Глобус Украины превратился в шар цвета хаки. Что происходит с той стороны, достоверно не известно — над окопами и прифронтовыми городами развернут информационный зонтик, а вовне работает только пропаганда. Но тут на помощь пришла западная журналистика, которой после провала контрнаступа дали команду рассказывать «обжигающую правду» о ВСУ.
На случай, если белорусский читатель не верит чуть менее обжигающей «Минской правде», мы публикуем фрагменты заметок Александра Буртина для швейцарского журнала «Reportagen». Буртин — старый боец либеральной российской прессы, который воюет с режимом со времен дела Магницкого и Пусси Райот. Теперь Буртина назначили работать новой Алексиевич — он катается по госпиталям и вокзалам вдоль украинского фронта и записывает «голоса войны» — монологи ВСУ-шников.
Почему мы обратили на них внимание? В тексте один мат, а бойцы ВСУ представлены пьяными, оборванными и разочаровавшимися мужиками, которых скоты-командиры гонят на убой непонятно ради чего.
Сразу поясним, откуда такой минорный тон. Обстановка в Южной операционной зоне для ВСУ стала сильно нехорошей уже к августу, но про это все молчали. А к ноябрю на западе вышло несколько англоязычных статей, которые в мрачных красках обрисовали украинские перспективы на нынешний год. То была «черная метка» Зеленскому: мало того, что твои подельники украли 70% денег, вы еще и воюете не так, как вам говорит Пентагон. Поэтому все, что не украли, теперь зарыто в землю под Бахмутом и Работино, а воевать придется мясом. Две разгромные статьи The Economist и Time стали отмашкой для лавины критики извне, которая совпала с ужесточением правил мобилизации, после чего поднялся уже внутренний вой.
Что можно сказать точно: сейчас на Украине чудовищный разрыв между тылом и фронтом по настроениям. Если год назад был истеричный порыв «все для победы», то теперь войну перевели в режим «воюем мясом за лесопосадки». Чтобы сократить этот разрыв, в публичное пространство пустили немножко «правды», потому что официальной пропаганде из телевизора украинцы уже не верят.
Мясо и лесопосадки
Что такое воевать мясом? Как шутят сами ВСУ-шники, положил роту — крест, положил батальон — Герой Украины. Вот что рассказал Буртину неназванный работник Министерства обороны Митя:
— Я до сих пор не понимаю, почему мы хотя бы вничью держимся, у меня нет рационального объяснения. Две трети задач вообще не соответствуют ничему. ВСУ как организация ужасна — калечит и убивает людей просто из-за плохой организации. Все держится на солдатах на передовой.
Дичайшая бюрократия, все процессы так устроены, что даже умные люди не могут ничего полезного сделать. Между АТО и этой войной у военных были очень низкие зарплаты, капитан, майор получали 12–15 тысяч, и остались самые тупые. Если ты встречаешь офицера, который не увольнялся с 2005-го, это гарантированно ублюдок. Потому что жить на эти деньги и не воровать было нельзя. Там работают сапоги, они сбиты киянкой для одной цели — отправлять солдат на фронт. Ну вот он отправляет, отправляет. Это такое болото!
Поясним, почему общительного работника Минобороны после таких откровений не нашли и не поставили к стенке. Скорее всего, его вообще не было. ВСУ в западной прессе специально превратили в «тупых сапогов», потому что в сентябре американцы заменили все руководство Минобороны. Кадровых военных (которые «убивают и калечат») там практически не осталось. Сегодня украинское Минобороны — что-то среднее между аудиторской конторой и паспортным столом, куда набрали айтишников, чтобы создать цифровые реестры мужского населения и выгрести на фронт всех. Старые кадры выкинули, и поэтому «Митя» так откровенен на третьем году войны.
