Мальчик с таким красивым и редким именем, увы, обладал не очень красивой внешностью с самого раннего детства. Вот, встречаются дети на вид милашки, а характер прямо бандитский. У Родиона было всё наоборот. Спокойный, неконфликтный мальчик с рождения цеплял кожные болезни, из носа у него постоянно текло, волосики на головушке были редкими и вечно грязными. Неопрятная одежда добавляла колорита в облик ребёнка из неблагополучной семьи.
Его родители страдали алкоголизмом. Зависимость сильнее проявлялась у мамы. Когда я смотрела на мальчика, то сразу вспоминала своё детство. Как много общего было у нас с ним, несмотря на разницу в несколько десятков лет. Я прекрасно понимала, что чувствует ребенок в такой семье, догадывалась, как ему в ней живется.
Семья Родиона состояла на учете, её регулярно навещали специальные органы, а мы регулярно писали этим органам отчеты о том, кто приводит-забирает ребёнка, как он выглядит, как ведёт себя, как чувствует и прочее.
Выглядел мальчик не очень. Дети алкоголиков редко пышут богатырским здоровьем и выглядят милашками. Много лет назад, в Артеке, вожатая Оля отстранилась от меня, когда я подошла к ней ближе, чем ей бы хотелось, и я сразу поняла, в чем дело. Больше я к ней не приближалась. На всех фотографиях, привезенных из лагеря, я держусь от неё в стороне, в то время, как благополучные девочки липнут к красивой и молодой вожатой. Я же вызывала у девушки чувство брезгливости. Увы, но факт.
Что ж, бывает.
Вот и Родион, будучи угловатым, нескладным ребенком, не особенно располагал к общению. Но воспитатели в своём большинстве умеют не замечать подобного. Мы привыкли работать с разными малышами и обнимать порой довольно чумазых и неопрятных ребятишек. Ведь именно они чаще всего и нуждаются в общении больше других. На наших рабочих халатах, кофточках и юбках часто остаются следы не только каш и компотов. Сопли и слёзы в нашем деле ежедневный атрибут. Особенно в младших группах. К слову, пока я работала рядовым воспитателем, у меня имелось всего одно праздничное платье. Для утренников. В остальное время я старалась одеваться практично и удобно. Чтоб легко стиралось, сушилось и гладилось. Воспитателю нужно быть готовым к любым катаклизмам.
Мы, конечно, следили за тем, в каком состоянии приходят родители Родиона. Контролировали их, строжили в меру наших возможностей. Удивительно, но в какой-то момент мама стала появляться трезвой. Она неторопливо вела мальчика в детский сад и иногда я наблюдала как женщина разговаривает с сыном. Она учила его бросать фантики и обертки в урну, показывала птиц на деревьях, здоровалась с нами при встрече и побуждала к этому Родиона.
Это удивляло и радовало. Не секрет, что многие, внешне благополучные родители не обращают внимание на подобные мелочи. А она- да.
А потом его мама слегла. Оказалось, что всё серьёзно. Диагноз не оставлял шансов на надежу. Мы стали видеть в саду лишь папу. Утром он спешно приводил мальчика в группу и убегал на работу, а вечером ребенка забирала соседка и отводила домой, к лежачей маме. Так, вдвоём они ждали возвращение отца. Папа теперь каждый вечер прикладывался к бутылке, старался в таком состоянии не приходить за ребенком и, как мог, ухаживал за умирающей женой. Мы знали это из рассказов соседки. Это было ужасно. Порой, я смотрела на играющего в группе ребенка и думала о том, что он скоро осиротеет.
В день, когда мама Родиона умерла, папа сильно напился. Мальчику пришлось ночевать у соседки. Социальные службы вскоре лишили отца родительских прав и Родион отправился в местный дом ребенка. Тихий, терпеливый мальчик безропотно смирился со своей участью.
Какова его дальнейшая судьба, я, увы, не знаю. Дом, в котором жила их семья, вскоре сгорел.