— Филл, тебе необходимо уединение! Вот когда не будут по пустякам отвлекать хорошенькие поклонницы, звонить надоедливые журналисты, а в окна перестанут заглядывать наглые папарацци - роман напишется быстрее! — так уговаривал писателя Филиппа Киярро его импресарио, Николай Гурьев.
—Ну куда я поеду, —вяло отбивался Филипп, —У меня нет загородного дома, а останавливаться в какой-нибудь завшивленной гостинице ниже моего достоинства. И там всё равно не дадут спокойно работать: каждый час станут прибегать горничные, то протереть ванную, то поменять полотенца. То за автографом... И каждая начнёт строить глазки, надеясь затащить меня в койку. Не хочу!
—Да нет, же, вот, смотри, — Николай протянул черно-белые рекламные листки,— Один мой знакомый говорит, там пару дня дней отдыхал, никто к нему не лез, всё было спокойно! Вокруг лес, а сам особняк — бывшая резиденция князей Зубовых. Всё богато, красиво, достойно! В самом дворце арендуют по этажу всего три пары. Очень достойные люди, тебе надоедать, точно, не будут. А если вообще хочешь жить один — в поместье есть небольшой флигель возле пруда, с беседкой и длинными мостками. Говорят, там бывшая княгиня любила смотреть на отражение луны в воде.
—А ещё, —тут Николай понизив свой голос, добавил в него загадочности, — Ходит легенда, что однажды молодая княжна, когда её бросил жених, прибежала в расстроенных чувствах к пруду, и не вернулась!
— Дааа? И что же с ней случилось? — делано зевая, чтобы импресарио сильно не радовался, что заинтриговал своим рассказом, спросил скучающим тоном Филипп.
—Утопилась! А теперь её дух каждую лунную ночь ходит по берегу и плачет! — ни на секунду не поверив в скуку своего друга, всё так же таинственно завершил рассказ Николай, — Ну что, поедешь?
—Ну, ладно, поеду, — без особого задора согласился писатель,— Всё равно сейчас в городе жарко. А там, может, порыбачу... надо снасти с собой взять. А ты арендуй мне флигель, не хочу с «новыми русскими» во дворце жить. Они хуже горничных! В постель не полезут, а вот все мозги мне эээээ... вы...любят!
Через два дня Филипп Киярро уже входил в небольшой уютный флигель. Домик ему понравился: весь в цветах, чистый, ухоженный, без особой помпезности.
Первую неделю вдохновение не давало спать: Филипп, как в юности, строчил день и ночь, всё время что-то бормотал, напевал, даже в ванную и на кухню бегал с обрывками бумажек и карандашом: идеи, одна другой интереснее, приходили в голову постоянно. Книга, на написание которой он планировал потратить полгода, была написана уже на треть.
Импресарио, который изредка звонил, интересовался, каких продуктов прислать, нужны ли вещи, как самочувствие - был в восторге:
—Я же говорил! Уединение и природа! Вот главные условия для таких творческих личностей как ты, Филл!
И в конце каждого разговора, обычно со смешком в голосе, спрашивал: «Ну, как, утопленная княжна по берегу пруда не бродит? Цепями не гремит? Спать тебе не мешает?»
Филипп, на этом месте обычно, закатывал глаза, посылал друга в долгое пешее путешествие за магнитиками и эротическими удовольствиями, и выключал сотовый.
Впрочем, кое-в-чём Николай, был действительно прав: уединённость помогала сконцентрироваться на книге.
Но потом вдруг, как отрезало. Мрачный Филипп ходил из угла в угол, что-то черкал на листах, потом их мял, рвал, бросал на пол. Кучи скомканной бумаги росли как на дрожжах, а в книге за последующие полторы недели прибавилось всего пару абзацев.
Импресарио, на которого Филипп в следующем разговоре вылил всю свою досаду и раздражение, лишь посоветовал пару дней отдохнуть:
—Ты просто перетрудился! Возьми удочку, сходи порыбачь... Отвлекись и всё вернётся на круги своя!
Вздохнув, писатель был вынужден признать правоту друга: он действительно перенервничал. Нужно переключить внимание на что-то более приземлённое, и рыбалка в этом случае, подходит как нельзя лучше.
—Вечерний клёв, а потом ужин! Добуду улов и зажарю себе пару рыбин! — такой план помог восстановить боевой настрой.
