«РОМАС»
Жизнь судового механика
Глава девятая
После Гамбурга судно обогнуло Данию и вышло через проливы в Балтийское море.
Интересно оказалось то, что когда проходили по самой узкой его части, то с правого борта виднелись вершины шпилей Таллинских костёлов, а с левого борта в дымке горизонта едва проглядывались плоские берега Финляндии. Настолько всё было узко.
Астахов ещё удивлялся: как же тут война проходила? Как же тут воевали? Как же в этой луже прятались подводные лодки? Если тут всё могло простреливаться? Где тут корабли тонули? Увиденное Астахова поразило.
Но «Ромас» продолжал двигался в Ленинград. Его надо сдавать Балтийскому пароходству. И поэтому, чтобы не ударить в грязь лицом перед балтийцами, экипаж наводил на судне порядок.
Все вахты напролёт Астахов с Ванькой драили своё заведование. Наводили порядок и в кладовках с инструментами. Всё у них блестело. Даже бирки на клапанах они надраили. Не говоря уже о маркировке трубопроводов и красоте вывешенных инструкций.
В каютах тоже навели должный порядок. Это было распоряжением как стармеха, так и помполита.
Но не всё время Астахов проводил в машине и ЦПУ. В свободное от вахт время они частенько «заседали» у Юрика в каюте.
И в один из таких дней, когда судно шло по Балтийскому морю, в каюту к Юрику зашёл стармех.
Астахов с Юриком сидели и вели обычный морской трёп. Юрик уже в двадцатый раз рассказывал Астахову один и тот же анекдот, над которым Астахов смеялся, как и в первый раз, когда услышал его из уст Юрика.
Юрику нравилось, как Астахов безудержно хохотал над этим простеньким анекдотом, в котором мышке на губу из-под колёс залетали брызги. Он каждый раз вкладывал в этот тупой анекдот новые эмоции и изменял мимику. Вот над этим артистизмом Юрика Астахов и хохотал.
Увидев смеющегося Астахова, стармех поманил его пальцем:
— А поди-ка ты сюда, мой дорогой Олег Владимирович...
Обычно такие слова из уст дяди Коли ничего хорошего не предвещали. Астахов прекратил свой идиотский смех и поплёлся за дедом в его каюту.
Дед с загадочным видом показал Астахову на закрытый бумажный пакет.
— А это вам, механикам.
Действия дяди Коли удивили Астахова, ведь таких ситуаций, когда тот ему что-то дарил у них ещё не случалось.
Дед хорошо относился к Астахову. Всегда держался с ним ровно и корректно. Иногда даже проявлял мягкость и заботу. Из-за трудоспособности Астахова, который в работе не жалел ни себя, ни окружающих, стармех даже выказывал уважение к Астахову.
Но так, чтобы что-то ему дать… Такого ещё не было.
Поэтому Астахов смущённо спросил:
— А что это такое? — показывая на пакет.
Но дед, не замечая его смущения, категорично распорядился:
— Так, забирай его. — Он ещё раз указал на пакет. — Да так, чтобы никто не видел и не знал о его существовании.
Астахов начал догадываться о содержимом пакета, когда в углу каюты увидел заветную бутыляку. Насколько он знал, то в этой бутыляке у деда хранился спирт. А сейчас в ней ничего не было.
Теперь до Астахова начало доходить, что могло находиться в таинственном пакете. Осторожно взяв пакет, он приподнял его, а когда в нём что-то звякнуло, то его мысли подтвердились. Дядя Коля разлил содержимое знаменитой бутыляки по бутылкам.
Пакет оказался тяжёлым.
Дядя Коля, видя нерешительность Астахова, подтолкнул того к двери.
— Иди, иди. Только со всеми механиками всё это, — он ещё раз кивнул на пакет, — должно быть поделено, по справедливости.
— Всё понял, Николай Васильевич, — уже бодро отрапортовал Астахов. — Всё будет сделано. Не волнуйтесь, — и быстро прошёл к Юрику в каюту.
Когда они открыли пакет, то обалдели. В пакете стояло несколько бутылок. А когда одну из них открыли, то там оказался разведённый спирт с кофе, приправленный мёдом.
Напиток сразу же опробовали, а после дегустации - одобрили.
Но бутылки пришлось раздать. Астахов знал, что дед всё равно проверит исполнение приказа поэтому справедливо разделил дедовский подарок.
Бутылку он отдал электромеханику, второму механику дал две бутылки, а им с Юриком осталось ещё три бутылки. Только вопрос стоял в том, а когда всё это употреблять? Ведь скоро порт и отъезд домой.
Но события пошли не по намеченному плану.