А вот что говорит раненый боец добробата Илья. Сразу поясним, что добробат — это непонятно что, «неформальное подразделение», как их называют по тексту. Это националисты, иностранные батальоны, местная тероборона и просто роты, собранные командирами и приписанные к ВСУ, ТРО, ГУР, нацгвардии, военной полиции или еще непонятно куда. Кому, как ни бойцам добробата, которые никому не подчиняются, резать правду-матку:
— Нам тут со всех сторон говорят «перемога, все … (прекрасно — прим. ред.)». А ты видишь, как люди гибнут просто так, по дурости командирской. Потому что офицер — это студент, который окончил военку, ему дают лейтенанта и сто человек в подчинение, а он ни разу не стрелял. Вот он и учится на своих ошибках. Или глупость, или нет времени, надо быстро, — и залетает рота, а возвращаются двадцать человек.
Тебе дали двести патронов — все, воюй, пацан. Мины 82-е еще есть, а 120-х уже нету, и пехота сидит тупо терпит. Это везде сейчас, я просто в … (очень удивлен — прим. ред.) А при этом я ходил по лесу, по позициям, знакомиться с соседями. А они бухие сидят, дупля не вяжут, … (ернудой — прим. ред.) страдают, стреляют без прицела куда-то в ту сторону. Молодой тип бухой сел в машину — вот эти машины, которые волонтеры собирают по копейке, перевернулся, … (разбил — прим. ред.) машину. Его куда-то отправили на другой, он опять бухой ключи взял. И вот три раза бухой … (разбил — прим. ред.) машины. А что ты ему сделаешь? Не уволишь же.
Я думал, это одни такие, пошел к другим — там такая же … (ерунда — прим. ред.), к третьим — и понимаешь, что вся бригада одни лымари. Ночью спят — их же могут вырезать втупую. Но их можно понять, они там восемь месяцев немытые, …, сидят, …. Они устали и на все забивают: «Сейчас мне ногу оторвет, на больничку поеду и все, навоевался». Поглядишь на это — сразу у тебя мотивации нет.
В 3-й штурмовой, где «азовское» командование идейное, — там более-менее с умом. Да, у них потери, потому что они воюют жестко, но они переживают. А есть бригады, где просто мясо, щас подъедут еще.
Что бросается в глаза, на протяжении всего текста нахваливают «Азов». Все прочие — опустившиеся, спитые, искалеченные мужики, а эти молодцы. Запад к ним благосклонен, потому что «Азов» — двигатель войны, внутренняя политическая сила, с помощью которой можно поддавливать Киев. Прочие бойцы ВСУ такой силой не являются: главная их мысль по тексту — мы устали, хотим на гражданку, война бессмысленная, победы не будет.
Пиар-война и сидение в яме
Чем занимаются эти люди? Идет война за лесопосадки — пехота месяцами сидит в посадке, закопавшись в нору, держит позицию, пока их ищут русские дроны и выбивает артиллерия. Штурмовые части пытаются добежать до такой же, только русской, посадки и выбить оттуда военных РФ. Никаких танков и БТР, как в кино — технику расстреливают за несколько километров, поэтому боекомплект и раненых таскают на себе, а в атаку ходит 10-15 человек. Мягко говоря, война странная и без перспектив — фронт уже год не двигается, а Запорожье и Бахмут стали для ВСУ братскими могилами, где от бригад, со слов бойцов, осталось 20% личного состава.
Вот что рассказывает еще один боец добробата:
— Мы с морпехами на технике речку форсировали, чтобы потом штурмовать посадку. А там укрепрайон, рота окопалась, бетоном залитые доты, там только … получать. Мы доехали, у нас уже не было трех танков. Один на минном поле, только мы проскочили. Из трех БМП только моя форсировала Ингулец. Там берег очень крутой, на него не заехать, из трех бэх смог только мой один, чудом, под углом, еле-еле. И тут дзиинннь!!! — бэха останавливается, кумулятив попал в каток, и вся струя уходит под днище. У экипажа сгорели бороды, мы все контуженные.
