…Участие ингушей, посмевших принять самостоятельное решение помочь вооружённым конным отрядом русской армии в этой небольшой операции, очень возмутило владельцев Большой Кабарды. Часть адыгской знати продолжала упрямо считать представителей соседнего вайнахского племени собственными подвластными и данниками.
Несмотря на вхождение ингушского народа в состав России, кабардинцы по-прежнему заставляли их регулярно платить подать с каждого двора... Обычно - скотом, или железом, стоившим тогда на Северном Кавказе дорого. Помогать же третьим лицам в военных делах, даже не посоветовавшись с хозяином, данник вообще не имел права!
Подобное подчинённое положение давно не устраивало ингушей, уставших от притеснений и постоянно разоряемых сильным соседом... Не для того они вошли всем своим народом в состав Российской империи, чтобы и дальше терпеть над собой господство адыгов.
К началу 1772 года часть представителей этого вайнахского племени уже успела принять христианство. Опять же - самовольно, не спросясь разрешения у владельцев Большой Кабарды. Как, впрочем, и раздосадовавшее местных вождей решение ингушей стать всем своим народом подданными Екатерины Второй.
Адыгская знать, исповедовавшая, в основном, мусульманскую веру, возмутилась подобному самоуправству давних вассалов и всё усиливающемуся влиянию русских на Северном Кавказе. А некоторые кабардинские уздени теперь всячески старались унизить, ущемить горцев, принявших православие, чинили им разные неудобства. Принуждали отречься от русской религии и покровительства. Чаще – исподтишка, опасаясь вызвать гнев сильной православной империи.
Конные черкесские разъезды, например, часто перекрывали все дороги, ведущие в Моздокскую крепость, накануне больших христианских празднеств... Ещё на дальних подступах к цитадели. И не допускали православных горцев, съезжавшихся с семьями отовсюду, в каменный моздокский храм.
Впечатлявший местных жителей златоглавый Собор Сошествия Святого Духа сиял на солнце крестами… И успокаивал душу мелодичным перезвоном доставленных из самой Астрахани церковных колоколов. С начала 1772 года в моздокском соборе стали проводиться регулярные торжественные богослужения.
Популярность величественного православного храма, в столь глухом местечке, у верующих христиан росла… Вместе с тем, множились и сигналы, доходившие до коменданта Моздокской крепости о притеснениях горцев соплеменниками-мусульманами на религиозной почве. Особенно доставалось православным кабардинцам, ингушам, осетинам…
Дерзкая черкесская молодёжь устраивала засады в лесах на христиан, следовавших в Моздок целыми семьями во время религиозных праздников. Верующих избивали и грабили.
Не в силах противостоять вооружённым путём заметно усилившимся к 1772 году гонениям со стороны кабардинцев, ингуши, вскоре после совместного с русской армией рейда в Дарьяльское ущелье, прислали к генерал-майору фон Медему представительную делегацию. Новые подданные империи просили графа вмешаться и защитить их от произвола черкесов.
Кстати, у многочисленных адыгских племён процесс вхождение в состав России был более длительным и непростым, в отличии от тех же ингушей... Или, чуть позже, - осетин. И не всегда мирным. Вхождение адыгов в империю осуществлялось «по-вотчинно», как тогда говорили. И оно не было на общенациональном уровне.
Объединение кабардинцев и других, близких им по крови народов с русским соседом в единое государство началось ещё с середины 16 века. Со времён собирателя земли русской Ивана Грозного.
Процесс этот продолжался в 17 и 18 столетии… А окончательно завершился и оформился лишь в 19 веке.
До тех же пор, каждый знатный черкес, приезжавший в русскую столицу, решал при дворе, в основном, сугубо узкие, местечковые вопросы… Свои личные и собственного клана. Хотя при этом нередко представлялся выразителем дум и чаяний всех адыгов Кавказа. Но увы - общего согласия у черкесских князей по подавляющему большинству животрепещущих вопросов никогда не было.