***
В Ленинграде «Ромас» сразу поставили к причалу, но экипажу сход на берег запретили.
Тут же приехал сменный экипаж и началась пересдача дел. Осматривалось и проверялось всё, но после рабочего дня балтийцы разъезжались по домам, а дальневосточникам сход на берег запретили представители КГБ.
Тут как раз парни и оценили дедовский подарок.
После рабочего дня, когда балтийцы уезжали, приехавшие из Владивостока кагэбэшники допрашивали экипаж.
Кто этот Коля? Куда он делся? Кто что видел? Только этим и интересовались дотошные следователи столь серьёзной организации.
На второй день вызвали и Астахова.
Допросы, или, как бы их помягче назвать, расспросы, производились в каюте помполита.
Астахов вошёл туда после того, как Виктор Иванович позвал его.
За столом в креслах сидели три крепких парня. Они сразу уставились на Астахова пронзительными взглядами. От них у Астахова даже мурашки пробежали по спине, но он не опустил глаза, а наивно смотрел во всевидящие очи грозного правосудия.
Никто ему не предложил сесть. Его сразу же в лоб огорошили:
— Ваши фамилия, имя и отчество.
На это Астахов бодро ответил, как и учили в училище. Он вытянулся в струнку и доложил:
— Астахов. Олег Владимирович.
Тут же последовал второй вопрос от того, кто был у кагэбэшников за старшего:
— В тот день, когда вы приняли дела у подменного экипажа, вы оставались на борту судна до самого отхода? Видели ли вы что-нибудь подозрительное или подозрительных лиц?
Астахов сделал честное лицо и выпалил:
— Никаких подозрительных лиц не видел, кроме фарцовщиков. Топливо я принимал. Некогда мне было по сторонам смотреть. Занят я был замерами топлива, потому что вёл постоянный контроль заполнения танков из ЦПУ и с палубы.
— А Николая, вашего бывшего матроса, вы видели? Или видели, когда он приехал на борт судна или покинул его?
Тут уже Астахов сам попёр на кругломордого дознавателя, примерно такого же возраста, как и он сам.
— В машине я был, в ЦПУ! Я только временами выходил на палубу для замера танков! Никого я не видел. И вообще, ни на кого, кроме танкеристов и замеров топлива, я не обращал внимания.
Тогда кругломордый сменил тон:
— А что происходило, когда вы стояли в Гонконге?
— В Гонконге… — подумав над вопросом, ответил Астахов. — Когда объявили тревогу, то я сразу прибежал в машину и находился там до самого отбоя тревоги, охраняя машинное отделение.
Наверное, ответы Астахова удовлетворили святую троицу, они сделали какие-то заметки в своих тетрадях и предупредили Астахова:
— Об этом разговоре никто ничего не должен знать. Он не должен выйти за двери этой каюты. — Кругломордый окинул взглядом дяди-Витину каюту. — Во Владивостоке мы обо всём этом поговорим подробнее.
— Да понял я, понял, — промямлил Астахов, на что получил царственный жест на удаление.
— А пока вы свободны, можете идти, но борт судна вы не имеете права покидать, - напутствовал его кругломордый.
Больше вопросов Астахову никто не задавал, поэтому он, пятясь, покинул это поприще, а когда вернулся в каюту, то его встретили вопросами Юрик со вторым механиком:
— Ну, что? Чего спрашивали?
Астахов только и мог вымолвить:
— Наливай.
Разведёнка наполнила стаканы, присутствующие к ней пригубились, и только после этого Астахов сел на диван и подробно рассказал о допросе.
Второй механик с Юриком, которых ещё не вызывали, облегчённо вздохнули. Они и в самом деле в ту злополучную ночь ничего не видели и не слышали. Юрик свалил домой и появился только утром, а второй всю ночь бродил по машине, изучая её.
После того, как и их вызвали на допрос, они в таком же долбанутом состоянии возвращались в каюту, усугубляли пережитое, а потом рассказывали, что они пережили за эти несколько минут, находясь под прицелом кагэбэшников.
На третий день дела балтийскому экипажу сдали. Сменный экипаж по-прежнему уезжал домой ночевать, а дальневосточников никто никуда не отпускал. Они сидели по каютам, маясь от безделья и скуки. Только пиво и томаты скрашивали это безделье и неизвестность.
Но тут привезли топливо. К Астахову в каюту зашёл вахтенный механик нового экипажа.
— Слышь, — нагло обратился он к Астахову, — ты, что ли, тут третий механик?
Не ожидая такой наглости, Астахов точно так же и ответил:
— Ну, я им был. А тебе чё надо?
Тот, не меняя тона, продолжал:
— Топливо привезли. Иди принимай его.