Мы даже не доехали до той посадки. За полтора года я ни разу не видел противника, чтобы в него стрельнуть даже. Тыкались-мыкались, тебя видно, минометы работают. Танк выезжает, буряты — у них на позициях такая яма, они встают в нее, пушка торчит. Они видят переправу и еще далеко за нее, наваливают. По ним сыпется рядом, но прямым попасть очень сложно. И все сюда навелись, а они отстреляли свой БК и уехали. Меняют БК — и в другое место. Бурят умный, … ! Морпехов … (разбили — прим. Ред.), месяца два трупы плавали — воды не видно. Там бригаду разорвали очень быстро, приехала вторая — ее тоже. По телевизору: «Наши морпехи взяли Давыдов Брод!» А какие потери — никто ничего.
Здесь речь о реальных боях в Херсонской области в сентябре 2022 года, то есть за полгода до контрнаступа, когда «линию Суровикина» только-только начали строить. Но уже тогда ВСУ не имели перспектив на юге — на открытой местности технику жгли пачками — а по итогам кровавой операции украинские СМИ скромно сообщили, что «в селе Давыдов Брод поднят украинский флаг». Выражение «сдохнуть за флажок» впоследствии стало нарицательным — ради флагов на крымском направлении на смерть кидают ССО, чтобы установить и сфотографировать флаг на российской территории. Что это такое? Пиар-война.
Голоса войны или голоса капитуляции?
Бахмут тоже был для Зеленского большой пиар-акцией. Сначала там хотели связать городскими боями «Вагнер», но потом оборона стала для Зеленского самоцелью, а «Вагнер» закидывали мясом, чтобы показать партнерам стойкость. Вот что Буртину рассказывает штурмовик Данила:
— Я в Бахмут въезжал с улыбкой: все, сейчас буду русню крушить. Это был мой первый боевой опыт, в составе сборной роты, сто двадцать человек из Киева. Нас вывели на позиции, которые как на открытой ладони. По нам постреливали, вроде бы рядом, а мы ходили, смеялись, даже без броников: «А, косоглазые…»
Сейчас-то я понимаю, что нам просто дали заехать туда, на эти позиции, все завезти. А на пятый день, в шесть тридцать, как по будильнику, к нам легло посреди окопа, присыпало сразу одного — и началось наступление их. «Солнцепеки», авиация, артиллерия — всем, чем можно придумать, нас … (били — прим. Ред.), нам прилетело в блиндаж, меня контузило, командира роты на моих глазах убило. Помню каждое мгновение того дня. За этот день нас осталось шестьдесят, и я понял, что больше вообще ничего не хочу и никто меня туда больше не загонит. Но сейчас, на Запорожье, я по Бахмуту даже скучаю…
Поясним, почему Бахмут подан в черных красках, а не как героическая оборона до последнего патрона. Пентагон рекомендовал Зеленскому сдать город и отойти на кольцевой укрепрайон вокруг Краматорска. Но Зеленский уперся, и Бахмут сожрал все доступные резервы. После чего ВСУ сразу же кинули в контрнаступ на Запорожье, что ослабило первый удар. Но если выход к Токмаку и Мелитополю имел стратегическое значение для США (разрыв сухопутного коридора в Крым и обнуление результатов СВО), то Бахмут имел значение только для Зеленского, чтобы показать его личную «незломность». Поэтому сейчас и начали вываливать правду про Бахмут, хотя тему бессмысленных потерь не трогали год.
А вот уже собственные впечатления Буртина от мобилизации:
— В Киеве заходишь в вокзал и словно возвращаешься на год назад — он забит солдатами всех родов войск и оттенков хаки. Есть и хорошо упакованные хлопцы из 3-й штурмовой [опять настойчиво хвалит «Азов» — прим авт.], но основная серая масса — немолодые, провинциальные дядьки в кургузой форме, совсем не похожие на спецназовцев. Это пехота, на которой лежит невыносимая тяжесть войны — безвылазно месяцами сидеть в окопах под обстрелом. В основном это мобилизованные — добровольцев первых месяцев уже перебило. Взгляды у мужиков усталые, обращены внутрь. В вагонах они обычно быстро напиваются.
