Представляю вам замечательный, добрый рассказ, присланный всем вам знакомой и полюбившейся своей искренностью и юмором Валентиной Петровной.
Любите ли вы гусей на Новый год или Рождество? Гусь с яблоками, да в духовочке. Корочка румяная, мясо нежное. Слюнки текут – так вкусно!
Ну, так вот. Звонит мне подруга моя, Кирилловна, смеется:
- Отворяй воротА, подарок тебе новогодний везу!
Обрадовалась я подарку, в пакет сало давай упаковывать. Мы тут на днях порося закололи. Сало знатное, розовое с прожилочками мясными, толстое такое, сантиметров десять будет. Выбрала я шмат поболе, килограммов на пять, и жду.
У нас все так. Она мне - антоновки, я ей - белого налива. Она мне - корзинку малины, я ей - ведро маслят.
Подъезжает, ворота открывает, а в руках у нее мешок. «Ну, - думаю – у нее целый мешок подарка, а у меня только сала шмат. Маловато будет». Гляжу, а мешок-то живой, шевелится. Вручает она мне этот живой мешок, я ее, конечно, салом поздравляю. Диву даюсь, что в мешке? Мешок-то тяжелый. А она мне вдруг и заявляет: «Рубить, щипать и потрошить сама будешь. Руки у меня шибко болят, да и недосуг мне. Дел много, переделать все не успеваю».
Сало подруге вручила, взяла мешок, поблагодарили друг друга, как водится. Раз самой с подарком управляться придется, понесла его в сараюшку. Вытряхнула подарок из мешка и обомлела. Бог ты мой! Выпала из него гусыня! Выпала, села на солому и замерла, только головой вертит. Глаза испуганные, на меня смотрит, даже не гогочет. От испуга, видимо на нее медвежья болезнь напала, видно не одну неделю в себе носила – полсараюшки мне обделала. Тут я соломой то, что из нее вылетело, присыпала, сараюшку закрыла, пошла с Аннушкой чаи распивать с пирогами да ватрушками. Не долгонько мы посидели, новостями обменялись, да по делам разошлись. А число, как сейчас помню, уже 30 было. Завтра уже провожать старый год надо да новый встречать. Гуся-то уже рубить пора, да в духовку определять. Пошла в сарайку. А гусыня как села, так и сидит. Вот кто бы мог поверить, что у птицы есть «выражение лица». Есть! Провалиться мне на этом месте, если вру. Смотрит она на меня своими глазенками-бусинками, и столько страху в них! Не смогла я ей голову отрубить. Погладила по белой спине, по шее длинной. Чувствую – дрожит вся. Налила в лохань воды, в кормушку зерна насыпала и говорю ей: «Живи, куплю тебе гусыню с гусаком, чтоб не скучно было». Пообещать-то пообещала, а нашла с трудом. Народ суеверный, только тушки продают, а живых – ни в какую. Один смелым оказался, продал гусака с гусыней, не побоялся, что гуси от сглаза выведутся. А я не глазливая, людям зла не желаю.
Гусынька моя, как поняла, что под топор не пойдет, ожила, осмелела, гоготать начала, из сарайки вышла, крылья расправила, давай в снегу купаться да перышки чистить. А как я ей гусака с гусыней привезла, так и совсем повеселела. Живут мои гси дружно, гогочут, разговаривают друг с другом.
Вот и весна-красна пришла. Начали гуси плясать друг перед другом, Я обрадовалась: брачные игры начались. Свечечкой вытянутся, с лапки на лапку переступают, крылья распахнут и кружат вокруг друг друга, а то шеями перевьются и наглаживают один другого. Гнезда им сделала. Каждой гусыне по гнезду. Яйца начали нести. В гнезде оставлять нельзя, холодно, замерзнуть могут. Домой уношу, нумерую, даты ставлю, в коробку складываю, каждый день переворачиваю. Купила инкубатор по такому случаю. Сели гусыни на яйца, по девять штук у каждой. Остальные в инкубаторе парятся. Сидят гусыньки на яйцах, важные, на меня шипят, к себе не подпускают, щиплются. Гусак тоже важный ходит, гусынь охраняет, на меня коршуном налетает.
Прошел месяц, а гусят-то нет как нет. Тут смотрю, странно себя гусак стал вести. Гнездо сам себе сделал и сидит, на меня шипит. Приподняла я гусака-то, а под ним шесть яиц лежит. Вот тебе и гусак! Гусак-то гусыней оказался! Оказывается, так бывает у птиц. Если в стае нет гусака, его обязанности одна из гусынь выполняет.