— Чего-чего? — не понял Астахов такой наглости. — А ху-ху не хо-хо? Всё, мой дорогой! Мы дела сдали, а вы их приняли. Теперь сами и разбирайтесь со своим топливом. Я его принимать не буду. — Он нагло открыл очередную банку пива и сделал из неё глоток. — Надоели вы мне со своим топливом.
Вахтенный механик пожал плечами, видя всю бесперспективность своей миссии, и ушёл.
Но душа у Астахова всё равно болела за судно и за его механизмы. Хоть он уже и был никем на этом судне, он не выдержал и через некоторое время пошёл в машину, чтобы посоветовать, как и куда лучше принять топливо.
Выйдя из лифта, он сразу почувствовал резкий запах пролитого топлива.
Что такое? Он сразу побежал в низ машинного отделения, откуда и нёсся этот запах. В льялах - чисто. Тогда он заглянул в трубный туннель и ужаснулся. Всё дно туннеля оказалось покрыто топливом.
Трубный туннель шёл из машинного отделения до самого носа. В нём были проложены трубопроводы балластной и осушительной систем, топливной и паровой, которая грела танки с топливом.
При сдаче дел Астахов проехался на тележке по этому туннелю с новым третьим механиком и показал ему все клапана и выход из туннеля на баке. Туннель был чист, как яичко у курочки.
Правда, в предыдущем рейсе там возникла проблема.
По какой-то причине немцы при постройке не установили на топливной магистрали компенсаторы, хотя на балластных трубопроводах они стояли.
При килевой качке судно отыгрывало на волне и изгибалось. Трубы, проложенные в туннеле, тоже, естественно, изгибались. Устранить подвижку труб на балластной и осушительной системах помогали компенсаторы. На топливной же системе вместо них немцы установили толстые резиновые прокладки.
При последнем переходе через Тихий океан «Ромас» попал в жесточайший шторм. Его, как только не валяло. После этого шторма Астахов не смог откачать топливо из донных танков из-за подсоса воздуха.
Он тогда вместе с токарем и сварщиком провёл пару дней в туннеле, меняя толстые немецкие прокладки на фланцах трубопроводов. А замывать пролитое топливо мотористы лазали в туннель ещё несколько дней, матеря Астахова и вообще всё, что было связано с топливом.
При последнем переходе Астахов не пользовался этими трубами. Он перекачивал топливо из других танков. Но, по всей видимости, во время перехода от Цейлона до острова Сокотра судно тоже сильно гнулось на волнах Индийского океана. Наверное, эти же самые прокладки и оказались поврежденными при трении фланцев.
Увидев пролитое топливо в туннеле, Астахов прибежал в ЦПУ.
Там сидели и безмятежно покуривали вахтенный механик с третьим механиком и мотористом.
Ворвавшись в ЦПУ, Азаров закричал на них:
— Вы что тут, вообще охренели?! Машину топит топливом!
— Как? Каким? — подскочили механики, в растерянности глядя на ворвавшегося Астахова.
— Немедленно прекращай бункеровку! — заорал на вахтенного механика Астахов. — Беги наверх!
Под воздействием его криков вахтенный убежал, а Астахов с мотористом и третьим механиком спустились к входу в туннель.
Картина была плачевная. При дифференте в четыре метра на дне туннеля оказалось двадцать сантиметров топлива. Требовалось срочно настраивать перекачивающий насос со шлангом, чтобы откачать из туннеля топливо и по рельсам проехать в нос судна, чтобы определить место утечки топлива и устранить его, а потом уже и зачищать туннель.
У Астахова времени на переодевание не было. Он как был в тропической форме, так и побежал в кладовку за переносным насосом и шлангами.
После того как шланги настроили на откачку топлива из туннеля в запасной танк, Астахов посмотрел на себя.
Да! Форму можно было уже сейчас выкидывать. Такой мазут с ткани, из которой пошита форма, не отстирывался.
Когда топливо из туннеля откачали, Астахов полез с мотористами в него.
Тележка была не залита топливом, поэтому её не пришлось отмывать.
Они доехали на тележке, которая с трудом шла при дифференте в четыре метра, из кормы в нос, к месту предполагаемой утечки.
Астахов показал мотористам, где именно и на каком фланце надо заменить прокладку, потом, вернувшись в машину, в кладовой нашёл необходимые прокладки и передал их ребятам, а сам пошёл отмываться.
Он ещё не успел отмыться, как по судовой трансляции прозвучала команда:
— Экипажу с вещами выйти к трапу для посадки в автобус.
Конец девятой главы
Полностью повесть «Ромас» опубликована в книге «Ромас»: https://ridero.ru/books/romas/