Ох, вчера был по-настоящему трудный день. Сначала старшей дочери будто вожжа под хвост попала. Я так и не поняла, что произошло, но смотрела она на всех волком и огрызалась по любому поводу. Потом и вовсе закрылась в своей комнате, наушники в уши и вроде как отгородилась от нас. Ну ладно, я и не лезла. У меня самой пубертат был сложный — с ужасными скачками настроения в течение дня. Поэтому я ее очень хорошо понимаю.
К вечеру ребенок, как и ожидалось, оттаял и в общем стал вести себя как ни в чем не бывало. Зато режим infant terrible включила средняя. Не в таком ядерном исполнении, как старшая сестра, но тоже ничего приятного. И все это сопровождалось постоянным нытьем и капризами младшей. Но оно уже воспринималось как фон к общим неприятностям. Ей-богу, магнитные бури вчера бушевали, не иначе.
Но признаться честно, я уже научилась не принимать близко к сердцу такие перепады настроения и капризы. Вмешиваюсь только, если совсем армагеддон начинается и все это в общем кажется опасным. А так просто выжидаю, ну и, конечно, не позволяю перейти границу в отношениях со мной и мужем. Уважение к родителям все же должно оставаться незыблемым.
Иными словами мой главный подход — терпение, терпение и еще раз олимпийское терпение. Ну и побольше обнимать детей. Им на самом деле этого ужасно не хватает. Да и взрослым не хватает, чего уж греха таить. Но просто так обниматься как-то у нас в культуре не принято. И очень жаль. Помню, когда моя средняя впервые оказалась в Израиле, она в первый же день мне шепнула: “Как мне здесь нравится”. “А что тебе нравится?” — спрашиваю. “Здесь все друг другу улыбаются и обнимаются”. Ей тогда было лет пять. Такое вот меткое замечание от маленького ребенка.
Но вернемся к эксцессам переходного возраста. Если начистоту, я ужасно боюсь передавить детей. Слишком жестко поговорить с ними в ответ на выкрутасы или еще чего. Потому что подростки такие непредсказуемые и любой родительский воображаемый кошмар по глупости могут превратить в реальность. Я однажды такое наблюдала собственными глазами и эта история очень глубоко в меня засела. Поэтому и боюсь.
У меня был одноклассник. Назовем его Миша. С одной стороны, талантливый, артистичный парень (звезда школьных КВНов), романтик в душе. С другой — довольно строптивый и упрямый. С некоторыми учителями, например, у него регулярно случались конфликты.
И вот одним весенним вечером у нас дома зазвонил телефон. Это была мама Миши, спрашивала, нет ли его у нас дома или, может, я в курсе, где он. Я, конечно, не знала, потому что с Мишей особо близко не дружила — одноклассник как одноклассник, не более того. Наутро оказалось, что мишина мама обзвонила всех одноклассников и не только их. Но Миша и его младший брат Саша так и не нашлись. Вот так — пришли родители вечером домой, а детей нет. Осталась только записка. Что в ней было, я не знаю, но в школе шептались, что записка была.
Мишу и его брата искали два месяца. По городу были расклеены объявления, а по местному телевидению постоянно крутили информацию о пропаже мальчиков. Что переживали в это время их родители, мне даже страшно представить. Даже нам, безбашенным подросткам было очень не по себе от всей этой ситуации. Потому что ну вот был рядом живой упрямый человек, а теперь исчез и следов никаких от него не осталось.
А потом пацанов нашли. В Таджикистане, где-то на границе с Афганистаном. Напомню, я тогда жила в Казахстане, и за два месяца эти горе-путешественники (15 и 13 лет) автостопом и на поездах умудрились проехать через три страны. На расспросы одноклассников, что это вообще было, Миша гордо говорил, что хотел увидеть Памир. Трудно сказать, правда это или нет, но зная его, вполне в такую версию верится.
Как бы то ни было, но его мама практически поседела за эти два месяца. И мне становится дурно, едва я представлю, что так поступили бы мои собственные девочки. Поэтому да, я всегда боюсь их передавить. Кто знает, что щелкнет у этих подростков в голове. Куда они решат отправиться и что предпринять. Пусть лучше тут у меня под боком бесятся и смотрят волком. Все равно ж потом успокоятся, а я и внимания могу не пообращать на эти капризы. В общем только так.
Кстати, знаете, кем стал Миша, когда вырос? Летчиком. Все-таки как был человек романтиком, так и остался.