…В своём обращении к генерал-майору фон Медему делегаты от ингушского народа деликатно напомнили графу о его святой обязанности заботиться о благополучии подданных российской империи, коими теперь являлись и они. Обмолвились горцы и о недавнем участии их вооружённой конницы в рейде, посвящённом выручке экспедиции Иоганна Антона Гюльденштедта… Когда незамедлительная помощь потребовалась генерал-майору.
И вот теперь ингуши рассчитывали на столь же оперативную, дружескую поддержку от русской армии... А дело, надо сказать, происходило, как раз в дни одного из больших православных церковных праздников. В это время на дорогах, ведущих к Моздокской крепости, бесчинствовала несколькими группами распоясавшаяся адыгская молодёжь.
Они верхом выскакивали из своих засад, задерживали и обыскивали ингушских и других христиан, съезжавшихся в Собор Сошествия Святого Духа на торжественную службу. Налётчики насмехались, жестоко избивали верующих, грабили и отправляли назад. Слава Богу, пока ещё никто из горцев не был молодыми людьми убит...
Командующий армией, без лишних слов, тут же выслал несколько казачьих отрядов по местам, указанным представителями делегации, явившейся с жалобой. Кабардинские засады на дорогах и лесных тропах были устранены в несколько дней… А сами лица, обижавшие направлявшихся помолиться в Моздок православных – пойманы, арестованы и доставлены в крепость для разбирательства.
Всего же казаки схватили двенадцать человек. И все они оказались не простыми кабардинцами, а молодыми представителями самых знатных адыгских фамилий.
Ситуацию в грандиозный религиозно-политический скандал умело и быстро раздули турки… Совместно с предводителями закубанских мусульманских племён.
Они представили своим верующим дело так, что русские на Тереке развязали невиданные, вопиющие гонения на последователей Пророка Мухаммеда. Гяуры коварно поймали и бросили в застенки Моздокской крепости, незаконно построенной на чужих землях, молодых адыгов из самых знатных семейств… Несчастных охотников, единственная вина которых – поклонение Аллаху!
В Большой Кабарде этот арест, и последующее неспешное бюрократическое следствие, с содержанием в моздокской тюрьме такого числа молодых черкесских князей, вызвали настоящую бурю народного гнева. Адыги и правоверные магометане заволновались по всему Северному Кавказу...
Возмущённые люди, не вдаваясь в подробности конфликта, спешно устраивали сходы, формировали по собственной инициативе вооружённые отряды возмездия, готовые жестоко наказать в конец распоясавшихся русских и всех христиан. Мусульманские горные аулы и равнинные селения бурлили всю осень и зиму... А в мае 1773 года двадцатипятитысячная армия вооружённых до зубов всадников, собранная едва ли не со всего Северного Кавказа перешла реку Малку и решительно двинулась к Моздокской крепости.
Магометанское войско состояло из закубанских татар, бесленейцев, кумыков, темиргойцев и прочих представителей местных народов, во главе со многими узденями Большой Кабарды, вновь поднявших своих людей на борьбу с гяурами. По убеждению простых мусульман, взявшихся за оружие, в Моздоке томились их невинные братья, молодые мученики за веру, подвергаемые каждодневно невыносимым пыткам и унижениям. Горцы шли на святое дело…
***
Две армии вот уже третий день стояли на травянистой, зелёной равнине напротив друг друга, готовые в любую минуту начать сражение. Противники находились в пределах обоюдной видимости, даже простым, не вооружённым подзорной трубой, глазом.
Боевые порядки двух войск намертво перегородили обширный участок весенней, цветущей степи… Шириной, примерно, в три версты. Фланги же обоих армий упирались в непролазные дикие леса, густо поросшие колючим кустарником.
