В Белоруссии после ареста вышла на свободу Эльвира Мирсалимова – организатор ежегодного «Бессмертного полка», который не слишком жалуют подчиненные Александра Лукашенко, предпочитая устраивать собственные шествия на самостийный манер – по аналогии с Украиной времен Виктора Януковича без использования Георгиевской ленты.
Сотрудникам милиции дали указание арестовать общественницу по обвинению в тиражировании запретной символики – как повод было использовано цитирование сообщение с канала покойного Владлена Татарского с фото поверженных нацистских знамён. В международный женский день Мирсалимова опубликовала в соцсети подробности своего пребывания за решеткой, сопровождавшегося издевательствами и оскорблениями со стороны должностных лиц. «ПолитНавигатор» предлагает читателям ознакомиться с рассказом общественницы.
«Меня судили за фотографии-иллюстрации к моим антинацистским и антизмагарским постам и статьям, в том числе и за перепост Владлена Татарского, за незамазанную фотографию, где тот стоял на поверженном флаге со свастикой, найденном в бандеровских блиндажах, как доказательство нацистской сути украинских нацбатов…Ровно месяц назад меня пригласили «на беседу». Обступившие меня сотрудники в штатском до тех пор казались милыми и улыбчивыми. В одежде для выгула собаки отправилась в сквернопахнущий мир крайне ограниченных тем для дискуссий. Не соблюла дресс-код: коротенькие носочки, кроссовки, тонкая кофта и треники, державшиеся исключительно на шнурке. Его потом пришлось вынуть и сдать.В опорнике «беседа» не задалась. Завели дело. Ответственному сотруднику кто-то постоянно звонил, во время одного из звонков он сказал: «Так она ж наоборот с этим боролась». А после последнего звонка он смущенно уведомил, что всё же буду задержана. Несмотря на «смягчающие обстоятельства»: трое несовершеннолетних детей и среди них ребенок-инвалид.Сотрудник разрешил позвонить родным, чтобы всё же мне привезли необходимые вещи. Из того, что мне привезли, разрешили взять только жилетку, прокладки и зубную пасту со щёткой (всем этим потом делилась с сокамерницами, им не так повезло иметь эти вещи в изоляторе: для передачек «политическим» разрешены только лекарства).Сотрудник, перечитав мои посты в изъятом телефоне, и передав его криминалисту, стал ко мне обращаться, как показалось, более уважительно. И, к его чести, всячески оттягивал моё препровождение в РОВД.Пришедший в «беседку» криминалист, изучив содержимое моего старенького телефона в другом кабинете, недоуменно вопрошал сотрудника, дескать, а её-то за что? Она де «наших ценностей».Затем были РОВД и наручники. И камера. Мою фамилию подчеркнули определением «политическая». Один из тамошних затейников прибавил «проститутка». Десяток его незанятых коллег продемонстрировали все варианты безудержного ржания. И для полноты интермедии, завесили решетку полотенцами, чтобы я не смотрела через окно.В изоляторе «принимали» шестерых. Поэтому мне благородно позволили посидеть в наручниках за спиной в тесной милицейской машине до трёх часов ночи. До сих пор не восстановилась чувствительность кожи на одной руке.В двухместную камеру меня впихнули третьей. Все оказались «политическими». За подписки на каналы, по их словам. Мне досталась верхняя «шконка», металлический остов без матраса и подушки: одна из женщин из-за болей в спине могла спать только сидя на полу.Оказалось, «политическим» создавались максимально «уютные условия». Принципиальный момент «народного единства».Подъём наступил быстро. За ночь дважды поднимали. Все проверки у «политических», в отличие от других задержанных – исключительно в наручниках. Заново знакомились, называли фамилии для запамятовших интересующихся. Мальчики-конвоиры ведь тоже «сидят», только с другой стороны решётки, им тоже нужно как-то развлекаться.Днём проверок больше – 4 раза в день. Но, для «политических», тоже с наручниками. Судя по оплаченному счёту за питание в изоляторе, нам давали исключительно фондю из ягнёнка, омаров, стейк из мраморной говядины, из напитков – «Курвуазье» и «Мадам Клико»…Потом перевели в более просторную камеру. Но есть нюанс. Там бомжиха в обоссаной шубе и с гниющими ногами (сотрудники перед проверкой нашей камеры шутили: «а теперь закрываем носы»). Не политическая. Обычная забулдыга. Но тоже без матраса, который ей-то точно полагался.Просила у дежурного ручку и листок, чтобы написать благодарность на имя начальника ИВС. Не дали. Сказали, няма магчымасцi. Дали хлорки, как вариант освежителя.Итак, четыре женщины 25, 42, 62 и 65 лет ‐ спали в вони, холоде (мы сами открывали форточку), на металлических шконках без матраца, укрывшись куртками. В «комфорте» унижения и презрения.Моя младшая дочь, увидев меня в суде в наручниках, проболела неделю».
Мирсалимова обещает в ближайшее время обнародовать новые подробности фабрикации дела против неё.
Автор: Михаил Рябов