Сергей Петрович утром пришел проведать свою подружку, соседку, учительницу-пенсионерку Тамару Николаевну. Старушка сидела за столом и пила чай.
- Садись, угощайся, - простодушно сказала она своему приятелю. – У тебя так долго вчера вечером работал телевизор.
- Кино смотрел. Переживательная картина! – ответил Сергей Петрович, наливая себе кружку чая. – Ты не хочешь большой и светлой любви?
- Смотрела я это кино. Раньше. На сеновал не приду. Мне на поветь по лестнице не подняться: голова закружится. Да и староват ты по мне, на семь лет старше.
- Не выдумывай! Три года разницы. Это моя Галя была на семь лет меня моложе. Я к тебе огородом шел. Чего у тебя полгрядки вскопаны, и лопата в землю воткнута? Давай докопаю грядку.
- Нет! – возразила Тамара Николаевна. – Это Мишкина работа. Я ему уже все оплатила, бутылку вчера заранее отдала. Сегодня суббота: ты лучше воды в баню натаскай и затопи ее.
Колодец был недалеко от бани. В колодце и насос есть, его еще Николай, покойный Тамарин муж, туда пристроил, но Сергей Петрович воду в баню наносил ведрами, много ли надо старушке помыться. Принес и дров березовых, растопил печку. Потом заглянул в огород: да, действительно, Мишаня, молодой, здоровый парень, уже трудился на грядке.
- Здорово, Михаил! Какой-то ты смурной сегодня.
- Здоровьица и тебе, Сергей Петрович. Да, неплохо бы мне немножко подлечиться. Нет ли у тебя какой-нибудь настоечки покрепче?
- Есть. Налью. Но ты сначала грядку докопай.
- Вот спасибо, дядя Сергей. Это я мигом. Всё будет путем!
Мишку можно было не проверять, не контролировать. Он аккуратно вскопает, землю граблями проборонит, бортики у грядки подровняет – любую работу этот мужик выполнял добросовестно, правда, не всегда вовремя.
Сергей Петрович достал бутылку из холодильника, налил полный стакан, накрыл его куском хлеба. А еще на стол поставил две пол-литровых банки домашней тушенки. Через полтора часа и Мишка появился.
- Ну, ты мне, как на фронте, приготовил, - сказал он, улыбаясь.
- Пей. Тушенку эту с собой возьмешь. Сын привез. Зачем мне? Только место в холодильнике занимает.
Мишаня, не церемонясь, выпил полный стакан, хлеб даже не откусил, только понюхал его.
- Дядя Сергей, может, чего надо помочь? Давай лодку твою просмолю: вчера видел, вроде как подрассохлись у нее борта.
- Смоли. И сам пока плавай. Я до осени все равно на рыбалку не соберусь. Шел мимо, как там баня у Николаевны топится?
- Либо уже истопилась, тепло на улице. Говорят, дядя Сергей, когда-то у вас с Тамарой Николаевной любовь была. Не просто любовь, а это, как его - ля мур, во как!
- Ну, да! Николай ее не вовремя приехал работать к нам в колхоз агрономом. Ты не подлизывайся, не налью больше, иди себе с Богом! Тушенку не забудь. Ступай, ступай!
Старушка уже приготовилась к бане.
- Что, молодушка, идем?
- Попробуем.
В одной руке Сергей Петрович нес сменное белье, собранное в узелок, другой рукой поддерживал Тамару Николаевну. Сама старушка свободной рукой еще опиралась на свою верную помощницу, палочку из можжевельника.
- Воду я навел. В темных тазиках погорячее, мыться, а в светлом – чтобы окатиться. Не перепутай, как в прошлый раз. Справишься? Может, Марусю кликнуть?
- Не надо никого звать. Справлюсь. Ты только помоги мне через порог перелезть.
- Если что, крикни. Я тут в предбаннике посижу.
Мыться в бане Тамара Николаевна любила. С удовольствием почти целый час плескалась в теплой воде. Потом будто помолодевшую, с розовым лицом, заботливо накинув на нее дополнительно сверху теплую кофту, отвел Сергей Петрович свою подружку домой. Там она сразу улеглась на диван отдыхать.
- Чай не надо. Ты мне только телевизор включи.
- Лежи. Может еще и подремлешь. Вечером приду тебя проверить. Может, чего приготовить?
- Сама приготовлю. Приходи ужинать. Спасибо тебе за баню.
- Да чего там. Скоро Троица, не забыла? Нам с тобой до кладбища надо дойти, наших проведать. Как они там?
- Нас ждут.
- Ну-ну! Подождут. Смотри вон кино про большую любовь.
- Нет, я молитвы почитаю.
- Моя мама, бывало, все читала «Живые помощи».
- Помню. «Живый в помощи Вышнего, в крове Бога Небесного водворится». Спасибо тебе, Сергей Петрович, за все!
- Говоришь, как будто прощаешься. Тебе спасибо. У меня кроме тебя никого нет.
- А дети?
- У них своя жизнь. Сын недавно заезжал попутно, на минутку зашел, чаю не попил, две банки тушенки в холодильник сунул.
- Что на ужин приготовить? – спросила Тамара Николаевна, приподнимаясь и опуская ноги с дивана на пол.
- Лежи, не вставай, отдыхай пока. Я приду, и вместе что-нибудь приготовим. Я быстро, тоже сполоснусь в бане и сразу к тебе.
Сергей Петрович ушел. Тамара Николаевна посмотрела на портрет своего мужа, висевший над диваном:
- Ты не серчай, Николай Иванович. Скоро мы опять будем вместе. А без Сергея Петровича мне никак. Да и он один мается. Ты оладушки со сметаной любил. Вот я их сейчас и приготовлю, будто и ты с нами за столом посидишь.
(Щеглов Владимир, Николаева Эльвира)