарету или трубку, теперь бросил. Алкоголь? Максимум несколько граммов коньяка в кофе, и то если необходима встряска. Иногда работаю по вдохновению и в «соавторстве» с музой, а иногда потому, что обещал и сроки поджимают. Еще идеальный вариант — осень и дождь за окном. Хотя в принципе могу себя заставить работать почти в любой ситуации. Это просто профессионализм, опыт, набитая рука, ведь написано уже столько текстов, а мастерство, как известно, не пропьешь. Но я стараюсь не быть "пишущей машинкой", потому что, когда пишешь без души, это сразу видно.
- Интересно, как проводите свободное время, чем увлекаетесь, что коллекционируете?
- Мои любимые привычки - две собаки. Обожаю компьютерные игры, книжки. Очень люблю готовить что-нибудь вкусное. Однажды в романе «Спектр» я каждую главу предварял своим фирменным рецептом. Читатели потом рассказывали, как ночью бегали к холодильнику, до того аппетитно было описано. Собираю коллекцию мышей. У меня уже около 400 статуэток - мыши фарфоровые, стеклянные, деревянные, серебряные, оловянные, из мешковины, папье-маше, шоколадные, марципановые.
- Анекдоты про себя не собираете?
- Почему же?! Кстати, один из любимых - про коз. Знаете? Стоят две козы за кинотеатром, жуют кинопленку. Одна говорит: «Что-то мне не нравится «Ночной Дозор». Вторая кивает: «Да. Книжка была лучше!»
- На вашу книгу написали роман-пародию «Ночной позор». Как отреагировали?
- Мой английский литагент очень радовался, когда увидел пародию, он сказал: «О, это настоящая слава, потому что я видел пародии только на Толкиена и на Роулинг!» Но, к сожалению, книга мне не понравилась - примитивный юмор. Хотелось бы злой, зубастой, но при этом и более смешной пародии.
ВОЗЛЮБЛЕННУЮ ОБОЛЬЩАЛ СКАЗКАМИ
- Можно сказать, что история вашего знакомства с будущей супругой Софьей - сюжет для фантастического рассказа?
- Наоборот. В ней необычно только то, что я никогда в жизни до этого с женщинами в общественном транспорте не знакомился. И вообще приставать по автобусам считал делом неприличным, глупым. А тут ехал, вижу - стоит красивая девушка, и что-то меня подтолкнуло…
Подошел, попросил телефончик. Девушка объяснила, что телефона у нее пока нет. Тогда я назвал свой номер. Она вышла на остановке и исчезла. Вдруг через три дня - звонок. Удивительно, как она запомнила телефон на слух! Мы в тот же день встретились и с тех пор стали подолгу общаться по телефону. Я сочинял сказки и рассказывал ей перед сном, причем это была, как правило, чистая импровизация. А через полгода мы поженились. Софья - кандидат наук, преподаватель в РГГУ.
- Выходит, вы ее обольстили сказками…
- Кстати, когда я спросил, почему она решила позвонить, жена объяснила это тем, что в день знакомства шапка на мне была очень красивая. Ха-ха-ха! И на самом деле на мне тогда была очень пушистая лисья рыжая шапка, которая на ярком солнечном свете с капельками растаявшего снега, видимо, смотрелась очень эффектно.
Ах да, необычным было еще то, что чуть ли не на втором свидании я заявил, что у нее есть вечная соперница - моя пишущая машинка и бросать писать я не собираюсь. А если, мол, тебе это не нравится, нам лучше сразу расстаться. Видно, ее такое соперничество не смутило.
ВЕРЮ В СВЕТЛОЕ БУДУЩЕЕ
- На ваш взгляд, русская фантастика имеет свои специфические особенности?
- Имеет. Я считаю, что на планете две самые сильные «фантастические» страны – это США и Россия, остальные далеко позади. А главная наша особенность в том, что русская фантастика оперирует отдельным человеком, а американская – мирами, социумами. Американцу интереснее не показать, как Джон Смит дошел до жизни такой, а показать что это за общество, в котором он живет. Поэтому в США и создаются «Звездные войны», «Матрицы» и так далее. Американцев не смущает, что их герои несколько картонные, их образы натянутые. В традициях русской литературы в первую очередь показать человека и его душу.
- Известный футуролог Игорь Васильевич Бестужев-Лада как-то предсказал, что к 2050 году в теле каждого человека будет миникомпьютер, с помощью которого можно будет регулировать свое настроение, избавляться от вредных привычек и даже, извиняюсь, получать оргазм. Что скажете?
- (Смеется.) Скажу, что на 2050 год я и сам вам столько всего могу напредсказывать… Нужен ли мужику компьютерный оргазм? Не уверен – неудобная же конструкция. Нажал по ошибке не там, где надо и стоишь как дурак...
А если серьезно, то компьютеризация человека - это только один из вариантов развития будущего. Может, это будет не миникомпьютер, а сгусток какого-нибудь биогеля, которому просто нужно будет отдать мысленную команду. Вариантов будущего очень много, и поручиться, что будет на Земле через пятьдесят лет – очень рискованная штука. Думаю, ни один сегодняшний прогноз не сбудется. Помню, в восьмидесятые годы собрали всех лучших футурологов, ученых и попросили сделать прогноз на 2000 год. Всего на 20 лет вперед. По результатам предсказаний выпустили книжку, которую читать сегодня очень смешно. Они предсказали и поселок на Луне, и экспедицию на Марс, и подводные города. Но никто из них не предсказал ни Интернет, ни мировую компьютеризацию, то есть развитие цивилизации ушло совсем в другом направлении.
- Вы как-то признались, что оптимист. А вы верите в светлое будущее России, о котором столько разговоров последние 100 лет?
- Я верю в хорошее будущее. Как это ни странно, но у меня есть ощущение, что и власть, которую мы любим ругать, поворачивается лицом к стране, начинает, наконец, задумываться над проблемами, которые всех нас волнуют. Это касается и алкоголизма того же, и борьбы с преступностью, и множества социальных проблем, деторождаемости, незаконной миграции и так далее. Мы же, писатели, тоже формируем какое-то ментальное поле и от того, что читают люди, во многом зависит настрой на деструкцию, разрушение или наоборот – на оптимизм и созидание.
- Если честно, когда вы пишете, ставите перед собой задачу сделать мир хоть чуточку лучше?
- Есть немножко. Естественно, в какой-то момент возникает мысль: вот это меня волнует и об этом надо сказать и сказать веско. Главное, чтобы это не становилось сверхзадачей, потому что попытка переделать мир, наставить людей на путь истинный – это глупость, наив, а может быть, даже диагноз. Извините, Библия за 2000 лет не смогла мир изменить при всей активной промоушн-политике, которая у нее есть. Но стараться все равно в этом направлении надо. Главное, как это у врачей принято, не навредить. Потому что хороший писатель может написать книгу, после которой энное количество читателей захочет повеситься или натворить непоправимых дел… А с другой стороны, например, я достаточно часто получаю письма, где мои читатели признаются, что мои книги их буквально спасли от глубоких депрессий и даже самоубийства.
- И последний вопрос. По-вашему, такие исконные понятия как любовь, верность, счастье - это фантастика?
- Почему же? Мне кажется, что вся человеческая цивилизация и существует на базе этих понятий. Потому что меняется все на свете, но не меняется наш подход к внутри человеческим отношениям. Так что к фантастике, к счастью, это отношения не имеет. Это наоборот, основа всей жизни нашей.