В этом месте левобережную степь, примыкающую к Тереку, покрывали протяжёнными полосами и отдельными пятнами вековые кущи, изобилующие разнообразным зверьём и птицами. Дикий лес был труднопроходим для пехоты и совсем непреодолим для конницы. Он образовывал здесь достаточно узкий природный коридор, тянущийся на два десятка вёрст, параллельно широкой и полноводной, накануне своего сезонного разлива, реки.
Тут, на относительно дальних подступах к Моздокской крепости, встретившиеся противники наблюдали друг за другом… И готовились к решающему бою.
Место будущей битвы дышало безмятежностью. Обширный участок степи меж выстроившимися в линию армиями, зажатыми по флангам густыми лесами, был полон жизни. Носились над высокой травой птицы, беззаботно насвистывая, порхали пёстрые бабочки, стрекотали кузнечики… Пряный аромат южных дикорастущих растений, переживавших в эту пору буйное весеннее цветение, пропитал воздух.
Это открытое место для решающего сражения выбрал и подготовил, как смог, сам граф фон Медем. И теперь он со своим войском стоял на занятых позициях, ожидая, когда противник бросится в атаку, пересекая заранее пристрелянные бомбардирами и фузилёрами ориентиры на поле боя. Но враг всё медлил, маневрировал передовыми отрядами… И не спешил в драку.
Для сборного, разношёрстного войска правоверных, широкий степной коридор меж двух лесных массивов, в который они уже углубились вёрст на пять, был явно тесноват… Насколько мог разглядеть в свою подзорную трубу, с небольшого взгорка позади русских позиций, командующий фон Медем, многие тысячи конных и спешившихся джигитов заполнили весь горизонт.
Находись генерал-майор сейчас среди врагов, дикий шум и крики, царящие в лагере противника, наверняка бы оглушили графа... Даже не смотря на застарелые проблемы со слухом у командующего.
Из-за этого физического недостатка и дальнего расстояния, до графа почти не долетали звуки редких выстрелов в воздух у врага, ржание лошадей и гортанные крики джигитов во всю глотку… А ещё громкий, одновременный разговор на разных кавказских наречиях множества возбуждённых воинов. Пёстрой, двадцатипятитысячной орде не хватало места, чтобы развернуться во всю свою мощь для сокрушительной атаки.
Остановившись походным лагерем перед изготовившимися к бою русскими, объединённое командование сборных, разноплеменных отрядов воинов Аллаха, вот уже третий день раздумывало и совещалось, собираясь с духом. Среди этого столпотворения вооружённых людей, коней, палаток и повозок на горизонте и за ним, поднимались высоко в небо многочисленные столбы дыма от тысячи разведённых для приготовления пищи костров.
Орде преграждала кратчайший путь к Моздокской крепости вся армия генерал-майора фон Медема... Подчинённых сил у графа едва хватило, чтобы перегородить степь от леса до леса несколькими редкими шеренгами своих пеших и конных воинов.
Однако русская армия, поджидая противника в этом, явно выгодном для себя месте, при подобном численном преимуществе врага, успела за неделю подготовиться. Перед пешими и верховыми подразделениями оборонявшихся, ощетинились заострёнными кольями навстречу атакующим, защитные рогатки против конницы.
Составленное и сколоченное в непрерывную линию это военное ограждение протянулось через всё поле. Вкопанные в землю «ежи» представляли для основной силы противника непреодолимую преграду. А спешившемуся джигиту пробиться через рогатки под ружейным и орудийным обстрелом было не так-то просто...
Вдоль всей линии фронта, позади русских шеренг стояли на взгорках несколько пушечных батарей. Орудия оставались заряженными уже третий день… И недремлющие при них канониры в любой момент готовы были открыть огонь. Стоило только противнику приблизиться на расстояние картечного выстрела.
Командующий молча рассматривал врага в подзорную трубу. На малой возвышенности, с которой он наблюдал за воинственными горцами, располагался и походный шатёр предводителя русской армии. За бесстрастным, невозмутимым выражением лица генерал-майор скрывал от почтительно застывших рядом офицеров невесёлые мысли…
Конец 41 части...