Пошли на рынок, купили гусят. Думаем, что делать. Гусь птица серьезная. Клювом приголубит - и нет гусенка. Сделали вольер на веранде, соломой застелили, гусят туда определили. Живут гусята на веранде, жизни радуются, пищат, трели издают. Взрослые гуси на яйцах сидят. Я ночью болтни из-под гусей вытащила и выбросила. Утром гусыни удивились, куда же яйца пропали, видимо птенцы вылупились и ушли. Всполошились гусыни, пошли птенцов искать. В каждый закуток заглянули. Нет нигде. Замерли. Шеи вытянули, слушают ( а слух у гусей отменный). Услышали. И вдруг, как загогочут, да как побегут, раскинув крылья, в сторону веранды. А на пути забор из сетки рабицы стоит, птичий двор отделяет. Что же они делали! Вот это был штурм! Я думала, они этот забор вместе с железными столбами снесут или сами об него разобьются. Гусыни с разбега бросались за сетку, вцеплялись в нее лапами и клювами. Забор ходуном ходил, отогнать было невозможно! Пришлось соседей срочно звать на помощь. Вчетвером еле справились, загнали их в сарайку. Они давай гоготать , в дверь биться. Отдавать им птенцов страшно – поубивают. Во дворе клетка специальная стояла для птенцов. Перенесла гусят туда. Гусынь выпустила. Они сразу к клетке помчались. Подбежали, встали, шеи вытянули, вокруг клетки ходят, клювы в щели пытаются просунуть, по-своему лопочут, вроде как сердятся, высказывают нерадивой малышне, что нельзя от родителей убегать. Гусята на гусынь смотрят, понять не могут, откуда на них такая напасть напала. Вот и ночь на дворе. Укрыла я клетку пологом, чтобы гусятам теплее было. Гусыни мои радом с клеткой спать легли. Так времечко и пошло: гусятки в клетке, гусыньки за клеткой топчутся, бормочут что-то между собой, доски щиплют, щелки расширяют. Гусяткам-то уж две недели. Смешные такие, на маленьких динозавриков похожи стали, грудь и живот оперяться стали. Тесно им, пятнадцати-то штукам, в закутке сидеть, порезвиться хочется, а тут гусыни глаз с них не сводят. Ну, думаю, будь что будет. Гусыням хлеба накрошила – внимание отвлекаю. Вицей на всякий случай вооружилась, клетку открыла, гусята выбежали и давай траву щипать.
Как гусыни их увидели - и про хлеб забыли. Зовут их, а те внимания не обращают. Обычно гуси гусят водят, а тут наоборот. Куда дети, туда и родители. А мне, старой калоше, все одна мысль покоя не дает: где гусака-то взять. Обязательно гусак нужен. Главная в гусином семействе – старшая гусыня, остальные ей подчиняются, а охраняет семью, защищает гусак. В общем, бегала я, как заполошная, все гусака искала. И нашла! Хорош гусак! Точно гусак – сама клоаку проверила. Белый, шея длинная, не голове оранжевая шишка породистости, брюхо по земле волочится, лапы мощные, голос пронзительный. В другой деревне гусака-то взяла, чтобы к своим не сбег. Радостная, счастливая иду, гусака к себе прижала, рассказываю ему про гусынь своих да малых детушек приемных. А он сидит у меня на руках, внимательно слушает, даже не гогочет, предвкушает, как в его единоличном пользовании сразу три гусыни будет.
Принесла я гусака, отпустила. Гусыни его увидали, про гусят забыли, бегут, гогочут. Вот ведь, думаю, радость-то девкам. Полный комплект теперь у меня: и гусак-сторож, и гусыни-матки, и гусята-детки. Да не тут-то было. Гусак им голос подал, вроде как поздоровался. А эти змеищи, налетели, словно коршуны, давай его щипать да гонять. Бедный мой Гоша не знал куда от них спрятаться, забился головой в угол, а спастись от разъяренных гусынь не получается: одна слева, другая справа шиплют, третья на спину взобралась и шею перекусить пытается. Пришлось вмешаться. Отобрала у этих басурманок Гошу, на колени посадила, по спине , по голове глажу - успокаиваю. Гоша такой гортанный протяжный звук издал, как будто на свою судьбинушку горькую пожаловался. А гусыни спокойно отправились к гусятам, только на Гошу иногда оглядывались и шипели. Это ведь из-за гусят они Гошу так отметелили. Сначала мне надо было гусака покупать, а потом уже гусят. Ну, не старая ли я калоша после этого?! Вот так и жили, пока гусята не подросли и не оперились: гусыни с гусятами отдельно гуляют, Гоша на расстоянии, но службу по охране несет исправно. Постепенно привыкли друг к другу, на пруд все вместе ходили. Интересно ходили… Впереди главная гусыня идет, по бокам оставшиеся две, в середине молодняк, позади Гоша. Важные такие идут, переговариваются, а как меня с хлебом увидят или голос услышат, так на крыльях летят, забыв про важность. Очень нравятся мне гуси, но не тушки, а живые. Умная, гордая птица. Не смогла я им головы отрубить, да в духовке до румяной корочки запекать. Сколько-то продала, сколько-то подарила, как подруга моя Кирилловна. А дальше пусть сами решают, что с гусями делать. Пусть хоть гогочут с ними на пару, хоть с кашей едят. Не мое это дело.
Конец.
Дорогие читатели, не скупитесь на лайки и комментарии. Нам с автором этого милого рассказа будет очень приятно!