Явно так выглядит не всенародное сопротивление «оркам», а механизм принудительного загона на фронт. Добровольцев перебило, остались немолодые дядьки, которые напиваются в вагонах. Характерно и то, чем заканчивается эта длиннющая статья (мы опубликовали от нее процентов 10%):
— В плацкарте со мной едут несколько военных. Они о чем-то горланят в соседнем купе, у одного из них я замечаю медаль. Потом его пытаются уложить на полку рядом со мной, а он повторяет, что один вышел из боя. Я вижу, что он в хламину пьян. Проснувшись через полчаса, я обнаруживаю, что лежащий солдат смотрит на меня невидящими глазами, а в руке сжимает боевой армейский нож. Я понимаю, что заснуть рядом с ним не смогу, разговаривать с ним бессмысленно и опасно — и никакой проводник тут не поможет. Малодушно бросив других пассажиров, я ухожу спать в соседний вагон.
Тут можно порассуждать, что автор так видит и решил красиво закончить текст, но это метафора возможного (и вполне реального) завершения войны, к которой готовят политизированную публику. «Малодушно» бросить пьяных обезумевших пассажиров, и уйти спать в соседний вагон — это результат третьего года СВО, если денег Украине не дадут, и запад устранится от решения ее проблем.
Либеральную общественность к этому надо заранее готовить, чтобы мир и капитуляция для них не стали громом среди ясного неба. Другое дело, что хорошие люди из американской Демпартии, скорее всего, потребуют от Украины воевать дальше без денег и нормального снабжения. Это вполне возможно, если вся война — это сидение в земляной норе в лесопосадке, пока вас расстреливают с огромной дистанции.
Обратимся еще раз к работнику Минобороны «Мите», который то ли был, то ли его не было. Что не так важно — в театре таких называют резонерами, он выражает главную мысль, которую хотел сказать автор:
— Люди говорят: «Вот у нас такие результаты контрнаступления — может, что-то в консерватории подправить?» И ничего не обсуждается, что удивительно. Изменений никаких не происходит, разве что под давлением депутатов-популистов: поднять солдатам зарплату, увеличить отпуска. Но каждое такое решение блокируют. На заседания профильного комитета в Раде приходили Залужный, Сырский, Наев и, глядя в пол, говорили: «Нет, зарплату солдатам не надо поднимать, они все деньги пробухают». Ну очевидно, что их об этом просил офис президента, у которого этих денег нет, но что ж ты за …?
Мобилизация в … (провалена — прим. Ред.). Если у кого-то в начале войны были иллюзии, то сейчас все понимают, какой там … (крах — прим. Ред.), и просто бегают от армии. В селах люди закончились, там гребенка самая плотная. Я слышал, что будут проблемы со следующим сельхозсезоном — не осталось трактористов. Не найти мужика, чтобы вскопал тебе огород. Поначалу я ходил в форме, потом перестал. Заметил, что люди стали шарахаться от военных — еще подойдет, повестку вручит.
Даже в таких условиях можно держаться еще 5-6 месяцев, но тогда с фронта поедут уже не цинковые мальчики, а цинковые девочки. И под это обществу нужна иная пластинка в моральном плане: «Смотрите, мы видим, как вам тяжело, мы видим ваши трудности, расскажите нам о ваших проблемах». Такие пораженческие тексты — своего рода психотерапия, чтобы демобилизованные военные, придя с фронта, не начали душить голыми руками власть, которая три года рассказывала им только про победы. Это значит, что окончание войны очень близко. Но если ее итогом станет раздел безымянных лесопосадок по новой границе и горы украинских трупов, то даже светочи либеральной журналистики не смогут объяснить, что же это было такое.
Текст: Андрей Лазуткин