Когда солнце позолотило край воды, Филипп взял снасти и пошел на мостки, заходившие до добрых пару десятков метров вглубь пруда.
Там он разложил вещи, поставил кресло, и полностью отдался рыбалке. Было тепло, комары не мешали, рыба не ловилась. Сонное тягучее марево почти остановило время, опрокинув небесную чернильницу на облака, не закрасив лишь звёзды и огромную бледную луну.
— Дааа, улова сегодня не будет, — разочарованно произнёс Филипп, собираясь уже сматывать удочку. Но тут вдруг что-то сильно дёрнуло за леску.
Поклёвка!
—Хоть одну поймаю, уже не стыдно, —довольно бормотал мужчина подтягивая то, что попалось на удочку. Когда это «что-то» сверкнуло в призрачных лучах луны, Филипп остолбенел, прошептав:
— Как? Как такое может быть?
На крючке, переливаясь гранями бриллиантов, раскачивался перстень. Он сверкал, абсолютно чистый, без ила и водорослей, как будто только пять минут назад его вытащили из сейфа и бросили в воду.
—Это явно мужское украшение,— разглядывая находку, сделал вывод Филипп, — Слишком массивный, и бриллиант огромный... это ж сколько стоит такое кольцо? Может, не настоящий?
Побросав снасти и кресло, Филипп быстрым шагом вернулся домой, взял перстень и краем одной из граней прочертил по стеклу окна. Длинная глубокая царапина не оставляла сомнений: перстень настоящий!
Находка настолько понравилась Филиппу, что он тут же надел украшение на палец. Выглядело очень стильно, красиво, презентабельно. Настроение стремительно улучшалось, мысли вернулись к книге, и Филипп с удивлением понял, что вдохновение тоже вернулось!
—Это всё перстень!— с ликованием сам себе сказал мужчина,— Он будет моим, никому об этом не нужно говорить... Скорее всего, в годы революции поместье грабили и часть добычи хозяева спрятали в пруду... да! Так всё и было!
А пока — Книга! Писатель бросился к своему роману и тот стал быстро обрастать новыми главами. Утром опять позвонил импресарио, и порадовавшись, что всё так хорошо, пообещал приехать через дней десять, привезти продукты.
Когда Николай приехал, флигель встретил его раскрытыми настежь дверями, старой засохшей пищей, разбросанными листами книги. Филиппа нигде не было. В самом поместье признались, уже давно писателя не видели.
—Я! Я его три дня назад видела, — пролепетала молоденькая смущённая горничная, —У меня была вечерняя смена, я как раз проверяла все окна и двери, прежде чем запирать поместье... Вот тогда, выглянув в открытое окно, я его и увидела.
—Где? Где он был? — тут же встрепенулся импресарио.
—На мостках,— тихо стала рассказывать девушка,— Он бегал, размахивал руками и что-то кричал, как будто с кем-то ругался. Но...
там никого, кроме него не было, —добавила она тут же, — Я специально обратила на это внимание.
—А вы не слышали, о чём шла речь? — спросил Николай,—постарайтесь вспомнить. Это важно!.
—Я, честно говоря, не поняла, —призналась девушка, —Он кричал что он - другой человек, что перстень просто нашёл, что уже отдал его обратно. Просил чтобы она оставила его в покое и не приходила больше...
—Кто «не приходила»? —не понял импресарио, — Там же никого же не было, как вы рассказываете...
—Не было, — покачав головой, тихо прошептала горничная,— Он был совсем-совсем один. Только знаете... мне показалось, что там, на мостках, тогда стояла фигура в белом... Вот ей он и кричал.
И больше мы его не видели...
Книгу писателя так и не выпустили, а его самого так и не нашли. Среди листков, которые с собой забрал импресарио, оказался странный рисунок красивого мужского перстня. Внизу, нервным неровным почерком было написано несколько строк:
«Как все ошибаются! Молодая княжна не утонула. Она убила своего возлюбленного, уличив в измене, а тело бросила в воду. Теперь нет ей покоя... Я видел её, как живую! Глаза её мертвы, она ищет этот перстень, и я должен вернуть его... Я бросил кольцо в пруд. Но она не верит, она теперь охотится за мной... завтра же уеду отсюда, если смогу... она всё время стоит за моей спиной, я измучился... Зачем, зачем я надел перстень... вот моя расплата за жадность...»
Р.С. лайки и комментарии радуют автора)
