- Милочка, у вас сегодня были ну очень приятные и интересные люди в гостях! Спасибо!
Вспомнила слова своей давней приятельницы, намывая посуду после праздничного застолья, Мелена Тимофеевна. И даже обидно не стало, что похвалила она её не за изысканную стряпню, из найденных кулинарных, редких изыск, а…
Хотя, приятно когда тебя ценят за твои способности, но, приятно и открывать в себе какие-то новые.
- А ведь и правда, хорошо провели вечер, душевно пообщались. Так сказать, и душа и тело познали радости. – натирая фужер тихо произнесла Мелена Тимофеевна.
Пошмыгав носом, почувствовав, дошедший до неё, запах табака в воздухе, она бросила полотенце и направилась в комнату.
- Опять куришь в квартире! – с обидой упрекнула она мужа. – Лучше б прогулялся, цветы купил. Ведь 8 Марта, в конце концов!
- У тебя и так их, вон, целая арен жирея! – смачно причмокнув, затянулся Игнат Яковлевич.
- А ты бы купил те, что я люблю. Их тут нет… – сунув нос в букет из каких-то разных соцветий, и тоже затянувшись, его ароматом, выдохнула Мелена Тимофеевна.
- Да я даже не знаю, какие твои любимые цветы! – подумал, раздосадованный Игнат Яковлевич, но произнести это вслух побоялся. Лучше вовремя ретироваться, чем безвылазно засосёт.
Что ни говори, а мужчина всегда стратег, не по жизни, а по природе. Умение вовремя остановиться и промолчать, это не трусость, это «ход конём» в обход не столь важных обстоятельств, вынуждающие тратить силы, которые пойдут потом на более необходимые вещи.
- Я устал. – отнекался, вслух, Игнат Яковлевич, взглядом пробежавшись по всем подаренным букетам.
Чёрт, какие же её любимые? В голову ничего не приходило.
Он бы потом купил, когда потребуется…
- Да она, чай сама уже не помнит, какие - такие у неё любимые. – мысленно ворчал он, наблюдая за женой, обнюхивающей все свои не любимые цветы, заполнившие вазы, трёхлитровые банки и свободные места в комнате, его любимой комнате.
Услышав слова мужа «я устал», Мелена Тимофеевна, тоже, вспомнила всю тяжесть дня, сразу ощутила навалившуюся усталость, и плюхнулась в кресло.
Ни читать, ни вязать ей не хотелось, а просто полулежать с закрытыми глазами и вспоминать шумный, праздничный, хлопотный день.
Ничего другого, в голову, всё равно не влезало.
Проведение таких мероприятий, с каждым годом, всё значимее добавляло, на равнее с усталостью, удовлетворение «за стойкость и самоотверженность».
- Зое Ренатовне очень понравился наш сегодняшний сабантуй… - не открывая глаз, произнесла вслух Мелена Тимофеевна.
- Ещё бы! – фыркнул, усмехнувшись Игнат Яковлевич. – Она так таращилась на Палыча, что тот сказал, что больше не придёт, если мы её опять пригласим.
- Влюбилась. Весна ведь. – улыбнулась, не открывая глаз приятным воспоминаниям, Мелена Тимофеевна.
- Что ж, вы, за злыдни то такие! Ну тряхнула женщина сединой! Не трубкой же ей трясти, как тебе… - шваркнула она в него «думочкой» с кресла.
Игнат Яковлевич подумал о «ходе конём» и сдержал поводья.
- Через неделю ещё к Синицыным, на юбилей, идти. – вспомнила Мелена Тимофеевна, помассажировав ступню о ступню. – И попробуй только Нельке подарить мои любимые цветы, как в прошлом году…
- Как в прошлом году? – отозвалось в голове Игната Яковлевича радостным предчувствием.
Какие же цветы он покупал в прошлом году? Да ещё, в единственном разе?
Потому что, ни на чьём юбилее, или даже дне рождении, в тот год, они больше не были.
Как мог, Игнат Яковлевич напрягал свою память.
Вспоминал весь день по минутам, по часам, по пути передвижению (от дома до цветочной палатки). Пытался даже вспомнить продавщицу.
Всё равно ничего не выходило.
Хотя нет, он вспомнил, что за тот букет он отдал две тысячи.
Да-да, ровно две!
Он ещё поторговался, пытаясь сэкономить, но продавщица не сдалась.
Уже что-то.
Не, ну не мужское это дело – помнить обо всем. Ведь как говориться – Пришёл. Увидел. Приобрёл. А помнить всё – это женский удел.
Так что, это было всё.
Хотя нет, в памяти его вдруг всплыл ещё один эпизод - пари с Федотычем. И то, как они выпивали за каждую вспомнившуюся подружку из общей молодости.
Сползя с общего застолья на, в углу стоящий, журнальный столик, весь заставленный букетами цветов и подарками, они по-тихому затесались в этом бушующем красками и запахами оазисе, только ими обитаемого острова.
Память у Федотыча оказалась крепче, список больше, выпитого, естественно, тоже.
Но, и Игнат Яковлевич тоже не оказался лохом. Не уронил репутацию.
Вот это-то и подорвало его память на тот день. Наверное.
Поймавшую «думочку», он подложил под голову, и по примеру жены, с закрытыми глазами, погрузился в свой внутренний мир.
- Ты посмотри! – неожиданно воскликнула Мелена Тимофеевна, даже напугав слегка задремавшего мужа. – Юбилей то отменяется, наша дочь отправляет нас через пять дней на Бали!
Открывший, тут же, глаза Игнат Яковлевич, увидел в руках жены конверт, открытку, билеты и ещё какую-то хрень.
- И ведь не сказала ничего, сюрприз сделала! – растерянно произнёс он, изображая восторг. И понимая, как же ему не хочется переться к «чёрту на куличики», в такую далищу, когда до фига есть своих, родных курортов.
Не исключая дачу.
Но обижать дочь, у Игната Яковлевича, рука бы не поднялась.
Самоотверженно, он протянул руку с молчаливой просьбой «показать и ему это», и Мелена Тимофеевна аккуратно сложив всё в конверт, тоже ничего не говоря, отдала ему его.
Достав первой открытку, просто она была больше всего остального, Игнат Яковлевич спешно пробежал глазами по тексту и остановился на подписи «с любовью Лиля».
- Какой же ты идиот, Игнат Яковлевич! – взорвалось в его голове. – Она же дочь назвала именем любимых цветов!
